Бразилия. Полная история страны - Корвалью Фернандо Нуньес. Страница 9

Следует уточнить, что смена верховной власти не означала перераспределения частной собственности на землю. Фазендейрос остались при своем, только теперь они были вынуждены играть не по испанским, а по голландским правилам, иначе говоря, все экономические «пенки» снимали голландцы и они же вели крупнооптовую торговлю. В принципе, голландцы могли бы рассчитывать на лояльность большинства португальцев, если бы не одно важное обстоятельство – голландцы были протестантами, в то время как бразильские христиане исповедовали католицизм. В наше миролюбивое (отчасти) время конфессиональные различия не имеют столь важного значения, как в старину, когда они выставляли между людьми непреодолимые барьеры. В целом находиться под относительно мягкой властью голландцев было выгоднее, нежели под жестким диктатом испанцев, но испанцы, при всех их недостатках, были католиками, то есть – своими. Ну а лучше всего было бы вернуться под руку португальской короны. Как говорится – «в своем доме дышится легко, а на своей постели спится сладко».

Энрике Диас. Гравюра. XIX век

На счастье португальцев, в июле 1652 года голландцы вступили в войну с англичанами, которая растянулась почти на два года и стала первой из англо-голландских войн XVII века. Незадолго до ее начала Иоганн Мориц Нассау-Зигенский попытался завоевать Сальвадор-де-Баия, но потерпел неудачу – кампания захлебнулась еще на подходе к городу.

С октября 1642 года в Голландской Бразилии начали вспыхивать восстания, развивавшиеся по единому стандарту, – португальцы, привлекшие на свою сторону индейцев и негров, убивали голландцев и захватывали их имущество, а то, что не удавалось унести с собой, уничтожали. Земля буквально горела под ногами голландцев, которые, несмотря на все старания, не могли подавить повстанческое движение – стоило погасить восстание в одном месте, как оно сразу же вспыхивало в другом, и так без конца. К началу 1654 года португальцы обрели такую силу, что осадили Ресифи, надеясь, наконец-то положить конец голландскому владычеству.

Надежды сбылись – 26 января 1654 года бразильскую землю покинул последний голландец, но политические жернова мелют медленно, и договор, по которому Соединенные провинции отказывались от претензий на владения португальской короны, был подписан в Гааге лишь спустя шесть с лишним лет – 6 августа 1661 года. Отказ обошелся недешево – голландцы получили взамен восемь миллионов гульденов (проще говоря – более шестидесяти тонн золота), к которым прилагались Цейлон и Молуккские острова [30]. А что поделать? Голландия на тот момент была сильна, и спокойствие стоило того, что пришлось заплатить. Вдобавок голландцы обязывались не вторгаться в Португальский Тимор [31], так что в целом сделка получилась выгодной.

Борьба с голландцами консолидировала бразильское общество, позволив разным слоям общества ощутить свое единство и выступить сообща против общего врага ради пылкой мечты и сияющего луча [32].

Памятник Томе де Соуза. XIX

После войны с голландцами предсказуемо обострились отношения с индейцами. «Предсказуемо», потому что фазендейрос пытались компенсировать понесенные во время войны убытки наиболее простым способом – порабощением новых индейских племен. Действия колонистов вызвали цепь индейских восстаний, наиболее крупным из которых было восстание, поднятое на северо-востоке Бразилии в 1686 году племенами жандуин и карири под предводительством вождя Канинде. Пятнадцатитысячная коалиция, составленная двумя весьма воинственными племенами, оказалась крепким орешком, «разгрызть» который никак не получалось. После шести лет войны португальцам пришлось пообещать, что они не станут порабощать восставшие племена, после чего был заключен мир. Индейцы гордились тем, что они свято соблюдают данные обещания, но в этом была не сила, а слабость, потому что португальцы всегда действовали по обстановке и легко нарушали свои клятвы, если это приносило выгоду. Использовав передышку для накопления сил, португальцы снова напали на племя жандуин и в 1710 году одержали победу. Правда, спокойствие длилось недолго, поскольку уже в 1713 году вспыхнуло восстание в соседнем Мараньяне. Примечательно, что порой миссионеры-иезуиты становились на сторону восставших индейцев, признавая их действия спровоцированными жестокостью португальцев. Во время восстаний миссионеры оказывались между двух огней. С одной стороны, их редукции (так назывались миссии) громили повстанцы, а с другой против редукций выступали колониальные власти, считавшие, что миссионеры «портят» индейцев, вместо того чтобы прививать им покорность.

Пользуясь попустительством властей, фазендейрос часто нападали на редукции и находившиеся возле них индейские поселения, ведь мирных индейцев порабощать было куда проще, чем «диких». Эти нападения сводили на нет всю деятельность миссионеров, подрывая доверие к ним со стороны индейцев. Выглядело так, будто все португальцы действуют сообща и миссионеры помогают помещикам порабощать индейцев.

Глава пятая

«Республика» Пальмарис

По мере того, как африканские рабы осваивались на новой земле, они все чаще и чаще бежали от своих хозяев. Африканцы основывали в непроходимых лесах поселения, называемые киломбу, и возвращались к свободной жизни, которую вели на исторической родине их предки. Беглецы жили не только охотой и собирательством, но также обрабатывали землю и разводили скот, причем нередко использовали труд рабов. Да – именно рабов. Беглые рабы не видели ничего зазорного в том, чтобы заставлять работать на себя менее удачливых товарищей по несчастью, которых они захватывали во время набегов на поселения колонистов. Киломбу, они же – мокамбу, находились в труднодоступных местах, вдобавок вокруг них устраивалось множество ловушек-ям, так что борьба с беглыми рабами представляла собой весьма сложную задачу – сначала найди в глухих лесных дебрях поселение, а потом сумей обойти все ловушки.

Бежавшие рабы считались неисправимыми, поэтому при захвате киломбу колонисты казнили всех, за исключением маленьких детей. Даже те, кто находился в рабстве у беглецов, не могли избежать расправы, потому что колонистам недосуг было разбираться, кто тут раб, а кто нет. Можно представить, насколько ожесточенно сражались люди, которым нечего было терять.

В капитанстве Пернамбуку, там, где сейчас находится город Порту-Калву, примерно в 1630 году появилась даже «республика» беглых рабов, получившая название «Пальмарис» [33] из-за своего расположения в пальмовых лесах. Республика образовалась стихийно – к одному киломбу добавился второй, ко второму – третий и так постепенно выросло государство. Разумеется, жители Пальмариса не имели никакого понятия о республиканском правлении. Название «республика» было дано этому квазигосударственному образованию историками по причине некоторого сходства первобытнообщинных порядков, царивших в Пальмарисе, с республиканской демократией. Верховный вождь избирался, многие работы выполнялись сообща, помимо частных участков существовали общинные земли – ну чем не республика? С другой стороны, все важные посты вождь раздавал своим родственникам и приближенным, что совершенно нехарактерно для настоящей республики.

С индейцами пальмарийцы уживались хорошо, многие женились на индианках, поскольку в государстве беглых рабов отмечался дефицит женщин [34], а вот с белыми отношения складывались по принципу «как придется» – меновая торговля сочеталась с нападениями на португальские и голландские поселения. Пленных пальмарийцы обращали в рабов, так что Пальмарис можно считать единственным «государством» в Америке, где были рабы-европейцы.