Я умела ждать (СИ) - Сильвер Марианна. Страница 3

Когда-то я очень ждала нашу встречу. Я мечтала о ней долгие годы, просила Судьбу дать мне еще хоть на мгновение увидеть Пашу. И вот мы встретились, а я умираю. Ни радости, ни облегчения, ничего, на что я так надеялась. Паника, страх, боль обиды — вот то, что в одно мгновение разом навалилось на меня.

В голове закружилась карусель из воспоминаний. И с каждой картинкой из прошлого становилось тяжелее и больнее.

***

Мы познакомились С Пашей почти тридцать лет назад в небольшом поселке в Тверской области. Я приезжала к своей бабушке на каникулы из Ленинграда, он к своей — из Москвы. Паша был старше меня на год. Он рос в семье потомственных военных. Его дедушка — военный пенсионер, который после выхода на пенсию перебрался жить в свой родной поселок, где родился и где были могилы его предков. Папа Паши занимал высокую должность в Москве, а до этого много лет мотался по гарнизонам по всей стране.

Мы жили в одном подъезде, наши квартиры были расположены напротив на одной лестничной клетке. Мы долго не замечали друг друга. Нет, не так. Мы долго игнорировали друг друга, как это бывает, в определенном возрасте, когда мальчики и девочки избегают друг друга. Когда все мальчишки — дураки, а все девчонки — зазнайки. Когда назвать мальчика по имени — значит показать, что он тебе не безразличен и получить в спину «Тили-тесто, жених и невеста». То ли дело крикнуть: «Иванов! Петров! Васечкин!» — ничего личного, все очень официально. Когда не дергать девочек за косички или хвостики — значит «влюбиться».

С Пашей мы даже не здоровались, когда рядом не было родственников или соседей. Просто пробегали мимо с опущенным взглядом. Я знала, что напротив живет мальчик Паша, с бабушкой, дедушкой и младшим братом. Думаю, что его знания обо мне ограничивались примерно тем же.

Так продолжалось ни один год. Все изменилось летом, когда мне исполнилось шестнадцать. Моя внешность перешла из стадии «гадкого утенка» в стадию «какое милое личико и утонченная фигура». Мой взгляд стал более уверенным, я начала замечать внимание противоположного пола. Я стала более внимательно относиться к своему гардеробу и училась пользоваться косметикой. Время, которое я проводила перед зеркалом уже не ограничивалось одной минутой. Я любила покружиться и полюбоваться собой. Меня нельзя было назвать красавицей, но и некрасивой тоже.

Тем летом, в начале августа, к бабушке приехала моя двоюродная сестра Оля из Калининграда. Обычно она проводила большую часть каникул на Балтийском море у других своих родственников. И если приезжала на каникулы к бабушке и дедушке, то не больше, чем на две недели. Я всегда с нетерпением ждала её приезда.

Будучи девушкой энергичной, Оля таскала меня на все окрестные водоемы, в лес, в соседние поселки. Я хоть и бубнила, но была рада сменить обстановку, ведь с бабушкой и дедушкой много не нагуляешься. А все подружки у меня были деревенские, поэтому часто занимались огородами, сбором ягод или присмотром за братьями и сестрами, пока родители на работе. А у некоторых из них уже были серьезные отношения с парнями и им было не до меня. Так что, до приезда Оли, я много времени проводила за чтением книг или одиночным катанием на велосипеде.

Однажды моя энергичная сестра потащила меня на дискотеку в наш сельский клуб. Я бывала там и раньше, но не часто — бабушка не охотно отпускала меня. В тот раз бабуля тоже была категорически против, но Оля не была бы собой, если бы не настояла на своем.

Я долго выбирала наряд для дискотеки. Перебрав весь шкаф и комод, я решила надеть короткую джинсовую юбку прямого кроя и любимый топик с рукавами-фонариками. На ноги — белые босоножки на невысоком каблуке. Волосы собрала в хвост, а челку высоко начесала, как тогда было модно.

Дискотека начиналась в семь часов. На улице перед клубом было многолюдно — ведь к нам на дискотеку приезжали и из соседних деревень и поселков. Девчонки уже были на месте, за исключением вечно — опаздывающей Маши. Я помахала подругам, и мы с Олей направились к ним. Они делились свежими новостями, а я с интересом слушала их. Оля пританцовывала под музыку, которая доносилась из клуба из-за закрытых дверей и окон. Когда пришла Маша, мы, наконец, пошли внутрь.

В тот вечер мы много танцевали под громкую музыку, в свете самой простенькой цветомузыки. Нам было весело, несмотря на то, что в клубе было тесно, и мы стояли почти у самой колонки. Разговаривать друг с другом даже не пытались, так как перекричать музыку было невозможно. Но мы прекрасно общались жестами. Подпевали, если наш крик вообще можно было назвать пением, хитам «Гости из будущего», «Руки Вверх», «На-на» и других групп. Наш деревенский ди-джей был человеком разносторонних вкусов, поэтому, на дискотеке можно было услышать песни совершенно разных лет.

Ну и, конечно же, какая дискотека без «медляков»? Многие из них я знала наизусть, но обычно танцевала в стороне одна или с кем-нибудь из девчонок, так как ребята меня не приглашали.

Вообще, тот вечер ничем не отличался от других, которые я проводила на дискотеке. Кроме одного танца, который могу воссоздать до мелочей. «Дым сигарет с ментолом» — песня, с которой началась новая Я. Песня, которая стала пророческой для нас с Пашей.

Когда ди-джей включил незабвенный хит группы «Нэнси», светомузыку немного приглушили и разноцветные лучи медленнее заскользили по танцполу. Моих подружек и Олю местные ребята пригласили танцевать, а я, оставшись одна, отошла к своей «любимой» стене и наблюдала оттуда за танцующими парами. Мой взгляд скользил по залу, я медленно двигалась в такт мелодии.

— Потанцуем? — рядом раздался голос, который я с трудом расслышала из-за стоящего рядом динамика.

Я повернулась и увидела ЕГО. Тогда я, правда, увидела просто его — моего соседа Пашу. Это уже потом он стал для меня целым миром.

Кивком головы я согласилась на танец, в конце которого поняла, что пропала. Паша взял меня за руку и повел за собой в центр зала, сквозь танцующие пары.

Мы двигались под музыку, Паша обнимал меня за талию, мои руки лежали на его плечах. Мы смотрели друг на друга и ничего не говорили. Наш диалог взглядами был красноречивее сотни слов. Для меня больше не существовало никого, кроме Паши. Мы, словно герои фильма «Золушка», унеслись в другой мир, где были только я и он. Я чувствовала тепло его рук на своем теле, ощущала его дыхание, не могла оторвать взгляд от его серых глаз. Вот так всего за несколько минут я потеряла голову.

Когда музыка закончилась, Паша поблагодарил меня за танец, отвел обратно к стене, попрощался и ушел. Он вышел на улицу и больше не возвращался. Я искала его среди танцующих весь оставшийся вечер, но он так и не появился.

Утром следующего дня мы столкнулись на лестнице.

— Привет, — поздоровался со мной Паша, он как раз выходил из квартиры.

— Привет, — я, наоборот, возвращалась из магазина и приготовила ключ, чтобы открыть дверь.

— Как дела?

— Все хорошо.

— Погуляем вечером?

— Погуляем, — согласилась я, не раздумывая. А ведь ещё каких-то пару дней назад я прошмыгнула бы мимо него, не поднимая взгляд.

Тот вечер мы провели вместе — обошли близлежащие окрестности и много разговаривали. И все оставшиеся дни до его отъезда мы тоже проводили вместе.

Оля сгорала от любопытства и засыпала меня расспросами, бабушка только укоризненно качала головой и вздыхала, когда я возвращалась ближе к полуночи. Но мне было все равно. Я засыпала и просыпалась с мыслями о Паше.

В последний день, перед отъездом Паши в Москву, мы гуляли до самого рассвета. Разговаривали, целовались, бродили, держась за руки, встречали восходящее солнце. Бедная моя бабушка — мне до сих пор стыдно за свое поведение — не сомкнула глаз. Но я ничего не могла с собой поделать. Я не могла отпустить Пашу, не попрощавшись.

Он уехал, а я почти неделю не выходила из дома, пока папа не увез меня домой в Ленинград. Целый год мы писали друг другу письма, очень редко созванивались. Я жила ожиданием лета и новой встречи с Пашей. Я не смотрела ни на кого. Мне были не интересны другие мальчишки. Ведь у меня был Паша. Я наизусть выучила его письма, но все равно перечитывала их перед сном.