Возвращение Безумного Бога 8 (СИ) - "Архимаг". Страница 10

А следом в коридор с грохотом ввалился Фома-лунатик — взлохмаченный, оборванный, в крови и копоти! За ним по пятам бежали еще двое безопасников — судя по всему, пытались скрутить, да куда там! Лисовский раскидал их парой движений их как нашкодивших котят, даже не напрягаясь!

После чего, что-то неразборчиво бормоча под нос, Фома убежал в том же направлении, откуда явился.

Дрожа всем телом, паренек перед нами попытался отползти в сторону. Забормотал невнятно:

— Там… там… тварь в зале совещаний… чудовищная… Вадим пытается её удержать… Но…

Всхлипнул судорожно, мотая головой:

— Не… не получается у него ничего… Там такое творится… такое…

После чего обессиленно откинулся на стену, всхлипывая.

Я переглянулся с Дарьей. Та побледнела, прикусила губу. Кажется, даже позабыла, что собиралась меня сдать. Молча кивнула и первая шагнула к приоткрытым дверям, из-за которых доносились грохот и крики.

Сделав глубокий вдох, я последовал за ней. Мысленно готовясь к худшему.

И худшее не замедлило явиться во всей красе! Стоило только ступить в просторный зал, как в глаза бросился форменный разгром! Перевернутая мебель, побитые колбы и реторты, какие-то склизкие лужи на полу… А над всем этим безобразием, подобно рассерженным коршунам, парили иссиня-черные сгустки. Сталкивались друг с другом, распадались, вновь собирались воедино… И все время меняли форму!

В какой-то миг я разглядел среди них зубастые пасти, хлещущие плети щупалец, бугристые тела неведомых чудовищ. Они роились под потолком, шипя и гудя. Того гляди, обрушатся вниз прожорливой стаей!

А в центре бардака обнаружились Фома с Вадимом. Виконт, похоже, отчаянно пытался утихомирить беснующегося лунатика — да только все без толку! Что ни удар, что ни захват — Лисовский только отмахивался, словно от назойливой мухи. А искаженная реальность бурлила, вспучиваясь новыми сгустками тьмы…

Глубокая ночь окутала Синегорскую Императорскую резиденцию. Огни фонарей мерцали вдоль дорожек, выхватывая из мрака величественные очертания дворца. В воздухе разливалась звенящая тишина, лишь изредка нарушаемая шорохом ветра в кронах вековых дубов.

Внезапно ночную безмятежность прорезал рокот мотора. К парадному входу стремительно приближался роскошный автомобиль цвета воронова крыла. На капоте серебрился фамильный герб рода Кривотолковых…

Взметнув шлейф брызг из луж, машина с визгом затормозила у крыльца. Тут же распахнулась массивная дверь, и на ступени ступил князь Дмитрий Кривотолков собственной персоной — мрачный, насупленный, словно грозовая туча. Стремительно взбежал по лестнице, на ходу поправляя безупречный сюртук.

Охранник встал во фрунт, отдал честь. Толкнул тяжелую створку, пропуская гостя внутрь. И через минуту князь уже чеканил шаг по анфиладе пустынных залов, всем своим видом излучая раздражение пополам с недоумением. Ну что за блажь — выдергивать его среди ночи, аки мальчишку? Что за дело такой важности приключилось, что не терпит отлагательств?

Размышляя так, князь Дмитрий и не заметил, как очутился перед высокими дверями императорского кабинета. Пара гвардейцев застыла в карауле по обе стороны, скрестив алебарды. Узрев князя, один из них шагнул в сторону и с поклоном распахнул перед ним створку:

— Прошу, Ваша Светлость! Его Величество уже ожидает!

Кривотолков кивнул. Перешагнул порог, готовясь к неприятному разговору…

…Император Александр, задумчиво побарабанив пальцами по подлокотнику кресла, смерил вошедшего тяжелым взглядом. Бросил отрывисто:

— А, Дмитрий! Наконец-то! Что ж ты не торопишься, когда Государь вызывает?

Князь поклонился, прижимая руку к груди:

— Прошу прощения, Ваше Величество! Дела неотложные, знаете ли… Уладить кое-что требовалось… — он замялся, подыскивая слова, — А что стряслось-то? С чего вдруг вызов среди ночи?

Кривотолков также кивнул Горовому, который неподвижной тенью застыл за спиной Государя.

Император нахмурился. Поднялся из-за стола, заложив руки за спину. Неспешно прошелся по кабинету.

— Что стряслось, спрашиваешь? Будто сам не знаешь! — резко обернувшись, он в упор посмотрел на князя, — Что у вас там с Фомой Лисовским приключилось? Почему он не у Истребителей, а у тебя в подземельях прохлаждается?

Кривотолков на миг опешил. Быстро справился с собой, склонил голову с самым смиренным видом:

— Ваше Величество! Тут вышло недоразумение прискорбное… Этот безумец, Лисовский, напал на меня средь бела дня! Еле отбился, спасая свою жизнь и жизни подданных Ваших! А после — в подвалы упрятал, покуда в себя не придет…

Горовой саркастически приподнял бровь:

— Вот как? Напал, значит? А не ты ли сам его вынудил, а, Дима? Знаю я твои методы — на святого нарвешься, и тот озвереет!

Лицо Дмитрия потемнело. На скулах заиграли желваки. Однако голос остался ровным:

— За кого ты меня принимаешь, генерал? Да я в жизни…

Но Горовой стоял на своем:

— Будет, князь. Фома хоть и пьянь беспробудная, но человек чести. Просто так на князей с кулаками не кидается. Не иначе как ты, Дмитрий, его до ручки довел!

Кривотолков побагровел. В глазах вспыхнул нехороший огонек:

— Вы меня обвиняете, генерал? В присутствии Императора? Сеете рознь в то время, когда нужно быть едиными как никогда?

Горовой поморщился:

— Что-то не припоминаю в списке княжеских обязанностей пункта «похищать бывших Истребителей и укрывать в фамильных застенках». Или я чего-то не знаю?

— Лисовский преступник и враг государства! — не сдавался Кривотолков, повышая голос, — Он сам на меня с кулаками накинулся, едва завидев! Что мне оставалось? Не на растерзание же чокнутому отдаваться! Скрутил его малость, в подвалах упрятал, покуда буйствовать не перестанет.

Император слушал эту пылкую тираду, хмуря брови. Многозначительно постукивал пальцами по столешнице, всем своим видом излучая скепсис. Наконец, произнес веско:

— Положим, ты и впрямь лишь защищался. Отбился от обезумевшего Фомы, скрутил, в темницу упек. Опасного преступника обезвредил, можно сказать. И что теперь? Под замком гноить будешь?

Дмитрий дернулся. Как-то уж очень резво для невинно оскорбленного. Но совладав с собой, склонил голову:

— Никак нет, Ваша Светлость! Не изверг я, чтобы беднягу в кандалах томить! Продержу малость, покуда буйство не поутихнет. А там Истребителям сдам, как и положено… Или в Ваше распоряжение препровожу, ежели соизволите…

Император задумчиво побарабанил пальцами по губам. На лице его отражалась напряженная работа мысли. Похоже, он что-то прикидывал, взвешивал… И никак не мог прийти к определенному выводу.

Наконец, решился. Махнул рукой, будто отметая сомнения:

— И как долго ты собрался его держать? Покуда твои кудесники из него мозги все не извлекут?

Лицо Кривотолкова брезгливо искривилось:

— Помилуйте, Государь! Да на кой ляд мне этот умалишенный сдался? Одни проблемы с ним, прости Господи! Лучше бы вообще не связывался!

— Вот это ты в точку попал! — кивнул Император, — Силы, которыми обладает Фома… Куда опаснее, чем ты можешь подумать. Я скажу больше, князь — все, кого ты оставил Фому охранять — сейчас в смертельной опасности.

Князь вскинул брови. Кажется, он не вполне поверил сказанному. Император помолчал, сверля Кривотолкова тяжелым взглядом. А потом припечатал:

— Поэтому Фома Лисовский отныне переходит под мою личную юрисдикцию. Ты сдашь его моим людям — живого и невредимого. А уж мы разберемся, что с ним делать и как обезвредить.

— Но Ваше Величество! — вскинулся Дмитрий, лицо его побелело от бешенства, — Это возмутительно! Фома первый напал на меня, главу благородного рода! Вы не можете лишить меня права на отмщение! Это… это плевок в лицо всему клану Кривотолковых!!!

Его голос почти сорвался на крик. Кулаки судорожно сжались, на скулах заходили желваки. Кривотолковым словно овладел праведный гнев… либо он очень умело притворялся.