Отдел примирившихся врагов - Шегай Эвелина. Страница 3

… ему удалось постигнуть то, что всё это время чувствовала сестра. Оттого он решил не вмешиваться в их с Риком отношения. К чему бы они в будущем ни привели, он поможет ей со всем справиться.

– Ребятки, выдвигаемся, – объявил Грос, положив телефонную трубку. – Нужно помочь разогнать спонтанный митинг.

– О! – воскликнула Вэл и вскочила с места, не обратив внимания на карандаш, упавший на пол.

– Нет, мы помогаем нацгвардии, никаких: «О»!

– О…

– Вот теперь правильно, – кивнул он и накинул на плечи куртку.

Обзвонив тех, кто успел уйти с работы, и тех, кто на неё вообще не выходил в свой законный выходной, они вышли на стоянку. И поскольку водительское место занял старший детектив, Марсель сел сзади, совершенно не ожидая, что Вэл последует за ним.

– Слушай, мне надо…

– Я, что ли, на водителя похож? – хмуро спросил Грос, перебивая её. – Фенек, быстро на переднее.

– Да блин, – буркнула она, но послушно пересела. – Мне так неудобно говорить.

– Говорить – не целоваться, можно и на расстоянии.

– С чего нам целоваться?!

– Нам с тобой? – в серьёзном тоне уточнил он и, пока Вэл зависла с не самым умным выражением лица, завёл машину и мягко тронулся с места.

Так и не поймёшь, Грос шутил или заигрывал – оба варианта раздражали. Марсель не мог себе позволить ничего, кроме бесконечных напоминаний: у их союза нет будущего, они не могут быть вместе, нельзя поддаваться даже слабой надежде. Однако держать дистанцию с каждым днём становилось лишь труднее.

Он встретился взглядом с узкими глазами в зеркале заднего вида и отчётливо разглядел в них насмешку, которую этот мудак даже не пытался скрыть. Он дразнил вовсе не Вэл – забава предназначалась Марселю. И как много ему было известно? Про Рика и Донну тоже знал? Наверняка…

– Старший детектив, – она обратилась к Гросу с мрачной решимостью идти до конца. – Я не понимаю, говорите вы серьёзно или нет. Но если ваши…

– Ни слова больше, я понял тебя, – ответил он в том же тоне без намёка на улыбку, и Вэл снова застыла с приоткрытым ртом, в то время как в голове её бешено вращались шестерёнки.

«Да шутит он», – не выдержал Марсель и подсказал ей по внутреннему каналу связи.

«Да кто шутит с таким лицом? – рыкнула она и посмотрела на него с возмущением, будто это он над ней издевался, а не дурковатый начальник. – Нормальные люди когда шутят, то улыбаются! Тогда становится понятно».

«У всех разное чувство юмора».

«Это не юмор, а дурацкая фигня!»

– Снова шепчитесь? – усмехнулся Грос, в сотый раз подловив их за телепатической беседой, и продолжил говорить ни к кому конкретно не обращаясь: – Может, фенека завести? С недавних пор я проникся симпатией к этим милым зверькам.

«Я его не понимаю! – в панике воскликнула Вэл, а рыжие брови взлетели до середины лба. – Что он пытается этим сказать?!»

Ощутив медленно расцветающий в груди бутон ярости, Марсель покосился на Гроса, но не успел и слова сказать – тот его опередил, заговорив о предстоящей работе:

– Так, на рожон никто не лезет. Стараемся держаться в тени. Мы там чисто для того, чтобы оказать помощь в захвате тех, кто пытается по-тихому свалить дворами. Всем всё понятно?

– Да! – радостно подхватила Вэл.

– Старайтесь не разделяться.

– Поняла!

– Митингующие – преимущественно оборотни. Поэтому, Марсель, не расслабляйся.

– Митинг в поддержку Джака Афаски? – холодно уточнил он, давая понять, что в курсе дел.

В последнее время об Афаски гремели все новостные порталы. Оборотень, рождённый на территории Ксоры в третьем поколении, который баллотировался в мэры Уларка, но оказался выбит из предвыборной гонки из-за скандала, раздутого жёлтой прессой. А искусственность повода – в раннем юношестве он недолго баловался запрещёнными веществами, – взбудоражила толпу преданных активистов. Все понимали, что Афаски элементарно задвинули в тёмный угол из-за его радикальных взглядов и нежелания встраиваться в уже существующую систему, поэтому во всём медиапространстве стоял страшный шум.

На субъективный взгляд Марселя ксорийцы зря страдали демократической или тем более либеральной чепухой. Все эти смешные и жутко однообразные лозунги о свободе слова, доносившиеся изо рта каждого второго политического деятеля – мусор. Они всего лишь создавали видимость социального равенства, а на деле во многом перекрывали кислород местному населению. В том числе этот великий мученик и избранник от народа – очередная говорящая голова, за которой наверняка стояли большие дяди и тёти, преследующие свои цели.

Вот во Флемоа власть наследовалась из поколения в поколение. Все чётко понимали, перед кем надо было лебезить и с кого спрашивать за плохие дороги в княжестве. А сам Темнейший оставался при власти уже как несколько тысячелетий – он наряду с шестью довремёнными являлся прародителем всех ныне существующих вампиров и фактически был полностью бессмертным: его плоть не горела, а если её разорвать на мельчайшие кусочки, то ему достаточно капли крови, чтобы воскреснуть.

– Ну и толпа! – воскликнула Вэл, когда они вышли из переулка, где припарковали машину, потому как вокруг центральной площади полиция давно перекрыла движение. – Прям как в Волкоре на празднике солнцестояния!

– Волкор?

– Столица нашего королевства.

Они стояли на краю площади и смотрели, как нацгвардия шеренгой наступала на митингующих, ловко выхватывала по одному активисту и утаскивала в быстро заполняющиеся автобусы. Некоторые особенно отчаянные и не менее вспыльчивые оказывали серьёзное сопротивление. Тогда в ход шла магия, но против отдельных индивидов и этого оказывалось недостаточно.

Огромный мужчина, не иначе как очередной оборотень, помог вырваться двоим своим товарищам помельче, и уже втроём они побежали сквозь толпу в противоположную сторону, видимо, рассчитывая суметь улизнуть.

– Наши клиенты, – прокомментировал Грос, тоже наблюдая за отчаянной троицей.

Старший детектив, Марсель и Вэл отступили, чтобы перехватить их на углу, за которым начинался безлюдный переулок, но возникла третья переменная – в центре толпы группа студенток из семи ведьм в одинаковой ученической форме с современными остроконечными шляпами, сцепившись руками в круг, громко скандировала какое-то заклинание и судя по тому, как быстро сгущались над площадью тучи, из них вышла слаженная команда.

– Вот же малолетние дуры, – цыкнул старший детектив, резко развернулся и сменил курс направления. Он побежал в сторону девушек, на ходу став читать заклинание размеренным речитативом на неизвестном Марселю языке.

– Заморозь большого, – не то приказала, не то попросила Вэл, проигнорировав тот факт, что они остались вдвоём. Она не сводила взгляда горящих от нетерпения глаз с приближающейся к ним троицы, не подозревающей, что в этом весёлом мероприятии принимали участие полицейские в гражданской одежде.

– Чего?

– Ну, эти штуки с мозгами. Пусть он постоит. Мне нужна минута.

– Вроде язык освоила, а выражать нормально свои мысли так и не научилась.

– Не души, душнила.

– Чёртов Фабиан, – проворчал Марсель себе под нос, прекрасно ведая, откуда напарница нахваталась таких выражений. И сконцентрировался на зрачках бугая, выше его на три головы.

Тот послушно остановился, с удивлением покосившись на свои приросшие к земле ноги, а его приятели одновременно смекнули, что к чему, и бросились врассыпную от зарычавшей Вэл, не ожидавшей такой сообразительности от них. Пока она погналась за одним, другой сделал круг и прибежал обратно, вооружённый металлическим дрыном.

Марсель о наличии у противника оружия узнал уже постфактум, когда тот со всей дури врезал ему по ноге. От боли он пошатнулся, зрение расфокусировалось, а бугай предсказуемо отмер. Недобро так улыбнулся, не оставляя сомнений, что без ответки его не оставит, и зашагал вперёд.

Словно сквозь грязное стекло, Марсель, затаив дыхание, наблюдал за его неизбежным наступлением. Вот махина, поражающая своими габаритами в скверном сочетании с перекошенным от злости лицом, замахнулась лапищей. И слабая надежда пережить сей удар практически сразу испустила дух. В голове пронеслась тысяча и одна мысль: волосы снова станут по пояс, татуировки с груди, шеи и руки сойдут, но зато нос приобретёт первозданную ровность.