Доля Пути: Лето (СИ) - Пирожков Константин. Страница 6

Поистине адреналин — лучший допинг.

С выбитым плечом и пробитой ступнёй, весь исколотый и почти оглушённый, я нашёл в себе силы пробежать дом насквозь и рыбкой нырнуть в оконный проём с противоположенной стороны. Изящного кувырка у меня, разумеется, не вышло, благо эта сторона дома выходила во внутренний дворик, так что, приземлился я на грунт, покрытый густой травой. Но даже и так, я умудрился отбить себе всю спину и ноги. Что сказать, со спортом я распрощался очень давно и к такому экшену себя точно не готовил.

Сплёвывая кровь из прикушенного языка, я резво похромал к обрушившемуся, на всем своём протяжении, глиняному забору, почти полностью исчезнувшему среди каких-то одичавших кустов. Раздающиеся позади меня крики и улюлюканья придали мне нужное ускорение и остатки забора я преодолел так же эпично, как и дом — то есть в таранном стиле, весь исцарапанный, с отбитыми пальцами ног и чудом уцелевшими глазами.

Снова поднявшись, я двинулся было вправо, но увидел отблески... Факелов? Какого...? — Неважно. Развернулся в обратную сторону и... Картинку выключили.

Сознание возвращалось ко мне урывками.

Вот меня волокут...

Вот меня связывают...

Вот я почему-то вниз головой, животом на чем-то шагающем... лошадь?.. а земля внизу движется...

Вот меня бросают на землю, отчего я вновь прихожу в себя, чтобы отключиться уже через мгновение.

Окончательно, я очнулся от того, что моё лицо хлестали чьи-то ладони. Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим на земле, посреди заброшенного, видимо, сада. Лежал я в позе звёзды — от моих рук и ног, к вбитым тут же колышкам, тянулись крепкие верёвки, больно обхватившие мои запястья и лодыжки. Вокруг меня стояли люди с факелами, одетые как... путешественники в фильмах о средневековье — какие-то балахоны, капюшоны, сапоги, ещё детали, названия которых я просто не знал.

Передо мной, опустившись на одно колено, находился один из них — бородатый, светловолосый с яркими зелёными глазами и внушительными габаритами. На фоне моего среднего роста и невыдающегося телосложения многие покажутся крупнее, но этот носитель неизвестного мне диалекта был настоящим великаном.

— Послушайте, кто-нибудь здесь говорит по русски?

Мой голос звучал глухо, а сам я, преодолевая слабость во всём теле, с трудом ворочал распухшими губами и прикушенным языком. Один глаз не открывался, из-за ссохшейся крови, а вторым я видел не очень чётко.

— Может, спик инглиш? — сделал я новую попытку.

Сам я не особо спик, но пару фраз припомнить могу. Мужик рядом лишь ухмыльнулся и, вместо ответа, всадил мне нож в плечо. Слабость, как ветром сдуло, оба глаза распахнулись и чуть на лоб не вылезли, а я заорал, как свинья на бойне.

— Ху-у-уб. Ада-а-аш, — почти нежно прорычал этот садист. И я понял, что будь я более воцерковлённым христианином, сейчас бы читал все неизвестные мне молитвы, чтобы только этот кошмарный сон закончился быстрее. Чтобы это безумие вообще оказалось сном. Я думал, что натерпелся боли, пока убегал от погони, но настоящая Боль пришла теперь. — Меня нарезали кусочками, прижигали раскалённым железом, мне даже вырезали глаз. Не знаю, сколько это продолжалось. Для меня, так прошли столетия.

Книги и фильмы твердят, что пытки, рано или поздно, вызывают потерю сознания, сумасшествие и даже остановку сердца. — Нихрена! Я прочувствовал каждую секунду, каждую манипуляцию с куском мяса, некогда бывшим моим телом. Сначала я просто визжал, захлёбываясь кровавой слюной, потом взывал к небу и всем святым, имена которых я не знаю, моля послать мне беспамятство или безумие. Когда боль вытеснила все мысли до одной, я орал и плевался на этого выродка, моего мучителя, наивно надеясь, что он прибьёт меня сгоряча. Нет, зверство продолжалось ещё очень долго. Слишком долго.

И, всё таки, я умер.

А что ещё может случиться с человеком, если воткнуть ему длинный кусок металла прямо в сердце? — Как будто струна оборвалась и внутри меня начала образовываться пустота.

Под затихающий хрип, издаваемый моим горлом, чудом сохранившийся разум успел выхватить картинку — довольный оскал на бородатом лице, под ним — медальон, испускающий зелёный свет, а вокруг, прямо на земле, этой же зеленью начинают наливаться замысловатые узоры. Наконец, осколки моей личности затянула воронка спасительной тьмы.

***

Я лежал и задыхался. Я просто не мог дышать. Это трудно сделать с пробитым сердцем. Тело не подчинялось. Всё, что мне было доступно — это выпучивать один глаз, скрести пальцами и шевелить губами, в безнадёжной попытке вдохнуть. На грудь легла какая-то тяжесть.

«Сейчас снова будет больно» , — подумал я.

— Мяу, — сказала тяжесть.

И перед глазом возникла пушистая морда с длиннющими усами. Ещё несколько секунд ушло на мысленное выстраивание логической цепочки: усы — уши — шерсть — глаза — кошка! Кошка — дом — мой дом — моя кошка — реальность!!!

Мощный вдох сотряс моё тело, заставив меня надрывно закашляться, перевернуться на бок, а кошку — испуганно отпрыгнуть. Не знаю, сколько я пролежал, хватая ртом воздух, всхлипывая и дрожащими пальцами ощупывая своё лицо и особенно глаз, который ещё помнил обжигающий холод заточенной стали. Каждая часть меня испытывала отголоски той Боли. Эта боль была... фантомной что-ли. Кажется, потерявшие конечности люди испытывают нечто похожее. Я бы смог сейчас показать и описать каждую рану или увечье, нанесённые мне тем зверем, в том прокля́том городе.

Не переставая трястись и стонать, я добрёл до ванной и не сразу решился заглянуть в зеркало. А когда увидел, что на мне нет никаких ран, даже царапины не осталось... Не знаю, какое чувство было тогда сильнее — радость или удивление.

***

От кофе поднимался пар, от сигареты струился дымок, в кухонное окно пробивалось солнце, которое уже успело забраться высоко. Я сидел за столом, без единого движения, уставившись невидящим взглядом в одну точку. — Я снова и снова просматривал свой персональный фильм ужасов. Дотлевшая сигарета обожгла пальцы. Я ругнулся, собрал в пепельницу рассыпавшийся по столу пепел и закурил опять.

Вчера я сомневался, рассматривая множество версий. Сегодня я был уверен — схожу с ума. Или уже сошёл.

В интернет я даже не заглядывал — чтобы там не писали, сейчас ничто не могло убедить меня в нормальности происходящего. Как бы это не называлось, ещё пара таких ночей и здравствуй, дурдом! А что, все симптомы имеются — глаз дёргается, как неродной, ага, прям как вырезанный и снова вставленный, пальцы дрожат, взгляд стеклянный, в голове белый шум.

— Мяу, — раздалось требовательно снизу.

— И тебе привет, — пробормотал я.

— Мяу, — повторила кошка, добавив в свой месседж настойчивости.

— Знаю, что нет твоего корма, — заверил я питомицу.

Вчера, со всеми перипетиями, я упустил этот момент.

— Сейчас схожу, заодно мусор выкину... сигареты кончаются... ещё хлеб нужен.

— Мяу, — что, в переводе с кошачьего, видимо, означало «главное — корм».

— Естественно.

Я затушил сигарету, хлебнул кофе, не почувствовав его вкус, и пошел одеваться.

Шагая по улице, я ловил себя на мысли, что ежеминутно чего-то жду. — Взгляд непрерывно шарит по местности, тело напряжено. Но, особенно пугающим было чувство неправильности. Я, вдруг, чётко осознал, что воспринимаю этот мир, как сон, а ужастик в руинах, как реальность. Осознал и остановился.

Реальность! А если... Да нет, бред. Хотя, почему бред? А если, после первого кошмара, я до сих пор не просыпался? Погоди-ка, я что-то там вчера читал про кому в интернете. Точно, может я в коме? Ну а что, ехал на автобусе в офис, попали в аварию — много пострадавших, лично я впал в кому и теперь смотрю бесконечный сериал. Вариант? — Возможно.