Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов (СИ) - Борчанинов Геннадий. Страница 45

Призма всё ещё поглощала весь свет, до какого только могла дотянуться. На небе светила полная луна, и её свет призма поглотить не смогла. Во мраке сияло одинокое бледное пятно, никак, впрочем, не освещая путь, зато прибавляя зловещей атмосферы.

След вёл меня в сад. Конечно. Место силы. И Алексей Петрович находился в самом его центре. Я вошёл внутрь лабиринта из живой изгороди и коснулся призмы. Идти по следу вслепую не получалось. Теперь след был везде.

— Ты ещё жив, Заславский? — с нескрываемым интересом спросил Алексей Петрович.

Голос его звучал сразу отовсюду, не выдавая его истинного местоположения. Что-то мне это снова напоминало. Что-то давно забытое.

— Не дождёшься, — мрачно ответил я.

— Или ты освоил Зелёную магию настолько, что яды тебе не страшны? — хмыкнул граф. — Любопытно. Я слышал о способностях Спектров, но вживую не встречал ни одного… Может, оставить тебя на опыты? Лабораторная крыса… Да, препарировать тебя будет крайне занятно…

И снова эти Спектры. Я, конечно, догадывался по смыслу, что это значит, но то, что для этого понятия существует своё название, говорило о том, что мой случай далеко не первый. И это настораживало.

Я брёл по лабиринту, следуя правилу правой руки и на каждой развилке поворачивая только направо. Да, медленно, да, придётся обойти весь лабиринт, но надеяться на удачу и блуждать наугад — глупо.

— А ты не спешишь, — усмехнулся Воронцов.

— Ты всё равно никуда не уйдёшь, — равнодушно произнёс я.

— Зато я с каждой минутой становлюсь сильнее, — насмешливо сказал он.

— Тебе это всё равно не поможет, — сказал я.

Луна ехидно светила сверху своим бледно-жёлтым глазом. Вскоре мне надоело блуждать, и я попытался поджечь одну из стен лабиринта, но зелёные переплетения лишь чернели под напором огня, даже и не думая загораться. Всё-то он предусмотрел, мерзавец. Взобраться по стене тоже не получится, кусты были сплошь покрыты мелкими острыми шипами.

За спиной послышался какой-то шорох, я резко обернулся. Проход за моей спиной стремительно зарастал новыми кустами, отрезая мне путь к отступлению. Но отступать я и так не собирался.

Я топнул ногой по земле, мягкий податливый грунт тотчас же затвердел, поднимаясь над остальной поверхностью и поднимая меня вверх на своеобразной ступеньке или платформе. Она подняла меня над стенами лабиринта, и я увидел, как Алексей Петрович сидит в самом центре под раскидистым дубом, закрыв глаза.

Из земли выросла следующая ступенька, за ней ещё одна. Я спокойно преодолевал лабиринт, перепрыгивая через его стены по этим платформам, и вскоре оказался на большой круглой поляне, в центре которой возвышался дуб. Выходы немедленно закрылись, переплелись между собой, стянулись, будто края рваной раны. Мы с графом остались наедине.

— Жульничаешь… — фыркнул Алексей Петрович. — Однако… Ты и впрямь надеешься победить мага в его месте силы?

— Ты не маг, а базарный фокусник, — сказал я. — Ты даже не догадываешься…

— Даже твой жезл здесь не причинит мне вреда, — по-прежнему сидя с закрытыми глазами, сказал Воронцов. — А вот ты… Ты поплатишься за всё!

Словно из ниоткуда ко мне потянулись два древесных хлыста, стремительно, словно атакующая кобра, я лишь в самый последний момент сумел отскочить назад и поставить ледяной щит перед собой.

В ответ я ударил по земле, пытаясь расколоть её магией, чтобы дуб, дающий силу графу, рухнул или провалился. Широкие трещины пошли вперёд обширной сетью, но рядом с дубом остановились. Корни его оказались слишком прочны.

Одна из лоз остановилась прямо передо мной, словно змея, заворожённая факиром-дудочником. На её конце вдруг начал зреть какой-то странный плод, похожий одновременно на тыкву и на каштан, стремительно увеличиваясь в размерах. Лопнул он внезапно, взрываясь тысячей мелких иголок, удивительно острых, я успел лишь частично закрыться щитом. Ноги мои, по ощущению, посекло шрапнелью, они стали вмиг похожи на какие-то странные кактусы.

Воронцов рассмеялся, я швырнул в него сразу пачку огненных шаров. Ни один из них цели не достиг, дуб склонил ветви, закрывая хозяина от любых повреждений, и пламя просто растеклось по зелёной кроне.

— Тебе не победить, Иван, — сказал граф.

Это мы ещё посмотрим. Русские не сдаются.

Я побежал вдоль стены, уклоняясь от хлещущих лоз и судорожно выискивая новые методы борьбы с ним. Он почти неуязвим, пока находится в своём месте силы, дуб даёт ему энергию. Значит, надо его оттуда как-то выковырять.

— Даже если я здесь погибну, ты тоже не жилец, — сказал я. — Информация о твоих кознях уже отправлена в СБК.

— Ха! Да на каждого главу рода у них есть отдельная папочка! — рассмеялся Воронцов.

— Значит, на тебя она стала ещё толще, — сказал я, отправляя в его сторону пару воздушных лезвий.

Бесполезно, только листья на дубе заколыхались.

— А ведь болтали, что Спектры всесильны… — ухмыльнулся граф. — Так и знал, очередная байка.

Я увернулся ещё от нескольких ударов хлыста, помчался к противнику, резко сокращая дистанцию. Дуб взмахнул ветвями, сметая меня, будто метлой, и отбрасывая в сторону, почти к самой стене, несколько раз перекувырнув в воздухе, словно куклу.

На него не действовало ничего. Вся моя магия оказывалась бессильна. Место силы оказалось куда могущественнее, нежели я предполагал. Я поливал огнём, осыпал ледяными осколками, бил вспышками света, воздушными бритвами, вызывал землетрясения, но всё оказывалось бесполезно. Воронцов слишком хорошо выстроил свою защиту. На нём пока не было ни царапины, но отступить я тоже не мог. И поэтому продолжал сражаться, чувствуя, как нарастает внутри отчаяние, а каждый пропущенный удар древесной лозы или дубовой ветви лишает меня сил всё больше и больше.

— Смирись, Заславский, — посоветовал опять Алексей Петрович. — В месте силы мага победить невозможно. Пади на колени, и останешься жить. На какое-то время.

Я ничего не ответил. Некогда. Я судорожно пытался придумать новые способы победить.

Теперь я начал перехватывать управление над его оружием, использовать Зелёную магию, как делал это в поединке с его сыном. Получалось через раз, с большим трудом, но несколько хлыстов всё же ударили Алексея Петровича, сбивая ему концентрацию и царапая кожу.

— Дьявол! — прошипел он.

— Дьявол будет жарить тебя в аду, негодяй, — процедил я, перехватывая ещё одну шипастую лозу и отправляя обратно.

Да, это немного. Да, это скорее раздражало и бесило графа, нежели причиняло какой-то серьёзный вред. Но это лучше, чем ничего.

Над графским садом разноцветным заревом мелькали вспышки магии, всё трещало и искрилось, будто сама ткань реальности истончилась от столь массированного использования чар.

— Здесь ничего надо мной не властно! — расхохотался Воронцов. — Это моё место, и ты здесь бессилен!

Я чувствовал, как моя магия постепенно иссякает. Не полностью, но с каждым новым использованием её становится всё меньше и меньше. Зато граф, находясь в своём месте силы, может восполнять её быстрее, чем тратит.

И я решился на отчаянный шаг.

Я ударил его сырой магией, выгребая всё без остатка. И это, к моему удивлению, сработало. Яркий белый луч вырвался из моей груди, могучий дуб пошатнулся, граф испуганно открыл глаза, чувствуя, что что-то пошло не так. Я уже мчался к нему.

На этот раз ветви меня не ударили, я беспрепятственно добрался до самого Воронцова. Магии не было, и я, словно самый простой крестьянин, с размаха ударил его кулаком в лицо, разбивая его в кровь. Граф упал, и я наступил ему пяткой на горло, вжимая в землю. Он захрипел, заскрёб ногтями, неверящим взглядом уставился на меня.

— Как… — сипел он. — Место силы…

Да я и сам не понял, как. Похоже, сырая, неокрашенная магия, или наоборот, содержащая в себе все цвета сразу, оказалась куда мощнее, нежели одна только Зелёная.

Место это и впрямь было местом силы. Это ощущал даже я, чувствуя, как мой источник понемногу заполняется энергией. Медленно, но всё-таки заполняется.