Практика и теория жертвоприношений (СИ) - Романова Галина Львовна. Страница 21
- Конечно, - он подвинулся на бревнышке, похлопал ладонью. - Садись.
Лилька примостилась рядом, поелозила, кутаясь в одеяло поплотнее, а потом неожиданно прижалась к нему.
- Так хорошо? - рука Вальтера сама, словно жила отдельной жизнью, поползла ей на плечо.
- Ага, - в голосе девушки почудилась улыбка. – Только ты не шевелись, ладно?
И только-то? Сейчас Вальтер мог пообещать ей все, что угодно.
- Хорошо, – прошептал он. - Не буду.
Несколько минут спустя она задремала, сопя носом. Α юноша еще долго сидел, не смея даже поменять затекшую руку.
Мирабелла задержалась в лечебнице, перемывая пробирки и колбы. Слава богам, все опыты на ближайшее время закончены! До начала нового учебного года больше двух месяцев, и все эти два месяца лаборанты избавлены от необходимости каждый день мыть, чистить, кипятить, протирать и сушить многочисленные стаканы, пробирки, реторты и прочую посуду, в которой варятся и смешиваются лекарственные препараты. Каторжный труд по наведению чистоты всегда ложился на плечи студентов – мол, хочешь лечить людей, так изволь готовить все для лечения! Больше и тщательнее моется посуда только на кафедре алхимиков. Мирабелла и там какое-то время подвизалась, ибо эти два факультета издавна идут рука об руку, и многие алхимики преподают целителям основы изготовления лекарств. Девушка всего две седмицы провела в алхимических лабораториях, и десять из четырнадцати дней именно мыла посуду. Поэтому сейчас, натирая стеклянные пробирки до блеска, она не могла не сочувствовать будущим алхимикам. Хорошо, что доктор Шварц не столь суров, как матушка Кромби и твердит, что немного грязи еще никому не мешало – мол, иммунитет повышается. Но с матушкой Кромби разве поспоришь? Доктор Шварц имеет в городе свою клиентуру, а в лечебнице университета лишь читает лекции и иногда консультирует целителей в особо щекотливых случаях. Мирабелле он нравился. Не как мужчина, боги упасите! Ему ведь пятьдесят лет, а ей всего двадцать два. Влюбиться в мужчину старше себя? Οна пока еще в своем уме! Но вот как работодатель доктор Шварц был просто пределом ее мечтаний. Под его началом она бы могла сама начать лечить больных, а там, как знать, вдруг удалось бы открыть собственную клинику! Плохо только то, что ей для этого сначала придется выйти замуж за врача или знахаря и действовать от его имени. Даже матушка Кромби была в первую очередь «почтенной вдовой известного цирюльника, продолжающей дело супруга», а уж потом целительницей в университете. Все-таки плохо быть женщиной в современном обществе, где миром правят мужчины, а от тебя требуется лишь быть милой, красивой, женственной, хозяйственной матерью его детей! Мужчинам только таких дурочек и подавай. Хотя, вот, например, Лильке Зябликовой повезло. Она не настолько красива, не слишком женственна, хозяйка никакая и характер далеко не сахарный – но чем-то привлекла Вальтера фон Майнца. Ну, почему не всем так везет?
Задумавшись о несправедливости жизни, Мирабелла тяжело вздохнула…
…и тут же услыхала чей-то ответный вздох.
Сначала она подумала про эхо, но этот вздох был тяжелее и продолжительнее, каким-то глухим и закончившимся стоном сквозь зубы. Здесь есть кто-то еще?
Девушка выпрямилась, прислушиваясь. Был уже вечер, лечебница закрылась, лишь внизу, на первом этаже, дежурила сиделка – если кому-то ночью станет плохо, она сумеет дать обезболивающее и, при случае, вызвать матушку Кромби. Но это явно не она.
- Кто здесь?
Снова вздох. Девушка оглянулась на дверь. Свет почти везде был погашен, кроме лаборантской и приемной на первом этаже. Кто бы ни был поздний гость, он таился в темноте.
- Если вам нужна помощь, – громко сказала Мирабелла, - спуститесь к дежурной. Там есть кое-какие лекарства…
Тихий мучительный стон. Так стонут от головной боли. Уж чего-чего, а диагноз Мирабелла могла поставить.
Рука сама сжала скальпель, выбрав тот, который был вымыт – придется обороняться или нет, заразу она распространять не желает.
Источник стонов и вздохов обнаружился в смотровой комнате – просто удивительно, как далеко разносятся звуки по ночам! На лавке, привалившись спиной и затылком к стене, сидел Αлександер Белла. Его лицо белело в темноте, и Мирабелла почему-то сразу поняла, что будущему алхимику плохо.
- Что случилось? - страх куда-то делся. Многие выпускники столь рьяно готовятся к защите диплома и выпускным экзаменам, что живут буквально на грани нервного срыва. Не спят ночами, глотают таблетки и различные эликсиры для ума и бодрости, в результате мучаются от передозировки, отравлений и просто переутомления. Ирония судьбы заключалась в том, что от всего этого порой страдали даже будущие целители и алхимики, эти самые эликсиры синтезирующие.
Девушка подошла к парню, тихо дотронулась рукой до его лба, не забыв при этом сунуть скальпель в карман халата. Александер был холоден, как лед, кожа под пальцами Мирабеллы казалась липкой от пота.
- Тебе плохо? – она попыталась прощупать пульс.
- Не знаю, – не открывая глаз, прошептал тот. - Голова… болит…И тошнота. И еще… как будто… м-м…- он стиснул ладонями виски и закачался из стороны в сторону. - Не знаа-а-аю…
Мирабелла бросила взгляд по сторонам, как будто подсказка могла находиться в комнате. Но в смотровой не было никого и ничего, что подсказало бы идею.
- Ложись, - сквозь стиснутые зубы процедила она. – Обувь снимай… а, ладно, давай так, - махнула она рукой, заметив, как болезненно исказилось лицо парня. - Руки по швам.
- Γолова, – прошептал Александер.
- Поняла, - Мирабелла размяла пальцы точно так же, как делала матушка Кромби. – Лежи спокойно.
Ей уже приходилось проводить диагностику и лечебный осмотр, но при этом рядом всегда стояли одногруппники-практиканты, а из-за плеча выглядывал преподаватель, готовый подсказать или исправить ошибку. Самостоятельно девушке еще не приходилось заниматься чем-то подобным. И, однако, Александер Белла нуждался в помощи. И он был «своим» не только потому, что происходил «из тех самых Белла», не только потому, что был старшим кузеном печально знаменитой Αнны Белла и сам по себе завидным женихом. Он был одним из немногих студентов-алхимиков, которые как раз и изготавливали лекарственные препараты для университетской лечебницы. Ему прочили место в столице, буквально умоляли остаться в аспирантуре – дескать, его золотым рукам и светлой голове не место в провинциальной глуши! И вот эта светлая голова раскалывается от боли, а золотые руки мелко дрожат от напряжения.
- Ты когда последний раз спал? – поинтересовалась девушка.
- Вчера… сегодня… попробовал… не помню! Голова… - прошептал тот.
- Поняла. Лежи спокойно.
Мирабелла коснулась одной рукой его лба, другой провела над телом, сосредоточившись и считывая показания ауры. Обычно предварительный диагноз можно поставить уже по ее цвету и форме.
Странно. Переутомления нет. Αлександер последние дни нормально спал – минимум шесть часов в сутки – не голодал, не пользовался стимуляторами, тем более не выпивал с друзьями. В общем, вел правильный образ жизни. Но в мозгу чувствовался очаг боли. Внутреннему взору будущей целительницы он представлялся как ещё одно сердце, пульсировавшее в собственном рваном ритме.
Это было что-то странное. Мирабелле ещё не приходилось ни разу сталкиваться ни с чем подобным, хотя…
Да, было в этом рваном ритме что-то знакомое. И очертания «сердца» тоже она где-то встречала. Вспомнить бы, где! Думай, Мира, думай!
Александер застонал, когда «сердце» внезапно содрогнулось и выбросило короткий «отросток». Со стороны это выглядело так, словно оно медленно, шаг за шагом, захватывает мозг жертвы.
Мозг…
Жертвы…
Девушка до боли прикусила губу и торопливо вытерла о халат вспотевшие ладони. Это было ужасно похоже на…