Товарищ "Чума" 3 (СИ) - "lanpirot". Страница 28

— Это невозможно! — неожиданно заявил Сергеев.

— Отчего же? — спросил Фролов.

— Видите ли, товарищ старший лейтенант государственной безопасности… — «официально» произнес Сергеев.

— Лучше — Лазарь Селиверстович, — подсказал Фролов. — Оставим ненужный официоз.

— Лазарь Селиверстович, — послушно продолжил Сергеев, — опыты можно проводить только на живых людях, а это очень опасно! Опыты на животных, к сожалению, не дали результатов… — И доцент виновато развел руками.

— Но, если мне правильно доложили, — возразил Фролов, — профессор Трефилов нынешней ночью поставил опыт на себе, и ничего — жив-здоров…

— Это могло быть случайностью! Он потерял сознание во время его проведения! Возможно, только это и спасло его от гибели! — возбужденно затараторил Сергеев. — Можете считать меня трусом, но лично я — боюсь за его здоровье!

— Я готов повторить! — Глаза профессора вновь загорелись неподдельным азартом настоящего исследователя.

— Нет-нет, профессор, — моментально охладил его пыл Фролов, — если с вами действительно что-то случится, кто потом со всем этим разберется?

— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, я готов! — Шагнул вперед Чумаков. — Ну, если и погибну — то не зря! За Родину ж… И я уже участвовал в опытах Бажена Вячеславовича.

— Нет, — замахал руками Сергеев, — тебе тоже нельзя!

— Это почему же то, Лазарь Селиверстович? — возмутился Иван.

— Да вы сами подумайте, товарищ старший лейтенант госбезопасности, — горячась, произнес доцент Сергеев, — если с вашим сотрудником действительно что-нибудь случится, что тогда с Баженом Вячеславовичем сделают? Гибель сотрудника госбезопасности — это даже не вредительство! Это уже расстрельная статья! И уж, извините, товарищ Фролов, даже ваше заступничество тут не поможет!

— Верно, — не стал спорить Фролов. — Только Иван внештатный сотрудник… И если он готов рискнуть…

— Готов! — поспешно откликнулся Чумаков. — Для меня настоящая честь быть первопроходцем, как челюскинцы! Да и сами прикиньте — с Баженом Вячеславовичем ничего же не случилось! — убедительно произнёс Иван. — Значит, и со мной ничего страшного не случится!

— Товарищ Трефилов, сколько человек нужно для проведения опытов? — поддался на уговоры Чумакова старший лейтенант госбезопасности, которому самому страсть как хотелось увидеть работу «машины времени».

— Хотя бы одного… Но лучше двоих, чтобы отработать одновременный приём-передачу донорского времени.

— Иван готов рискнуть, — ответил Фролов. — Да и я сам бы тряхнул… вдруг, тоже в историю войду…

— Ну, уж, нет! — возразил доцент Сергеев. — Вторым буду я! Ох, — неожиданно озадачился он. — А как же университет? Нам же по прогулу влепят!

— На этот счет можете не беспокоиться — в институт мы обязательно сообщим! — заверил ученых старший лейтенант госбезопасности.

— Тогда за дело! — воскликнул профессор, с удвоенной энергией погружаясь в работу. — Сейчас я настрою оборудование для новых условий… Не переживайте вы так, Андрюшенька! — заметив, как нервничает Сергеев, произнес профессор. — Вы же знаете, что несколько часов назад я испытывал мое изобретение на самом себе. И, как видите, жив и здоров! Все будет хорошо, товарищи! Снимайте рубашки и присаживайтесь.

Сергеев И Чумаков заняли места на двух стульях, поставленных спинками друг к другу. После чего Трефилов связал «испытателей» крепким шнуром.

— А это еще зачем? — поинтересовался Фролов.

— Понимаете, в результате испытаний наблюдается временное помутнение сознания, — доброжелательно объяснил профессор. — И, как следствие, обморок. А нам крайне важно, чтобы наши ребятки оставались в эпицентре действия электромагнитных волн. Это вынужденная мера, но она не позволит им выйти из зоны экспериментальной установки, — продолжая просвещать представителя «органов», профессор тем временем прилепил к оголенным телам участников научного эксперимента присоски многочисленных датчиков и отошел в сторону.

— Все готово, Бажен Вячеславович? — немного нервно и дергано поинтересовался доцент.

— Готово! — Довольно потер ладошки профессор. — Начнем, товарищи?

— Начнем! — хором ответили испытатели, а Фролов согласно качнул головой.

— Опыт по перемещению индивидуального биологического времени, — торжественно произнес Трефилов, — от одного разумного биологического организма к другому, минуя промежуточный «банк накопителя». Начат по Московскому времени в семь часов ноль три минуты. Скорость выделения индивидуального биологического времени у организма-донора увеличена на сто единиц от базового… За базовое выделение принят результат первого опыта. По субъективным ощущениям первого испытуемого — Трефилова Бажена Вячеславовича, количество выделенного времени приблизительно равняется… пять секунд… плюс-минус две секунды… Донор… — Трефилов подслеповато прищурился. — У кого красные присоски на датчиках?

— У меня, — ответил слегка дрогнувшим голосом доцент.

— Итак: донор — Сергеев Андрей Михайлович, потребитель — Чумаков Иван Степанович. Подаю питание на обмотки электродвижителя! — Трефилов повернул тумблер, и машина «ожила».

— Началось? — нервно хихикнув, осведомился Сергеев, в глазах которого отражался свет мигающих лампочек. — Щекотно…

— Выход на рабочий режим! — продолжил наблюдающий за показаниями приборов профессор. — Внимательно наблюдайте за собственной реакцией и изменением состояния, товарищи! — перекрикивая все возрастающий гул «накопителя» попросил Трефилов. — После будет важна любая мелочь…

То, что произошло следом, не смог предположить даже профессор: глаза доцента Сергеева закатились, и он потерял сознание, но не это самое страшное… Буквально за доли секунд организм-донор «постарел» и «завял», как побитый морозом цветок.

— Глуши машину! — истошно заорал Фролов, первым заметивший страшные изменения, произошедшие с одном из испытуемых, но было поздно…

Сначала на лице доцента резко проступили морщины, темные волосы стремительно побелели и осыпались пучками на его плечи, оголив сухую морщинистую кожу, расцветающую «на глазах» очевидцев коричневыми пигментными пятнами. Вскоре безжизненное лицо «первопроходца» напоминало высохшую египетскую мумию, пролежавшую в саркофаге, черт его знает сколько времени.

В то же время шнур, которым был привязан к стулу Чумаков, неожиданно лопнул, и студент, в прямом смысле слова, растворился в воздухе. Буквально через мгновение он «выпал из пустоты» в тлеющих расползающихся прямо на нём штанах и чадящих ботинках.

— Туши! — закричал Трефилов, бросаясь к исходящему струйками дыма Ивану.

Но его уже успел опередить Фролов, скинувший с плеч китель и накрывший им ноги Чумакова. Загасив остатки тлеющей одежды, старший лейтенант госбезопасности тряхнул потерявшего сознание помощника — никакой реакции. Тогда Фролов отвесил ему несколько хлестких пощечин, которыми сумел привести пострадавшего Чумакова в сознание.

— Ты как? — спросил он, глядя в его слезящиеся и покрасневшие глаза.

— П…пить… — просипел Иван, вновь погружаясь в беспамятство.

— Твою же… — выругался Фролов, стягивая все еще дымящуюся обувь с ног студента. — Что с доцентом? — не оглядываясь, спросил он Трефилова, кинувшегося к обезображенному телу своего друга и коллеги.

— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, — свистящим шепотом произнес прибежавший на шум из коридора Саркисян. — Кажись, того он… отошел…

— Арам срочно вызывай неотложку! — распорядился Фролов.

Саркисян выскочил из комнаты в коридор, где располагался телефон профессора.

— Профессор, что произошло? — спросил Трефилова чекист.

Но Бажен Вячеславович ему не ответил, пребывая, по-видимому, в полном шоке.

— Андрей… Андрюша… Как же это? — шептал он посиневшими губами, держась за сердце.

— Профессор, возьмите себя в руки! — гаркнул командным голосом старший лейтенант госбезопасности. — Где у вас вода? Может, Иван еще очнется…

Трефилов, пребывавший до этого в ступоре, встрепенулся, исчезая на кухне. Вернулся он со стаканом воды в трясущихся руках, который протянул Фролову. Приняв стакан, Лазарь Селивёрстович набрал в рот воды и брызнул в лицо Чумакову.