Аксум (СИ) - Птица Алексей. Страница 31

Командующий армией кушитов, Маал с тревогой смотрел на битву своих слонов с вражескими воинами. В начале этого сражения он был полон надежд и поэтому, не задумываясь, бросал в бой имеющиеся козыри, правда, с молчаливого одобрения Кааса. Так получилось с верблюжьими лучниками и всадниками, затем со слонами, но увидев, как их легко одолели обычные пешие воины, он опешил.

— Каас? — громко позвал он своего помощника, хотя тот стоял буквально в двух шагах от него. — Посмотри, что они творят?

Каас, который и сам всё прекрасно видел и страстно желал поражения гнусному статусному выскочке, всё же, не мог не признать, что их армия находится под угрозой прямого уничтожения.

— Да, о Моогучий, они опять нас удивили, мы лишились слонов.

— Что будем делать?

— Сражаться, больше нам ничего не остаётся. У нас больше войск, и мы победим.

— А что говорят жрецы?

Каас пожал плечами, красноречиво посмотрев в сторону небольшой группы, стоящей поодаль и неотрывно наблюдающей за сражением. Главный из них, заметив смотрящих на них Маала и Кааса, еле заметно кивнул головой.

Маал тяжело вдохнул.

— Они сейчас что-то сделают.

Жрецы тем временем подошли к группе специально отобранных воинов и стали перед ними читать молитвы, закончив чтение, что-то дали им выпить. Благословив воинов всеми богами, они отправили их в бой. Видимо, жрецы оценили грозящую всем опасность и потому зелье не экономили и, напоив эту группу воинов, послали за следующей.

— Мы победим, — негромко сказал Маал, наблюдая за этой картиной.

— Мы победим, — как эхо откликнулся вслед ему Каас, сейчас даже не растягивая слова.

В это время, покончив со слонами, люди-дикари бросились в атаку, хотя их всего насчитывалось едва ли пять сотен человек. Это отчасти удивило, а отчасти насторожило. Добежав до строя воинов-кушитов, они с нечеловеческой силой обрушились на них, буквально выкашивая строй. Кушиты дрогнули и стали разбегаться, но в этот момент вмешались люди, которых готовили жрецы. Завязался бой, почти на равных, но исход этого сражения пока оставался предсказуем.

Дикари, хоть и перемалывали своих противников, но жрецы опаивали всё новых и новых бойцов и бросали их тут же в бой, не спрашивая на то мнения ни Маала, ни Кааса. Бой кипел с переменным успехом и, всё же, дикари, неся ощутимые потери, не имели возможности выиграть.

Маал взглянул туда, где на холме виднелась группа всадников. Где-то среди них находился и пресловутый вождь дикарей из центральной Африки. Сидя на своих верблюдах, военачальники кушитов обозревали панораму всего сражения.

«Что же он предпримет дальше?» — так думал Каас, а Маал вообще ни о чём не думал, кроме как просто всех убить и уничтожить, вот только сам в бой не лез, предпочитая пыхтеть гневом на безопасном расстоянии.

Количество дикарей, что пугали своей яростью первые ряды войска кушитов, постепенно уменьшалось, и даже их нечеловеческая сила ничего не могла поделать с многократным численным превосходством. Пыл их постепенно угасал, ряды редели, но тут войска дикарей пришли в движение и пошли в атаку. Их верблюжьи лучники завертели свою смертоносную карусель ещё быстрее, хотя, казалось бы, куда, и обрушили ливень стрел на передние ряды кушитов.

То здесь, то там начали падать выбитые из строя воины, а поток стрел дикарей не ослабевал. Ответные стрелы тоже находили цель, но лучники нападающих вертелись на своих верблюдах, как могли, хотя тоже несли потери. И тут в дело вступили пращники, которых у дикарей оказалось на удивление много.

Каас поморщился, он не ожидал такой плотности камней и стрел. Мелкие и средние камни буквально свистели вокруг, а его нубийские лучники, самые лучшие в этой части Африки, всё не могли перебить вражеских. Создавалось впечатление, что обучены дикари не только не хуже, но как бы ещё и не лучше их.

Впереди показались стройные ряды пехоты дикарей, одетые в очень странные доспехи, что закрывали их с головы до самых ступней. Вблизи это стало очень хорошо видно. На голове у каждого копейщика плотно сидел толстокожий шлем, тело закрывала плотная кожаная куртка с бронзовыми вставками, на левой руке имелся щит. Там, где заканчивалась куртка, начинался фартук, закрывающий полностью весь низ тела и особенно ноги. Из-за этого копейщикам было тяжело идти, они и не торопились. Каждый из них имел очень плотное и мускулистое телосложение, да и фартук этот закрывал их только спереди, сзади спину прикрывала куртка и что-то подобие шорт на ногах.

Направляемые в них стрелы бессильно впивались в доспехи или щит, а то и вообще отскакивали от них. Копейщики прятали незащищённое лицо за щитом и двигались вперёд, как громадная панцирная черепаха. Двигались они, не спеша, но с такой неумолимостью, что первые ряды кушитов, и так уже изрядно поредевшие, невольно отступили назад.

Положение спасли люди, которых чем-то напоили жрецы, они не пугались, и вообще, вели себя так, как будто находились не в центре сражения, а где-то на охоте на мелкого и неопасного зверя. Они яростно вступили в бой, но после сражения с берсеркерами их тоже осталось совсем немного, и постепенно они стали проигрывать сражение.

В это время позади неумолимо продвигающихся вперёд копейщиков дико взвыли боевые трубы дикарей, и многие узнали тот неестественный и жуткий вой, что услышали ночью. Кушиты дрогнули и стали пятиться.

— Назад! Стоять! Всем стоять! — начали орать десятники и полусотники, а сотники, матеря и тех, и других, приказывали не отступать.

— Каас, надо подбодрить наших воинов, видишь, они трусливы. Возглавь атаку всадников, мы должны ударить по ним сбоку, — приказал Маал.

Каас и сам давно пришёл к такому выводу, но не торопился об этом говорить. Самым лучшим, по его мнению, окажется фланговый удар, но Маал ничего о том не сказал, всё отдал на откуп ему. Значит, и вся ответственность, в случае поражения, ляжет на него. И всё же, другого выхода не имелось.

— Я нужен здесь, атаку возглавит мой родной племянник, он молод и отважен, он сумеет и всё сделает.

— А, Краас? Ну, пусть, только не медли, отправляй сейчас же!

— Слушаю, о Могучий!

В это время на поле боя копейщики Аксума продолжали давить и врубались всё глубже в строй кушитов, сразу прорвав две его шеренги. Они так сильно давили, что стали буквально раздвигать в разные стороны врагов. Сзади их прикрывали мечники, что оказались хоть и не такими бронированными, но зато более ловкими и быстрыми, и мечами орудовали отменно. И вскоре, несмотря на численное превосходство, кушиты стали отступать, сдавая свои позиции, шаг за шагом.

Бой разгорался всё сильнее. И вот, первые ряды побежали. Вместо отступивших Каас стал вводить новые подразделения, стараясь сжать с флангов атакующих противников. И в это время в бой вступил резерв Аксума, на который нарвались последние отряды кушитских всадников. Всё смешалось в этом сражении: верблюды, люди.

Животные ревели, лягаясь во все стороны, им подрезали ноги, вспарывали животы, да и не только им, людям тоже. Шла откровенная мясорубка, а накал сражения достиг такого апогея, что кровь буквально лилась рекой, заливая африканскую землю. Сражение постепенно переходило в свою завершающую фазу.

Уже направляясь к месту, откуда собирался атаковать, я увидел, как враги меня опередили и нанесли удар всадниками. На их пути, как раз, и встал мой резерв, напоенный разными зельями, и сражение закипело с новой силой. Противник, утратив почти все резервы, вступил в сражение своими последними силами.

Сейчас же у него остались только колесницы, что находились как раз впереди меня. Их ещё не задействовали в бою, а насчитывалось их совсем немного. Получается, их лучше всего использовать для бегства, лошади — это не верблюды, бегают хорошо и быстро. Мне колесницы потом не догнать, а раз так, то надо атаковать.

Я, сжав ногами бока верблюда, легонько ударил его древком копья и, выстроившись широкой лавой, мы пошли в атаку. Завидев нас, весь левый фланг кушитов пошатнулся и стал разворачиваться в нашу сторону, а колесницы — уходить в тыл, не желая вступать с нами в бой.