Потерявшийся (СИ) - Гор Александр. Страница 31

— Да иди уже, комедиант! — не выдержав, хихикнула Соня. — Саш, я и впрямь сейчас зашиваюсь.

Как оказалось, сегодня у Сони и должен был быть выходной. Но из-за явления к горлу Лимана ласских и ракуимских кораблей его перенесли на пару дней из-за необходимости проведения осмотра приличной толпы народа. Всё-таки её специальность дермато-венеролог, а не просто «писькин врач», как называл данных специалистов один из моих студенческих знакомых. И хотя вряд ли гордые средневековые обитатели иного континента позволят целиком раздеть себя для полноценного обозрения их кожного покрова (а уж тем более — сдать мазки на анализы), но от контроля за отсутствием кожных заболеваний хотя бы на лице, руках и других открытых частях тела им не отвертеться.

— Я только не пойму, почему я тебя не видел, когда ваши осматривали гелоров, когда я с ними прибыл на «Красавице».

— А тебе до того было? У меня вообще тогда создалось впечатление, что ты был не совсем в себе оттого, что твои приключения закончилось. Да и мы в «намордниках» работали, одни глаза торчали.

Вот, значит, как? Но, признаться, я действительно в тот день испытывал очень сильные эмоции.

Что же касается «моды на отдых», то оказалось, что я действительно отстал от жизни. Помимо валяния на «пляже» около бассейна, продолжающего действовать кабака и рыбалки на Лимане, модным стал «этнотуризм». Проще говоря, пикники неподалёку от ближайшей к Базе деревни, жители которой очень быстро уловили потребность «людей света» не только расслабиться на природе, но и познакомиться с жизнью аборигенов. Скорее всего, в объёмах хорошо известных мне по Франции и Африке ресторанов «а-ля рюс» с матрёшками, балалайками и каким-то чудом попавшими в те места чугункАми. «Для придания национального колорита».

Мне, конечно, после Африки, а также жизни среди гелонов и гелоров этот «колорит» в печёнках сидит, но Софье и её коллегам-медикам было интересно. И её предложение «отдохнуть на природе» те встретили с энтузиазмом, а мне пришлось соглашаться. Не нравилось другое — то, с какой оперативностью Сонька решила меня «влить в родной коллектив». Пусть и ехали на пикничок лишь восемь человек, среди которых только трое мужиков. Включая доктора-травматолога, взявшего с собой подружку из числа «штабных», и дружка-водителя одной из медсестёр. Всё-таки, в силу «плавающего» графика персонала и обстоятельств (приличная толпа «иностранцев» в «караван-сарае») медсанчасть продолжила работать в обычном режиме. Вот тот самый водила, переправив на плашкоуте через Сплавную пассажирскую «Газельку», и отвёз всю толпу к ближайшей туземной деревушке по уже достаточно наезженной дорожке.

Меня удивило то, что на деревянной халупе, стоящей при впадении в Сплавную небольшой речушки, текущей с гор, красовалась вывеска на русском языке: «Шашлык». Представьте себе: круглое сооружение из вкопанных в землю наподобие частокола брёвен, перекрытое сверху «копной» соломы, а над проёмом, служащим дверями, прикреплена мощная, широкая доска с выжженными русскими буквами. Доска явно не выпиленная, а полученная примитивным способом, раскалыванием исходного бревна клинышками. Чуть в сторонке, под грубым навесом, большой каменный очаг с дымящейся трубой и стоящими на нём разнообразными кастрюльками земного производства. Неподалёку от воды — ещё один навес на четырёх столбах, дающий прекрасную густую тень, под которым длинный стол из толстых плах и такие же монументальные лавки.

— Где будем сидеть? — первым делом задал вопрос водитель, представленный всем как Васёк. — Можно в общем зале, а можно в беседке.

Какие громкие слова «в общем зале»!

Как я успел заметить, брёвна «общего зала» установлены отнюдь не впритык друг к другу, и ветер, тянущий вдоль долины реки, которую уже начали обступать горы, наверняка гуляет и по нему. Но там не чувствуется прохлада, идущая от воды. Да и доктор Дмитрий, как и парочка медсестёр, курит, и наотрез отказался каждый раз бегать на улицу на перекур. Так что, общаясь с хозяином заведения, очень немолодым гелом, которому помогала в этом внучка лет десяти, одетая в земное платьишко, договорились о «беседке».

Пожалуй, именно на этой внучке и держится весь бизнес: уж больно бойко, хоть и далеко не всегда правильно, она болтает по-русски, в отличие от старика и пары женщин-кухарок (а эти одеты в традиционные для данной местности и родственных народов «мушкетёрские плащи»). Как я понял, ребёнок посещает «передвижные курсы чтения и письма», организованные для аборигенов с подачи Кушнарёва. И в малышке проснулся лингвистический талант.

Не знаю, кто посоветовал старику Молу (или его внучке Ваву) именно «этно-стиль» оформления, но создать антураж «кабатчику» удалось на славу. Да и что там, собственно, создавать: бери домашнее старьё, что-то вешай на стены, что-то ставь на полочки, а что-то прислоняй к палкам, скрепляющим «частокол» по внутреннему периметру зала, рассчитанного на три больших компании за такими же столами, как и в «беседке».

Пока наши с удивлением рассматривали все эти лопнувшие глиняные горшки, истёртые постоянной заточкой бронзовые топоры, растрескавшиеся и искривившиеся от времени стрелы и затёртые до дыр «плащи» с орнаментом, я обратил на стоящие на полочке за «барной стойкой» каменные «статуэтки». Грубые, с размытыми лицами и формами, но очень мне знакомые. По тому самому Храму на Большом острове, который я когда-то посещал вместе с Гринберг, разыскивая Люду Кроху. Правда, стояли они так, что добраться до них посетителям было невозможно, и пришлось рассматривать «скульптуры», кажется, носящие какой-то сакральный смысл, лишь издали.

К моему удивлению, я понял бухтение Мола на то, что сегодня мало посетителей. Некоторые слова, их произношение и ударения, конечно, сильно отличаются от гелонских и гелорских, но, как оказалось, разобраться мне большого труда не составило.

— Сегодня у нас много гостей из-за моря, — попробовал я объяснить ситуацию.

— Ты знаешь наш язык? — удивился дедок.

— Не ваш. Я немного жил у гелонов, потом у гелоров, а они говорят на похожих языках.

— Ты, наверное, и есть тот самый Перец, благодаря которому мы получили вести от наших родственников, о которых давно ничего не слышали.

Надо же, я уже при жизни становлюсь легендой у туземцев!

Шутка, конечно, но имевшая приятный бонус в виде скидки. Пусть цены в заведении и без того выглядели смешными в сравнении с кабаком на Центральной.

На меня-то и возложили общение с Ваву при выборе блюд. Ну, тех, которыми народ решил дополнить традиционные шашлыки. Девочка всё-таки не совсем хорошо владела русским языком, и ей трудно было объяснить, что за ингредиенты содержит местная похлёбка, салат или типа-рагу из жареных овощей. Я, правда, тоже «плаваю» в тутошних названиях, но всё равно что-то сумел понять. Мало того, даже смог дополнить пояснениями письменное «меню», написанное угольком на ещё одной широкой доске. Ведь даже «классические» шашлыки, замаринованные купленным на Базе уксусом и выращенным туземцами репчатым луком, были дополнены и рецептами с оригинальными, местными добавками и приправами.

Спиртного Мол не держал. Как пояснил уже бывавший здесь Васёк, местная «бормотуха», которую предпочитают пить гелы, нашим «не пошла», а более качественный, земной алкоголь был слишком дорог для аборигенов. Так что «горючее» и безалкогольные напитки в пластиковых бутылках привезли с собой. По словам водителя, тара из-под них — ещё одна статья доходов содержателя заведения. Пусть местный рынок уже и насыщен этими «драгоценностями», но пластик время от времени прохуждается, а стекло бьётся. Спиртного не держал, но, зная клиентуру, глиняные стаканчики предоставлял не только в качестве тары для традиционных местных «типа-компотов», но и для земных напитков. На часть из которых Ваву уже пару раз поглядывала с предвкушением: какой же русский пожлобится налить ребёнку сладкой газировки?

В общем-то, понравилось. И место рядом с журчащим чистейшим ручейком с прохладной водой, и еда, и компания, оказавшаяся довольно весёлой, но не буйной. Пили в меру неплохие лёгкие напитки (да в гробу я видел водку при местной жаре!), охлаждаемые в ручейке, а пиво — в сумке холодильнике в «Газели». Шутили, травили анекдоты, пикировались (чаще всего, конечно, на производственные, не вполне понятные «сторонним», темы) под негромкое бумканье колонки с автономным питанием.