Темный охотник 8 (СИ) - Розальев Андрей. Страница 40
В итоге девок развели аж на два килограмма мёда. В сотах, прямо вот целую рамку втюхали. Моя рогатая принцесса впервые увидела человеческий мёд в таком амплуа и исключительно удивлялась тому, насколько маленькие эти соты.
— Ф нашем мире за мёд с пчёлами нушно дратса, — пояснила она. — Причём на кулаках.
Последний раз нормально ели мы в монгольской кафешке на границе, а потому на ужин я накрыл настоящую поляну из того, что собрал мне в дорогу дед.
В целом, атмосфера у нас в компании царила передышечная. «Затишье перед бурей» — неправильный эпитет. Так говорят, когда всё хорошо, но чуйка внутри тревожно ворочается. А у нас сейчас было затишье между бурями — притом что та, которая позади, что та, которая впереди, очень даже ожидаемы.
Так что мы сейчас, можно сказать, попали в око урагана. И пользовались этим со всем тщанием, уж я-то точно. Привёл себя в порядок, сходил в душ, поел от души всякого-разного.
А ещё в серванте рядом с пузатым телевизором стояла бутылочка грузинского коньяка. Мы с Володей решили к ней причаститься, а взамен оставили жильцам несколько бутылочек вина из запасов Люберецкого.
В качестве компенсации за вторжение, так сказать. Хозяева, если разберутся, что это за вино, и загонят его через аукцион — отгрохают себе новый дом. Покраше да побольше.
Ближе к ночи, когда я уже собирался уходить, с задания вернулся Чип.
Белкус всплыл из теней посередь гостиной и…
— Ох ё-ё-ё-ё…
«Я памагал», — объяснил Чип свой внешний вид и растянулся прямо на полу.
Все лапы в краске, кое-где шерсть пошла колтунами из-за чудо-клея, так ещё и на спину приляпана листовка. Сразу видно — работал чело… белкус.
«Я знаю што ты хочешь сказать мне, хайзяя, — не дожидаясь вопросов начал Чип. — Што харошый управленец дилигировает, и пальцем другова пальца патом ни бьёт, но тут случился принцы… пирцы…»
«Прецедент?»
«Он, — мотнул Чип головой из состояния лёжа. — Гоблин, с-с-с-сука, тот што с розовой волосой, решыл устроить профсаюз. Требавал с миня, штобы ты вливал им больше ынергии и отменил запрет на што-то, я так и не понял на што. Фроде как ты им само… само… самофырашаться запретил, во!»
«Секунду, — я даже привстал от удивления. — Они что, неповиноваться вздумали? И ты за них листовки клеил⁉»
«Непавиноваца ани ни думали, но я думал, что они думали, и патаму решыл на уперждение показать, кто тут папа, — вздохнул Чип. — И случайно часть угандошил. А город большовый, хайзяя. Пришлось подмогать».
Видимо, их разборки случились во время нашего прорыва в город, так что я даже не заметил возвращения в Океан нескольких душ гоблинов…
Ладно…
Это всё очень интересно, но часы уже перевалили за девять и мне настала пора выдвигаться к месту встречи.
— Набирайтесь сил, — сказал я команде. — И по возможности отмойте Чипа. Бедолага сам не в состоянии.
— Акей, — подскочила Нага и тут же сорвалась с кресла.
«Хайзяя, тока ни она! Пажалуста, тока ни она-а-а-а-а!» — завопил Чип.
Но разбираться времени не было, а потому я накинул вуаль и вышел из дома…
ㅤ
То, что это засада, я понял ещё на подступах.
В шумном зале ресторана средь охренеть-какого-наигранного веселья и обмана, я сидел вполоборота. Сидел и астральным зрением сканировал окружающих. Все узкоглазые — явно «детки». Все славянские морды — предатели, потому как тоже маги. А мне вот как-то совсем не верится, что при полной посадке в среду вечером в самом обычном кафе не сыщется ни одного человека без дара.
Да мне и в полную посадку в среду вечером-то не верится, если уж совсем откровенно. Тем более в оккупированном городе.
Даже две официантки, делающие вид, что обслуживают посетителей, и те оказались нехилыми одарёнными. Лишних в зале не было ни одного.
Однако человек, с которым я встретился, вёл себя, как ни в чём не бывало.
Крепкий мужчина лет тридцати, но уже с небольшой проседью. Специфика работы в Канцелярии предполагает стресс, тут уж извините. Но в остальном… вот честно. Если бы я верил в то, что физиогномика — это реальная наука, то я бы этого человека в ранг святых возвёл.
Первое, что обращало на себя внимание — глаза. Голубые-голубые, аж завораживают.
— Это линзы, — почесал голову Гордеев, когда понял, что я пялюсь. — И парик. На всякий случай.
Наваждение спало, и я понял, что любой, засмотревшись на необычные глаза, остальные детали внешности просто не запомнил бы.
Хитро! Но… неужто у агентов канцелярии нет штатных вуалей? Табельных, так сказать. Работёнка-то связана со всяким таким.
Впрочем, сейчас мне было интересно другое. И с выводами я пока не торопился.
Кирилл Гордеев — так звали агента — сказал, что придёт сюда в десять часов вечера, и он пришёл сюда в десять часов вечера. Вёл себя абсолютно спокойно, ничего у меня не спрашивал и в основном говорил сам.
О том, как оно всё здесь происходило во время начала оккупации, как потом, и как сейчас. А под конец спича оглянулся по сторонам, на всякий случай понизил голос и сделал мне комплимент.
Мол, так и так, для него честь познакомиться с бароном Черновым, который столько сделал для Российской Империи. А поспособствовать — так вообще событие, которым он задолбает своих внуков.
— Если они у меня, конечно, будут, — нервно хохотнул Гордеев. — Вы, кстати, напрасно не стали изучать меню. Особо рекомендую обратить внимание на раздел с крепкими напитками.
Приподняв бровь, я взял меню и сразу же нашёл несколько листков, распечатанных на принтере. Очень мелкий, едва читаемый, шрифт позволил вместить огромное количество информации. Имена, фамилии, титулы. Чем занимались, как поучаствовали в оккупации. Целые досье.
— Расписал всё максимально подробно. Кто помогал японцам, кто не помогал, кто не помогал и поплатился, а кто согнулся под обстоятельствами…
Лицом Кирилл совсем не изменился, но крепко сжал кулаки и добавил:
— Таких большинство, Ваше Благородие. Японцы… пидорасы, мать их, — выругался он так искренне, что у меня почти все сомнения отпали. — Они шантажируют первым делом, понимаете? Семьям угрожают. За себя-то не страшно, Ваше Благородие, а за родных…
— Понятно, — кивнул я, аккуратно убирая листки. — Значит, здесь вся информация?
— Вся, Ваше Благородие. И бонусом — карта с обозначением мест, где японцы хранят технику, оружие и боеприпасы.
— Отлично, — я откинулся на спинку стула. — Это прекрасно, Гордеев. Но скажи мне, как на духу, а можно ли доверять твоей информации, учитывая количество «детей императора» вокруг?
Гордеев улыбнулся, будто бы я сказал что-то смешное, и так и застыл. Реакция странная, по правде говоря. Обычно в таких ситуациях у людей лица вытягиваются, а этот изображал эдакое умеренное веселье.
— Вы сейчас серьёзно? — спросил он спокойным тоном.
Чёрт…
Всё-таки человек из ведомства Разумовского, да ещё и под прикрытием работает. Ясен хрен научился лицедейству за годы службы, и говорить с ним стоит не без помощи дара Тёмной. А потому я влил в голос как можно больше и приказал:
— Говори правду.
Затем отзеркалил эту его улыбку, мол, хорошо общаемся, и спросил:
— Ты знал?
— Не знал, Ваше Благородие, — Гордеев вообще разошёлся и начал жестикулировать так, будто анекдот мне рассказывает. — Простите меня, Ваше Благородие, меня как приманку использовали, по всей видимости. Может даже специально канал для связи подсунули, а я думал, что сам лазейку нашёл. Готов принять смерть хоть от вашей руки, хоть сам на себя наложу, если прикажете…
И всё это под влияние дара Тёмной, а значит чистая правда.
Что ж… приятно, что приятный человек оказался приятным до самого конца. Впрочем, до конца ещё далеко.
— Значит так, — всё ещё Голосом сказал я. — Самоубиваться отставить. А сейчас ты сделаешь вот что: как ни в чём ни бывало пойдёшь в сортир и не будешь высовываться в зал, пока не утихнет. Понял?
— Понял, Ваше Благородие.
С тем Гордеев заливисто заржал, встал из-за стола, похлопал меня по плечу, мол, хорошая шутка, и пошёл в сторону уборной. Японцы и предатели продолжали праздно галдеть вокруг, никак себя не обнаруживая. Видимо, команда брать нас в ухо им ещё не поступила.