Помещик. Том 1. Сирота. Страница 4

Причём, как это ни странно, «поднять бабла» требовалось совсем немного. Всего-навсего протянуть до весны да добыть где-то мерина с меринком заводным или меринцом. Как минимум. Этого уже хватило бы для принятия отцовского наследства. Понятное дело, что «немного» это относительное понятие. Потому что мерин стоил в среднем от десяти до пятнадцати рублей [13]. Меринок ещё от четырёх до девяти. Значит, по самым скромным подсчётам, Андрейке требовалось добыть минимум пятнадцать рублей только на «блохастых друзей». А крестьянин семейный, если работал в покое на земле доброй и угожей, давал около рубля прибыли в год. Плюс-минус. На первый взгляд – прилично. Но пятнадцать крестьян семейных на земле – это солидный результат. Не каждый поместный дворянин мог похвастаться такой популяцией под своей рукой. У бати его, к примеру, было всего семеро.

Дела…

Андрейка, посчитав, что к чему, и приценившись, начал действовать по одному из задуманных им сценариев.

Начал он с того, что сторговал у одного торговца старую лодку до весны за 15 сабляниц. В аренду. Тому она всё одно была пока не нужна. А нашему герою как-то до поместья добираться требовалось.

Потом купил у другого торговца небольшой горшочек купоросного масла за двадцать московок и одну полушку. Тот взял этот товар для продажи кузнецам, но посад оказался разорён, и когда ещё удастся ремесленникам вернуться в старое русло – неясно. А тут дурачок малолетний захотел купить товар, с которым, по всей видимости, не знал, что делать. Да, сильно дешевле, чем хотелось бы, но купцу сейчас и такая прибыль была «в струю» после татарского погрома.

Горшочек получился крошечный, едва на пол-литра, а крепость этого купоросного масла, то есть слабой серной кислоты, слабенькая. Парень проверял её, окуная струганую палочку и оценивая степень обугливания за счётное время.

У того же торговца он взял за полторы московки туесок мела. Самого что ни на есть обычного. Зачем парню он сдался – тайна, покрытая мраком для окружающих. Никто не понимал. Но раз блаженный сорит деньгами, то почему бы не продать? Хотя торговался Андрейка отчаянно, чем вызвал даже оттенок уважения со стороны торговцев, наблюдавших за этим действом.

Чуть побродив ещё, он взял у другого торговца самый дешёвый и поганый топор да напильник вроде как к нему. Но напильник исправный. Ему его продали с нескрываемой снисходительной улыбкой, балансирующей на грани насмешки. Дескать, дурачок, зачем напильник то покупать? Топор можно править и камнем. Особенно если у тебя денег нет. А тут ладно что напильник, так ещё и крупный. Таким топор не поправить. Однако Андрей не унывал, продолжая «придуриваться». Поторговались и ударили по рукам. А потом пришлось отсчитывать 72 московки.

Так же он закупил немного соли, четверть самого дешёвого зерна – ячменя и луку с чесноком немного, потратив на продовольствие ещё 39 московок. На чём его торговые дела и закончились. Спустив 76 с половиной копеек, он остался с десятком на кармане и кучей малопонятного для окружающих барахла. После чего собрался уже по утру отчалить. Благо, что татары, опасаясь подхода царёва войска, отступали достаточно энергично, и завтра в округе тульской станет относительно безопасно.

Кое-кто его даже пожалел, видя, что у парня от горя «крыша потекла». И предлагали ему разное. Например, перезимовать у них, где в долг, где за услугу в будущем. Кое-кто даже предлагал ссудить ему денег. Дескать, разбогатеет – отдаст. Но Андрейка на такие дешёвые разводы не вёлся и шёл своей дорогой…

Глава 2

Взятая в аренду лодка была совсем убогой и текла безбожно, из-за чего приходилось регулярно приставать к берегу и отчерпывать из неё воду. Вот путешествие и затянулось. И даже пришлось ночевать где-то в двух третях пути. Хотя, если бы лодка была в порядке, добрались бы до места к сумеркам первого дня. Или даже раньше. А так – встали вечером на стоянку. Развели костёр. И Андрейка попробовал лодку отремонтировать.

У него, конечно, имелись Устинка да Егорка, но их инициативность была минимальна. Они жили по формуле «Что воля, что неволя – всё равно» и не сильно стремились к чему бы то ни было. И он их понимал. Когда ты раб, то, чтобы ни сделал, всё одно, результат твоего труда тебе не принадлежит. Вот они и не стремились ни к чему и ни в чём не старались. Даже если знали или умели. Жив? Поел? И довольно [14]. Вот. Он даже не стал пытаться им что-то объяснять поначалу. И был вынужден действовать самостоятельно.

Сел, значит, наколол топором тонких мелких щепок и начал ими конопатить лодку. Вбивая их в щели. Опасно. Можно было легко дать трещинам ход и вообще оказаться без лодки либо усугубить ситуацию. Но Андрейка осторожничал и аккуратно подбивал их туда. И стремился не к тому, чтобы полностью прекратить течи, а лишь уменьшить их до разумных пределов.

Понятное дело, что по уму конопатить нужно коноплей или хотя бы ветошью какой. Но ни того ни другого под рукой не наблюдалось. А плыть требовалось. И главное – трещин было много. ОЧЕНЬ много. Старая лодка вся рассохлась, видимо пролежав довольно долго на берегу под солнышком.

Так или иначе, но усилия парня оправдались, и с утра они пошли уже куда как бодрее, не останавливаясь то и дело отчерпать воду. Да, она прибывала, так как щели никуда не делись, но куда как меньше. И её можно было отчерпывать простой деревянной кружкой, а не, вытащив на берег, разгружать и опрокидывать, выливая накопленную жидкость…

– Приплыли, – констатировал Андрейка, когда из-за очередного поворота реки показался отцовский дом. Точнее то, что от него осталось.

Когда-то это был сруб-пятистенок.

На первый взгляд – скромно. Тем более для поместного дворянина, пусть и мелкого. По крайней мере, наш герой ожидал чего-то большего. Но простые селяне в таких не жили. Подобные домики были для них слишком дорогим удовольствием, вынуждая обходиться землянками, мазанками и прочими эрзац-решениями. А вот поместные дворяне – да, пользовались. Они пусть и с трудом, но могли себе такие «хоромы» позволить. Как и отдельные зажиточные персонажи в сёлах.

Обойдя вокруг остатков избы, Андрейка лишь пожал плечами. На его взгляд, избушка была маленькой. «На выпуклый взгляд» три на пять метров да всего в один этаж. Хотя Устинка сказывал ему в дороге о большом доме. Так что наш герой был в некоторой растерянности. Скорее всего, в местных реалиях этот домик и считался большим. Как знать? Во всяком случае, застройка Тулы никакой монументальностью не отличалась. Двухэтажных домов практически не было.

Более внимательный осмотр дома дал достаточно интересный вывод. Венцы его уцелели на добрый метр от земли. Обгорели в разной степени, но уцелели. Перекрытия провалились внутрь, как и солома с крыши. Она, по всей видимости, была сыровата, из-за чего не столько горела, сколько чадила. И обвалившись, стала активно вытеснять своими продуктами горения кислород. Что и потушило дом. А вместе с тем спасло от огня и то, что лежало на полу. Понятное дело – после татар там вряд что-то ценное осталось. Но в сложившихся условиях даже лишний горшок керамический – уже полезное приобретение…

– …мать! – в сердцах воскликнул Андрейка, зацепившись за какую-то палку и едва не упав.

Выругался. И замер, задумавшись. Ведь никто вокруг не говорил ни единого слова о его матери, а тело не сохранило никаких воспоминаний. Но ведь так не бывает. Отцы не размножаются почкованием. Вот он и решил поинтересоваться у своих холопов, вдруг они знают.

– Так взмерла она, – удивился Егорка. – Почитай, лет ужо за добрую дюжину. Как понесла опосля тебя, так Богу душу и отдала.

– Али запамятовал? – не меньше удивился Устинка.

– Как в тумане всё… – осторожно ответил Андрейка.

– Бывает, – тяжело вздохнул Егорка, потерявший всю семью во время татарского набега. И все эти воспоминания об умерших родичах растеребили в нём грустные мысли.