Снова хочу быть твоей (СИ) - Малиновская Маша. Страница 10

Но сквозной дырой через всё это было желание сорвать с неё шмотки и напомнить, что так, как она, делать нельзя, блядь.

Что не стоит приводить медведя в бешенство.

Я подхватил Ангелину на руки, сжал упругую задницу. Ворваться бы в неё по самое нехочу.

Но… не хотелось.

Не хотелось, блядь!

Девчонка сладкая, а у меня будто вкус и обоняние отбило после ковида.

Она слезла с меня и опустилась на колени, стала расстёгивать мои брюки, но чёртово кольцо на безымянном пальце будто намеренно влезло в моё поле зрения.

Это только разозлило.

Похеренные мечты и чаяния выстроились в стройный ряд покалеченных “двухсотых”.

Пошла ты, Лиза.

Я запустил пальцы в тёмные волосы Лины и, мать твою, пока она делала мне минет, представлял другую.

Вот так по-скотски, да. Как мудак настоящий.

Представлял, что сосёт мне мелкая сучка. Что это она старается ублажить. Что это её пухлые розовые губы скользят по моему стволу.

Противно от себя самого стало. До злости противно.

И когда тормознул Лину и уехал почти без объяснений ночевать в офис, тоже противно.

Кажется, Лекс прав. Я действительно дебил, полный придурок, запутавшийся в том липком кодле, что гнездилось в груди.

И совсем непонятно мне, что с этой хернёй за рёбрами вообще делать.

Лиза

Я выхожу из душевой кабины и заворачиваюсь в большое мягкое полотенце. Второе поменьше наматываю на голову и подхожу к зеркалу.

На щеках румянец — это я с самого утра нервничаю.

С Русланом мы не общались даже по телефону с момента моего побега из Волгограда. Но я знаю, что он совсем не собирается отпускать меня, просто любит нагнетать атмосферу, чтобы я боялась и тревожилась ещё сильнее.

Однако сегодня я первой сделаю шаг. Чувствую себя совсем неуверенно, мне страшно представить реакцию Руслана, но тем не менее, это то, к чему я стремилась.

Сегодня мы с адвокатом подаём исковое заявление об оспаривании отцовства.

Едва я только представляю реакцию Руслана, когда до его сведения донесут мой иск, меня в пот холодный бросает. Сразу хочется отказаться от иска и забиться в самую дальнюю норку. Схватить ребёнка и просто спрятаться.

Но нет. Я больше не позволю помыкать мною.

Разматываю тюрбан из полотенца на голове, смазываю кончики волос ароматным маслом и осторожно прочёсываю их. Приятный аромат масла почему-то придаёт уверенности.

Потом вспоминаю, что забыла в комнате чистое бельё.

Блин. Придётся идти в полотенце, хорошо, что оно хотя бы достаточно широкое, что прикрывает почти до середины бедра.

Потуже затянув полотенце на груди, открываю дверь ванной и внезапно наталкиваюсь на Севу. Дыхание тут же сбивается, и приходится ухватиться за узел на полотенце, чтобы оно не соскользнуло от резкого движения.

— Ой, извини, я думал, ты уже вышла, — морщит лоб растеряно.

— Я… забыла одежду в спальне, — пожимаю плечами, крепче сжимая пальцами узел на груди и лихорадочно соображая, что дверь, кажется, и вовсе была не заперта.

Чувствую, как моя распаренная после душа кожа вся идёт мурашками, вынуждая незаметно вдохнуть глубже. Я неосознанно опускаю глаза, но тут же напарываюсь на безупречный фактурный мужской пресс с тёмной дорожкой волос внизу, уходящей под резинку домашних шорт.

Почему он с обнажённым торсом? Разве непонятно, что я могу получить обезвоживание, исходя слюной?

Словно совсем юная девушка, чувствую себя жутко смущённой, понимая, что мы уже слишком долго стоим в проходе ванной.

Я ведь взрослая женщина!

Я врач!

Почему же меня так то в жар, то в дрожь бросает?

— Пойду оденусь, — мямлю себе под нос и протискиваюсь между косяком двери и Севой, который совершенно не считает нужным подвинуться.

Забегаю в комнату, как ошпаренная. Понимаю, что я… возбуждена. Хочется сжать бёдра так сильно, чтобы разрядить эту обойму и наконец выдохнуть.

Почему? Ну почему он так влияет на меня?

Когда у нас была интрижка пять лет назад, такого не было. Не влиял он на меня так, как сейчас.

— Мам, ты здесь? — тихий стук в дверь отрезвляет моментально.

— Минуту, сынок. Я переодеваюсь.

Ромка послушно стоит и ждёт, пока я спешно натягиваю бельё и халат, а потом открываю дверь.

— Мам, я уже поел. Можно я в сад возьму Лёву?

— Да, конечно, малыш, — улыбаюсь сыну и глажу его по щеке. — Только ты же помнишь, что если кто-то из ребят захочет поиграть с твоим грузовичком, то лучше поделиться?

— Да, — кивает сын. — Или убрать в шкафчик.

— Да, всё верно ты говоришь. А теперь давай собирайся, через пятнадцать минут выезжаем. Нельзя заставлять дядю Севу ждать, ему же ещё на работу ехать.

Ромка убегает в свою комнату, в которой с радостью обосновался, когда они с Севой сами закончили собирать мебель туда, а я выуживаю из ящика фен и сушу волосы.

Времени на сборы и правда мало, но я успеваю. Через двадцать минут мы уже в машине, а ещё через двадцать Рома в саду, а мы с Севой едем на встречу с адвокатом.

— Тебе правда не обязательно ехать, если ты занят, — говорю Севе, пока стоим в пробке на светофоре. — Я справлюсь.

— Нормально всё, — отвечает, продолжая смотреть в лобовое.

Я, кстати, вообще заметила, что он избегает смотреть мне в глаза. Куда угодно предпочитает, но не в глаза. И, признаться, я не знаю, как отреагирую на прямое столкновение. Смогу ли я выдержать прямой долгий взгляд.

Офис Яна Борисова — адвоката и приятеля Севы, находится в бизнес-центре в центре города, и нам очень везёт сегодня, что пробки в городе не такие уж сильные сегодня.

— Привет, — здоровается Ян, протягивая руку сначала мне, а потом Севе. — Всё готово, Лиза. Сейчас подпишите, и мы отправим вашему бывшему супругу по факсу, по электронке и по почте.

Мы проходим в малый конференц-зал, Ян ознакамливает меня с документами, я ставлю свою подпись и, пока мы пьём кофе, секретарь Борисова отправляет всё Руслану.

Мне кажется, я в этот момент не дышу. Мышцы спины уходят в спазм, и даже появляется лёгкая головная боль. Сердце стучит с перебоями от страха.

И не зря. Потому что буквально через пять минут мой телефон оживает звонком от Руслана.

Руки тут же начинают дрожать, во рту моментально пересыхает. Телефон кажется бомбой, которая вот-вот взорвётся.

Это я в спальне в квартиры Севы у зеркала такая смелая была, представляла, что скажу в ответ, какой твёрдой и решительной буду. А сейчас, когда Руслан звонит реально, меня накрывает.

Бросаю испуганный взгляд на Севу. Телефон в руках продолжает нетерпеливо и требовательно жужжать.

— Ответь, — кивает Артинский, нахмурившись. — И поставь на громкую.

— Ладно, — скорее выдыхаю, чем говорю голосом.

Смахиваю пальцем принять вызов, жму на динамик и кладу телефон на стол.

— Да, — говорю максимально твёрдо, а сама впиваюсь в собственные ладони ногтями. — Привет, Руслан.

— Ты что, шлюха, охуела? — плевком в лицо летит приветствие от бывшего мужа, заставляя подавиться воздухом от унижения перед Борисовым и Севой. — Что за хуйня мне сейчас пришла на почту? Что значит, ты оспариваешь отцовство? Решила меня облапошить?

Голос Руслана дрожит от гнева. Он просто в ярости — в том состоянии, в котором я его боялась всегда до чёртиков. Когда мне хотелось просто исчезнуть, чтобы не видеть его, не слышать этот звенящий ненавистью голос.

Я будто моментально оказываюсь там, в нашем богатом доме в Волгограде, сижу в своей спальне, сжавшись в комок, обнимаю сына крепко и молюсь, чтобы всё закончилось на битье посуды и погроме в кухне. Чтобы Руслан просто ушёл, а лучше исчез. Боже, я никогда и никому не желала смерти, но мой бывший муж стал исключением.

— Руслан, послушай, — невероятным усилием беру себя в руки, пытаясь ответить.

— Нет, это ты послушай, сука. Если это твой хитровыебаный ход, чтобы лишить меня сына, то я тебя раздавлю, как блоху. А если ты хочешь сказать, что всё это время я воспитывал ублюдка, то…