Легион. Трилогия (СИ) - Арзамасов Денис. Страница 4

– Хорошая вещь. Скорострельность почти, как у автомата, даром что помпа. И по надёжности своему знаменитому предку мало в чём уступает, – глубоко затянувшись и стряхнув пепел под ноги, провёл рекламную акцию Андрей Викторович.

– Знаю, – Клим на беседу со старым знакомым был явно не настроен.

Разговор не клеился. Другой бы на месте подполковника уже давно развернулся и ушёл к приятелям пить холодную водочку под нежнейшую буженину, но фээсбэшник не для того тащился в такую даль, чтобы так непродуктивно тратить драгоценное время.

– Глеб, я приехал предложить тебе вернуться на службу.

Клим вздрогнул и на мгновение замер. Давно он ждал этих слов. Верил, что со временем во всём разберутся и настоящие виновные понесут заслуженное наказание, а его самого попросят вновь возглавить один из оперативных отделов Службы Внешней Разведки. И Клим, ни секунды бы не раздумывая согласился,… если бы это предложение исходило не от его бывшего лучшего друга и боевого товарища.

– Зачем? Меня и здесь неплохо кормят, – Клим протянул подполковнику оружие. – Твоё?

Андрей Викторович забрал ружьё и привычным движением профессионала закинул его на плечо.

К машине подошёл Леонид за второй партией охотничьего снаряжения.

– Парень, погуляй пока, – строго приказал фээсбэшник, даже не сомневаясь, что его приказ будет незамедлительно выполнен.

Однако не на того напал. Лёня вопросительно посмотрел на Клима и, только дождавшись его кивка, отошёл к навесу с мангалом.

– Глеб, я понимаю, ты обижен, возможно, даже зол. На меня, на кантору, но так было надо, – тон фээсбэшника ни как не походил на извиняющийся. Подполковник говорил сурово, жестоко, впечатывая каждое слово. – Потери на войне неизбежны и ты это знаешь не хуже меня.

– Оправданные потери, – поправил его Клим. – Вы же просто сдали нас боевикам. Отдали самоубийственный приказ.

– Вы давали присягу умереть за интересы родины, если это будет необходимо, – напомнил подполковник. Цинично, но он считал себя вправе произносить подобные слова. Андрей Викторович был боевым офицером и сам не раз смотрел смерти в лицо. Корочки сотрудника Федеральной Службы Безопасности были лишь для прикрытия. На деле же мужчина работал в Службе Внешней Разведки, куда в свою очередь перешёл из Главного Управления Генерального Штаба более известное как Главное Разведывательное Управление.

Клим зло ощерился и в порыве неконтролируемой ярости схватил бывшего товарища за грудки.

– Вы отдали самоубийственный приказ. И ты это знаешь. Смерть моих ребят на твоей совести, гнида.

Леонид, издали наблюдая перепалку мужчин, напрягся, но пока дело не дошло до драки, решил не вмешиваться.

– Думай, как хочешь, – Андрей Викторович спокойно смотрел в глаза взбешённому леснику. – Скажу лишь одно – это был гамбит, и партия осталась за нами.

Клим отшатнулся от друга. Вот оно что. Люди с генеральскими погонами в высоких кабинетах просто вели свою игру не жалея жертвуя фигурами, а он то думал преступная халатность…

– Андрей Викторович, шли бы вы лесом вместе со своими предложениями. На службу я не вернусь.

Другого ответа Одинцов и не ожидал услышать. Он хорошо знал своего товарища – гордый, с обострённым чувством справедливости, готовый выполнить любой приказ, не порочащий чести офицера, но не каждый приказ готовый отдать.

– Клим, – подполковник впервые за весь разговор назвал товарища оперативным позывным. – Дело очень серьёзное.

– Как в Сирии три года назад?!

– Всё намного серьёзнее, – на какое-то мгновение подполковнику показалось, что бывший майор СВР переступит через гордость и свои принципы и примет предложение. Показалось.

– Леший, проваливай. Иначе мне придётся выбить тебе зубы.

Андрей Викторович тяжело вздохнул.

– У тебя есть три дня на подумать. Мой номер телефона ты знаешь, – подполковник каблуком берца втоптал окурок в землю. – Эй, парень, заводи, поехали.

Клим забрал остатки снаряжения, поднялся на крыльцо и, бросив хмурый взгляд на отъезжающий микроавтобус, зашёл в дом. С правой стороны от двери стоял большой оружейный сейф, в котором уже находились принесённые Леонидом ружья. Лесник добавил прихваченное с собой и закрыл сейф на ключ. Безопасность превыше всего. И какие бы высокопоставленные гости ни бухали сейчас в гостевом домике, устраивать бардак на вверенной ему базе Клим не позволит, будь ты хоть сам президент.

На крыльце скрипнули доски. Бывший майор напрягся в силу въевшийся с годами службы привычки и вновь расслабился, узнав в тяжёлых шаркающих шагах неуклюжую походку Лапшина.

– Клим ты случайно не знаешь, куда Андрей Викторович подевался? – зайдя в дом, уже чуть заплетающимся языком всё той же скороговоркой зачастил Семён Павлович. – И Лёня уехал. А я, между прочим, его не отпускал.

– У Андрея Викторовича возникли срочные дела в городе, – Клим дёрнул дверцу сейфа и, удостоверившись, что она заперта, убрал ключ в карман. – Леонид повёз его обратно.

Лапшин с облегчением выдохнул, обдав лесника свежим винным перегаром.

– Это даже к лучшему. Мутный он какой-то. По дороге не пил, в разговоре почти не участвовал, да и вообще, откуда взялся неизвестно. Сурков за него попросил. Надо будет поинтересоваться, что за тип этот подполковник ФСБ.

Клим мысленно усмехнулся. Были у него большие сомнения, что зам прокурора знает больше чем ему положено. А если и знает, то этому поросёнку точно ничего не скажет. Если только погоны не жмут.

– Я чего зашёл, – опомнился начальник. – Как там с банькой?

Этот вопрос уже звучал, а Клим не очень любил повторяться. Молча кивнул и понимай, как хочешь.

Лапшину неразговорчивость хмурого подчинённого была хорошо известна, потому он ответа и не ждал. Зашёл лишь напомнить, да дать несколько ценных советов, без которых Клим ну никак бы не справился.

– Главное протопи, как следует, жару поддай, веники подушистей выбери. Юрий Валентинович большой ценитель попариться. Любит, когда всё по уму сделано, – Пётр Семёнович открыл дверь и вышел на крыльцо. – Полчаса тебе хва…

Договорить Лапшин не успел. Речь его неожиданно оборвалась на полуслове, ноги подкосились и грузное тело начальника, скатившись со ступенек, распласталось на земле.

– Твою дивизию! – первая мысль лесника была – сердце. Семёныч давно на него жаловался. Но на инфаркт это было не похоже. Клим знал его симптомы, как и знал работу снайпера. То, что не было слышно звука выстрела, говорило о том, что стрелок работал на большой дистанции с глушителем и хорошей оптикой. Смутило отсутствие толчка пули. При огнестреле Лапшин обязательно должен был дёрнуться и пустить кровь. Здесь же ничего подобного не наблюдалось.

На анализ ситуации ушло не больше пары секунд, но и этого оказалось непростительно много. Клим замешкался, за что и поплатился. Краем зрения, бывший майор СВР уловил голубоватый блеск в кустах черёмухи, и в тот же момент левое плечо обожгло невыносимой болью. Чувство было такое, словно к телу приложили раскалённый до белизны металлический прут.

Завалившись на бок, Клим заполз в дом и, привалившись к стене, осмотрел рану. Рукав куртки был прожжён, а на плече красовалась широкая полоса сильного ожога.

– Это чем же меня так? – морщась от боли, вполголоса пробормотал Глеб.

Вместо ответа в бревенчатой стене образовалось аккуратное круглое отверстие диаметром чуть больше указательного пальца взрослого человека. За ним ещё одно и ещё. Дыры появлялись абсолютно бесшумно, в пугающей близости от лесника.

Клим переместился на пару метров в сторону. Отверстия продолжали появляться в стене, фиксируя его прежнее местоположение. Значит, стреляют наугад, это радует. Будь у снайпера тепловизор, майору пришлось бы туго. А так ничего, повоюем.

Дом наполнился запахом горелой древесины, однако ни огня, ни дыма не наблюдалось. У Клима засвербело в носу, захотелось смачно, от души чихнуть, но майор себя переборол. Не хватало ещё так нелепо подставиться. Было бы обидно.