Поймать волка (СИ) - "sillvercat". Страница 1
========== Рой ==========
Когда Роя с Луиджи впихнули в этот ирландский кабак, и они увидели там Кона Маклафлина, Луиджи только и прошептал, с тоской глянув на Роя:
— Нам конец, fratello.
Рой был с ним целиком и полностью согласен, что случалось редко: Луи обычно либо молол ерунду, либо первым поддакивал Рою, который в их паре всегда главенствовал. Но тут… им и в самом деле следовало побыстрее припомнить слова отходной молитвы.
Уже давно вражда между итальянцами и ирландцами в католических кварталах Сан-Франциско стала не просто враждой — войной. И молодёжные банды во Фриско дрались не менее ожесточённо, чем взрослые гангстеры.
Но у Кона Маклафлина, вожака ирландской «зелени», к Рою Дэниэлсу и Луиджи Аретино, возглавлявшим молодых «итальяшек», были свои особые счёты. Слишком часто те переходили ему дорогу. Слишком часто он сам переходил дорогу им.
Хотя сейчас их появление в этом занюханном кабаке стало явной неожиданностью для Маклафлина — по роже было видно. Наверное, его ребята решили сделать вожаку подарок, изловив треклятых итальяшек, застрявших костью у него в горле. Смуглые пальцы Кона сжались в кулак на полосатой скатёрке, забрызганной пивом, пряди чёрных волос упали на лоб, а синие глаза потемнели, будто волны Залива в шторм.
Посмотрев в эти беспощадные глаза, Рой враз перестал ощущать пинки и тычки, которыми его и Луиджи щедро осыпали «пэдди», толкая их по затоптанному полу вперёд, на середину зала. Перестал слышать глумливый хохот и отборную ругань.
Но рядом с ним от очередного жестокого тычка невольно охнул Луиджи, и Рой, сразу опомнившись, быстро на него взглянул.
Миловидное лицо Луи, так похожее на лица купидонов с картин в особняке его отца, стало пепельно-серым. Он стискивал челюсти, тщетно пытаясь подавить охватившую его дрожь, и затравленно озирался по сторонам, как пойманный зверек.
Что ж, в двадцать лет никому не хочется умирать.
Пользуясь наступившей минутной передышкой, Рой наклонился к уху Луиджи и быстро прошептал:
— Говорить буду я, а ты молчи.
Луи только с мольбой покосился на него и согласно опустил густые ресницы. А Рой едва устоял на ногах от нового удара в спину.
— Хватит сюсюкать со своей поблядушкой! — сипло гаркнул Джереми Флинн, ближайший подручный Маклафлина, и снова раздался оглушительный взрыв грубого хохота.
«Суки, все почки отобьют», — с тоской подумал Рой, болезненно скривившись. Впрочем, ему не следовало так уж беспокоиться о своих почках: Кон Маклафлин всё равно не выпустит его отсюда живым. Никогда и ни за что.
Но у Луи ещё был шанс.
— От мальца-то отцепитесь, — повысив голос, спокойно сказал Рой. — Манайте меня, если так угодно, а за него вам его папаша кучу бабок отвалит. Чем плохо?
Он проворно наступил на ногу потрясённо дёрнувшемуся Луиджи.
Смерть смотрела на них синими глазами Кона Маклафлина, но Рой привык прикрывать Луи от беды, как и десяток лет назад на школьном дворе, когда они впервые встретились: изнеженный и хрупкий отпрыск богатой итальянской семьи Аретино и сирота по кличке Рой-Бродяга, полубеспризорник без роду и племени, пригретый потом отцом Луиджи в благодарность за помощь сыну. Дон Маттеа Аретино счёл, что дружба с рано повзрослевшим Роем пойдёт Луиджи на пользу, и, когда через несколько лет Рой сколотил свою банду из уличной шпаны, официально возглавил её как раз Луи. Рой нисколько не возражал. Они с Луи всегда всё делали вместе, даже бабу часто брали одну на двоих. А вот сейчас было похоже, что им придётся вместе отправиться в Залив с бетонным блоком в ногах.
Кон Маклафлин властно вскинул ладонь, и гомон вокруг разом стих.
— Ты бы лучше повеселил нас перед смертью, Рой Дэниэлс, — насмешливо бросил он, в упор уставившись на Роя: синие глаза против серых. — Ты, говорят, песни знатно горланишь, так вот и спой нам, пока мы тут пьём. Тогда и тебя, и твоего дружка мы прикончим не больно, как Бог свят.
Новый взрыв смеха оглушил Роя.
— Так гитару-то дайте, — почти весело отозвался он, переждав, когда стихнет этот глумливый смех. — А ему — аккордеон, — он кивнул на Луиджи, разинувшего рот в немом изумлении. — Вы пьёте, мы поём, Кон Маклафлин, и пока мы поём, мы живём. Так?
— Замётано, — степенно кивнул тот, вновь поднося к губам свою кружку с пивом. — Пой, Бродяга, а мы выпьем… за упокой твоей грешной души.
Он усмехнулся, сверкнув глазами, и Рой тоже беспечно ухмыльнулся. Что ж, если всё обернётся совсем худо, он с той же ухмылкой примет смерть от руки этого волка.
Он никогда и никому не признался бы, что сам с радостью выбрал бы для себя эту участь: умереть от руки Кона Маклафлина.
Нашлась старая гитара, нашёлся аккордеон, по клавишам которого сначала робко, а потом всё увереннее пробежались дрожащие пальцы Луиджи.
— What was here now is gone
Up and down like everyone
Walk the earth in lonesome cry
But when the sun comes up
When the sun comes up
It will be on your side
It will be on your side…
Им не светило солнце, о котором пелось в песне, на их стороне не было даже «волчьего солнышка» — луны, не заглядывавшей в прокуренный паб, и некому было их выручить. Но они оставались в живых, пока хрипловатый мягкий голос Роя наполнял этот клятый кабак. Даже задрипанные шлюшки вышли из своих каморок наверху и перегнулись через перила скрипучей лестницы, а из кухни выглянула пышнотелая повариха, незаметно утирая фартуком мокрые глаза.
— To the song of wheels
All demons die
Rays of joy they multiply
Harmony you will be my bride
But when the sun comes up
I’ll let out last breath
And slumber softly
Into the death…
О да, захмелевшим «пэдди» должна была понравиться эта песня о встающем из-за холмов солнце и о неизбежной смерти, ибо они тоже умели убивать и умирать… и она им нравилась — настолько, что они, сами того не замечая, вскочили со своих мест и принялись подпевать Рою, раскачиваясь, как корабли в бурю. Даже Кон Маклафлин, этот угрюмый волк, невольно поднялся, глядя на Роя, будто зачарованный.
My half breed Odyssey
Your orphan prophecy
Our destiny we will not hide
When the sun comes up
When the sun comes up
It will be on your side
It will be on our side…
Песня оборвалась, когда Рой одним прыжком очутился позади Кона и, пока никто не успел опомниться, заломил ему руку за спину, приставив схваченный со стола острый нож к его беззащитному горлу — туда, где бешено запульсировала жилка.
— Не шевелиться, суки! — так же, в полный голос, как пел, скомандовал Рой опешившим от неожиданности ирландцам. — Луи!
Луиджи, швырнув прямо на пол жалобно вскрикнувший аккордеон, мгновенно оказался рядом, за спиной Роя.
— Обыщи его! — приказал Рой, едва переводя дух. Жизнь Кона Маклафлина билась на лезвии его ножа, капли крови проступили на смуглой коже и заскользили вниз.
Луи радостно ткнул в бок Маклафлина найденным у того пистолетом, но Кон и не взглянул в его сторону. Будто не беспокоясь о ноже у своего горла, он чуть повернул голову, устремив на Роя пылающие глаза, и выдохнул едва слышно:
— Берегись, Бродяга.
— Ну коне-ечно, — усмехнувшись, протянул Рой и громко распорядился: — Отыщи у этих олухов телефон, Луи, и позвони дону Маттеа. Расскажи, где мы находимся, и попроси его прислать за нами своих ребят… и тогда я, так уж и быть, не стану спускать шкуру с этого волка.
Махом протрезвевшие ирландцы пропустили к стойке с телефоном упоенно размахивавшего пистолетом Луиджи и столпились поодаль, бормоча угрозы, но не смея приблизиться, пока Рой стоял вот так, прижимая к себе Кона Маклафлина — вплотную, телом к телу, сплетясь с ним в крепком объятии, таком тесном, что их сердца бились в унисон.
Наконец снаружи завизжали тормоза, и итальянцы ворвались в паб, сыпля проклятиями и божбой. Ирландцы нехотя расступились, ворча и огрызаясь, будто побитые псы. А Рой наконец разжал пальцы, до боли стискивавшие горячее запястье Кона, и убрал руку с ножом от его смуглого горла.