Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов (СИ) - Борчанинов Геннадий. Страница 2

Писала мать, торопливым быстрым почерком.

«Ванечка! Если ты это читаешь, значит, отца переубедить не удалось. Хоть я и старалась изо всех сил. Здесь, в этой сумке, я собрала тебе кое-что с собой. Тайком от отца, а то ты его знаешь. Помни, не в даре счастье. Ты и без него нигде не пропадёшь. Если сможешь, держи меня в курсе, как ты там. Чем смогу — постараюсь помочь, хоть и отец запрещает. Люблю тебя, сынок.»

Да уж. Я быстро-быстро заморгал, сглотнул подкативший к горлу комок. Сложил письмо вчетверо, бережно убрал во внутренний карман. Затем присел на корточки и начал рыться в сумке.

Два комплекта белья, небольшой перекус, тонкая пачка денег, перевязанная резинкой для волос. Как раз на первое время. Завёрнутый в тряпочку пистолет, самый обычный мелкокалиберный «Бульдог», его я сунул в карман пиджака. На самом дне сумки покоился невзрачный серебряный кулон, в котором я не без труда узнал амулет из отцовской сокровищницы. Если я правильно помню описание из каталога, то это Подвеска Последнего Шанса. Едва ли не самая дорогая вещь из всех его побрякушек, способная вылечить смертельную рану. Но только один раз. Я сжал амулет в кулаке, чувствуя, как к горлу снова подкатывает комок. Такая забота для меня немного в новинку.

И тем больнее было осознавать, как влетит матери, когда пропажа обнаружится. Но как она всегда говорила, дают — бери, от таких подарков не отказываются. Чувствую, мне эта хреновина пригодится.

Подвеску я сунул обратно, на самое дно, подхватил сумку и побрёл прочь из сада, к выходу. Там меня уже ожидало такси. Отец вызвал его, чтобы я наверняка покинул территорию поместья, а не ошивался поблизости.

Я вышел через ажурные кованые ворота поместья, на створках которых красовались вензеля со стилизованной буквой «З», привратники в пышных ливреях заперли их за мной, снова кидая на меня эти сочувствующие взгляды. Не нужно мне никакое сочувствие, мне оно не поможет. Мне поможет только чудо.

— Сумку в багажник, — распорядился таксист.

Не лимузин и не спорткар из отцовского автопарка, но и не колымага за сто рублей, которой давно пора на разборку. Отец заказал комфортабельное такси, подороже, но не для меня. Для того, чтобы соседи видели его щедрость.

— Сумка поедет со мной, в салоне, — сказал я, усаживаясь на заднее сиденье и пристёгивая ремень безопасности.

Водила хмыкнул, но спорить не стал. Сел вперёд, завёл мотор и неторопливо поехал прочь от поместья Заславских.

— Куда вам приказано ехать? — спросил я.

— В город, — лаконично ответил таксист.

До которого ехать аккурат чуть меньше трёх часов. Как раз к прибытию я официально стану безродным.

— Хорошо, — сказал я. — Поезжайте.

Мягкая подвеска «Чайки» привычно убаюкивала меня на хорошем ровном асфальте. Музыку таксист не включал, ехал молча, и размеренное шуршание шин действовало на меня как снотворное.

Разбудил меня только писк мобильника, когда мы подъезжали к Тюмени. Пришло уведомление, что сим-карта деактивирована в связи со смертью владельца. Мой телефон превратился в дорогой кирпич. Больше никаких сообщений не было, но одного этого хватило, чтобы понять — я больше не принадлежу к роду Заславских. Теперь я сам по себе.

Я задумчиво глядел в окно автомобиля, за которым мелькали сосны, редкие повороты на песчаные грунтовки и билборды, призывающие беречь лес от пожара. Зелёные маги хоть и следили за вверенной им территорией, всё равно не могли полностью избежать стихийных бедствий.

Затылок изнутри поскребло резкое ощущение опасности.

— Стой! — приказал я. — Останови машину!

— Не велено, до Тюмени… — возразил таксист, оборачиваясь ко мне.

Его слова оборвались вместе с его жизнью. За очередным изгибом трассы вдруг обнаружилась засада, засека из якобы поваленных деревьев, и таксист на полной скорости врезался прямиком в неё, вылетая через лобовое стекло, как изломанная кукла. Скрежет металла, резкий удар, звон разбитого стекла. Меня тряхнуло, но ремень удержал моё тело на месте, а подголовник смягчил удар. Будь здесь заглушка вместо ремня безопасности, как у таксиста, вылетел бы вслед за ним, как пушечное ядро.

Меня зажало водительским сиденьем, ладно хоть ноги не переломало. Надо срочно выбираться. Я отстегнул ремень, спасший мне жизнь, попробовал оттолкнуть сиденье вперёд, вытаскивая из-под него ноги. В воздухе разлился густой запах бензина. «Чайка», к моему удивлению, продолжала молотить двигателем, и это значило, что такси в любой момент может загореться. Я начал выбираться ещё активнее, стиснув зубы и обдирая кожу на ногах о твёрдый пластик салона.

Кто бы это ни был, но засаду устроили именно на меня, не считаясь с сопутствующими жертвами. И это было странно, учитывая то, что юридически княжич Заславский был мёртв. Все оскорбления смыты, все долги прощены. Начал с чистого листа.

На изгнанных из семьи нападать было не принято. Считалось бесчестным, ведь изгнанный дворянин и так лишился самого ценного, что только может быть. Неизвестному убийце на это, кажется, было абсолютно плевать.

Я наконец высвободил ноги, уместившись на заднем диване полностью. Едкий запах дыма защекотал ноздри, из-под капота «Чайки» начали вырываться всполохи оранжевого пламени. Как назло, помятую дверь заклинило. Что одну, что другую. Удушливый дым забирался в лёгкие, я натянул на голову рубашку, чтобы хоть как-то его фильтровать, а сам принялся выбивать каблуками толстое заднее стекло, уцелевшее при столкновении. Оно, зараза, крошилось и покрывалось паутинкой трещин, но никак не выбивалось полностью.

Металл несчастного автомобиля заскрежетал снова, бурелом, в который мы влетели, словно бы ожил, стараясь держаться подальше от огня и одновременно пытаясь раздавить машину переплетением ветвей. Я начал бить обеими ногами в стекло. Изо всех сил.

Спустя какое-то время я додумался выхватить пистолет из кармана и выстрелить по стеклу, наконец пробивая его насквозь, а затем принялся расширять отверстие ударами ног. После этого дела пошли гораздо бодрее.

Пламя уже лизало салон автомобиля изнутри, и я как раз сумел выбраться на крышку багажника, а с неё перекатился вниз, на асфальт, заваленный стеклянной крошкой и осколками пластика. Хищные ветви приближаться к горящему автомобилю опасались, но, почуяв меня, поползли в мою сторону.

— Выходи, ублюдок! — крикнул я. — Назовись!

Работа какого-то Зелёного мага, не иначе. Я пытался вспомнить всех Зелёных, кому мог крупно насолить, настолько, что он мог бы пренебречь неписаными обычаями дворянского сообщества и попытаться убить меня даже после изгнания.

Месть принято вершить собственными руками. Подсылать убийц — бесчестно, лично убить врага — почётно. И ни один дворянин не откажется от удовольствия посмотреть в лицо тому, кого собрался убивать.

— Я — тот, кто подарит тебе смерть, ничтожество, — раздался знакомый голос. — И быструю смерть ты не заслужил.

Я обернулся на звук голоса. Около придорожных кустов стоял граф Воронцов. Как всегда, безупречно одетый, в белых перчатках, будто пять минут назад был на приёме у Императора. И напротив него я — грязный, оборванный, окровавленный. Без капли магической силы.

— Хотя я могу милосердно дать тебе последний шанс, — высокомерно произнёс Воронцов. — Падай на колени и проси прощения за свою дерзость. Поцелуешь мои туфли, и останешься жить. А я сниму это на видео.

— Мне кажется, уведомление о смерти княжича Заславского уже было отправлено в Канцелярию. Ты не можешь просто так взять и…

— Да? Уже? — насмешливо спросил Воронцов. — Тут нет связи. Я ничего не получал. А значит, ты ответишь за всё, Заславский.

Глава 2

Кусты за спиной Воронцова зашевелились. И это не медведь продирался через них, чтобы откусить моему оппоненту жопу, это Зелёная магия во всей красе. Листва начала вихрем окутывать графа, словно бы он стоял в центре небольшого торнадо.

Воронцов не переставал надменно улыбаться, ясно чувствуя и осознавая своё превосходство. Как и любой маг в сражении с неодарённым. Как ферзь против пешки, как туз против двойки. Но иногда и пешка может поставить мат.