Наследник 2 (СИ) - Шимохин Дмитрий. Страница 18

— Калитку закрыл, да и все. Пусть на ворота лают, — усмехнулся дед.

— Пойдем в дом, там и поговорим, — произнес я, а то рядом Василий стоял и стрельцы гревшие уши.

— Пойдем, пойдем, — кивнул дед.

— Елисей, съезди к Одоевскому, пусть Хованского позовет, да подходят, — распорядился я.

— Все исполню, — кивнул Елисей и тут же направился к конюшне.

Я же обернулся к Василию и стрельцам:

— Здесь побудьте, мне с родичами поговорить надобно.

— Обождем, испить бы чего. А то в горле пересохло, — откликнулся Василий.

— Квасу холодного принесут, — произнес дед, и мы двинулись в сторону терема.

По пути дед распорядился, чтобы гостям квасу принесли и стол накрыли.

Разместившись в светлице, мы расселись за столом.

— Рассказывай Андрей, как дела у тебя? — первым заговорил дед.

— Все хорошо уже, поначалу то две недели пришлось взаперти посидеть. Видать проверяли меня. После царь принял и признал родичем своим. Отныне я Андрей Володимирович Старицкий. В боярской думе уже заседал и стал первым среди бояр, — начал я свой рассказ.

Дед же сидел, довольно улыбался.

Когда поведал о конфликте с Воротынским, и что тот не хотел уступать, дед нахмурился, а когда узнал, как дело разрешилось и вовсе начал смеяться.

Он был рад за меня, и что все удалось.

Через час появились братья Одоевские и Хованский, взмыленные были, видно спешили сюда.

Так что свой рассказ пришлось повторить, вот уж у кого расспросов было много, в том числе и о боярской думе.

— Надо бы тебе двор свой завести в Китай-городе, раз царь не выдал подворье, надо будет идти в Казенный приказ, уж там выдадут или выкупать придется. Ты князь тебе потребно свое иметь. Хотя в грамоте Василия Владимировича упоминалась слободка замоскворецкая, она в земляном городе находится и недалеко, можно и там будет терем выстроить, — высказался Иван Андреевич Хованский.

— Это да, — кивнул Иван Никитич Одоевский.

— О вашей помощи, как говорил, я не забуду, — вновь напомнил я.

Князья разулыбались довольно.

— Нагих тоже не забудь, да и к царице съездить надобно. С подарками, родичи все же, — степенно произнес князь Одоевский большой, брат же его просто кивнул.

— Прохор, вели ко мне холопов отправить, пусть пару бочонков вина принесут. Праздновать будем, — произнес Хованский, обращаясь к деду.

Я же удивленно на него взглянул, по имени обратился он к деду. Равного конечно не признал, но уважение проявил.

— Я пить не буду, у меня вечером бой еще. Готовиться надо, — улыбнулся я.

— Какой бой? С кем? — возмущенно вскрикнул меньшой Одоевский.

— С ляхом одним, Анджеем Липским. Он писарь у царя нашего, — ответил я. Тут же все взгляды устремились на меня.

— Помнишь Олег, как в первый день на торге ляхам бока намяли, вот и был там этот Анджей. Сегодня как шли сюда, подловил меня. Я дал свое согласие на бой, — тяжело произнес я.

Тут же над столом поднялись крики и ругань. Минут десять она не затихала.

— Так, значит, — поднял руку Хованский. Привлекая к себе внимание. — Ты Андрей Володимирович мал годами еще, за тебя и родичи могут вступить и не зазорно будет. Да и боец за тебя выйти может, у меня найдутся. Не след тебе рисковать, да и с ляхом биться. Не почину, кто он и кто ты.

— Прав князь Иван Андреевич, — произнес дед. — Пущай Олешка выйдет, он этого проклятого ляха на куски распластает.

Олег же расправил плечи и кивнул, а после произнес:

— Убью, пса!

Поднявшись из-за стола, я отвесил каждому из сидящих поклон.

— Спасибо за заботу, но с ляхом я справлюсь сам, — произнес я твердо. — Да перед этим разговорить попытаюсь, о том сам он это или надоумил кто. Ведь случись что со мной. Царь должен его наказать, а значит, он надеется сбежать, или помогут ему избежать царского гнева. — Вот только ему в любом случае нужна будет помощь, вот и хочу понять. Кто за ним стоит. Не сам же он решился, — высказался я.

— Андрей Володимирович, не можем мы тобой рисковать. А уж кто за ним стоит, мы узнаем. Дружков его спросим. Когда и где биться собрались? — серьезно произнес Хованский.

— Вечером, на Москве реке возле мельницы. Вот только биться буду я сам, и это мое последнее слово, — веско произнес я сам.

— Запру, — глянул на меня дед.

— Сбегу, — нагло ответил я.

Минут десять мы мерились с дедом взглядом, и это было не просто.

— Справишься? — наконец произнес дед.

Я твердо кивнул, и он махнул рукой.

С час мы обсуждали ляха, как и то, кто его мог натравить, и как следует биться, на что я только улыбался и кивал. После я ушел отдохнуть и готовиться.

Найдя Елисея, я ему шепнул, чтобы он за Прокопом с Богданом съездил, по ним я тоже соскучился, да успокоить их надо, что все хорошо.

Ближе к вечерне мы огромной толпой выдвинулись к мельнице. Нас было не меньше пятидесяти человек, ведь князья и за своими людьми послали, так еще и хмурый Василий со стрельцами нас сопровождал.

Возле мельницы нас уже ждала дюжина ляхов, которые при виде нашей толпы начали переглядываться и шептаться.

Остановившись в метрах двадцати от них, я слез с коня и проверил, как вынимается сабелька, и двинулся в сторону своего врага.

Вслед за мной, двинулись и князья, а так же дед, дядя Олег, Прокоп и Елисей.

— Князь ты готов умереть? — раздался веселый крик Анджея.

Глава 11

— Князь ты готов умереть? — раздался веселый крик Анджея.

— Умереть? — удивленно взлетела у меня бровь. — Нет, не сегодня, — улыбнулся я.

— Хах, будто тебя буду спрашивать, — осклабился Анджей.

Одет лях был в кольчугу, на голове железная шапка, на поясе — сабля. Я же оделся под стать в кольчугу и иерихонку. Правда, дед и другие убеждали меня надеть бахтерец, но я отказался. Тяжел он для меня еще, хоть и дает хорошую защиту. Да и биться долго с ляхом я не собирался, точнее, как такового боя вообще не было мной предусмотрено. Кто ж виноват, что этот полудурок сам сказал, что я могу взять любое оружие, вот я и взял. Ведь сзади за кушаком, которым я был подпоясан, пряталось целых два сюрприза.

— Мы драться сюда пришли? Или ты трепаться будешь, как баба на торгу? — зевнул я, показывая всем своим видом, что мне скучно.

Дед же хмыкнул, да и остальные мои улыбались.

— Молись, — прошипел Анджей.

Я вышел вперед и перекрестился напоказ, а после громко заявил, чтобы слышно было всем:

— Господи, дай мне сил, и пусть рука моя не дрогнет.

Расстояние между нами было около четырех метров, лях тут же достал саблю.

Я убрал руку за спину и положил ладонь на рукоять пистоля, готового к стрельбе.

Анджей приподнял саблю к лицу, развернул горизонтально земле и медленно, короткими стелющимися шагами двинулся ко мне, при этом он хмурился, разглядывая меня, и наверняка пытался понять, почему я не достаю саблю.

Когда до меня осталось около трех метров, я заметил, как ноги Анджея напряглись, и понял, что он готов рвануть в мою сторону или прыгнуть.

Сам сменил стойку и напряг ноги, готовый отпрыгнуть. Кто-то из народа кричал, в том числе мне, чтобы я достал саблю, вот только я не обращал на это внимания, я был поглощен поединком. Сердце бухало, а от адреналина, поступающего мне в кровь, хотелось движения. Я сдерживал себя!

При этом наслаждался моментом, дышал полной грудью. Было в этом что-то особое, когда твоя жизнь висит на волоске.

— А-а-а. — Анджей с криком прыгнул вперед, занося саблю для удара, пытаясь меня рубануть.

Вот только и я не остался на месте и сам отпрыгнул влево как можно дальше, чтобы он не смог дотянуться до меня саблей, но я мог прицельно, насколько это возможно, выстрелить.

Пистоль приятно тяжелит мне руку, а его дуло смотрит в грудь Анджею. Я прекрасно вижу его эмоции, которые меняются как калейдоскоп: злость, горечь, замешательство и страх.

Вот только я не собирался далее тянуть и нажал на спусковой крючок.