Крыса в лабиринте. Страница 5

– Стой, – крикнул я. – Роберт! Роберт!

Я кинулся к нему. Он вырвался с такой силой, что я упал. В момент столкновения я заметил, что у него сумасшедшие стеклянные глаза. Я поднялся на колени и позвал его еще раз, не надеясь, что он услышит. Его сверкающий силуэт становился все меньше. Он несся, согнувшись, сквозь переплетения медленно плывущих, облачных огней. Я видел, как он перепрыгнул через какое-то препятствие, потом он исчез. Я остался один. Первым порывом было бежать за ним, но я мог бы часами искать его в этом лабиринте огней. Я повернул назад – что его так напугало? В неглубокой выемке между двумя стенами-желобами притаился съежившийся человек. На темном фоне стен его тело бледно светилось, так же, как мое. Он наклонил голову, подтянул колени к груди и сидел совершенно неподвижно. Вверху проплыла сверкающая масса, обдала нас светом. Ничего не понимая, с горлом, сжатым отвратительным страхом, я схватил недвижимое тело за плечо и ощутил под пальцами нечто твердое – оболочку – человек был покрыт тонкой стеклоподобной пленкой. Мумия? Я непроизвольно отпустил его – он медленно качнулся назад, уперся спиной в стену, так что его лицо, слабо светящееся в темноте, смотрело на меня.

Какое это было потрясение! Я знал эти черты. Но не мог сразу понять, на кого они похожи. Конечно – лицо Роберта, но похожее и на мое… Я еще раз схватил это тело… легкое… пустое… это не был живой человек, он никогда не жил – это вообще был не человек, а кукла, мертвая кукла… Я был близок к истерике. Вокруг меня летали продолговатые извивающиеся огни, и я смотрел на них, словно пытаясь найти разгадку. Еще раз добросовестно ощупал светящуюся неподвижную фигуру. В голове моей был хаос. Я встал и осмотрелся; я как будто что-то искал. Вдруг вспомнил: нет Роберта. Попытался убедить себя сохранять спокойствие – так же, как убеждал перед этим Роберта, но во мне не было никаких мыслей, никаких слов. Я поплелся туда, откуда пришел.

Я был как в горячке, огни роились в глазах, изо всех сил я стискивал зубы и беззвучно повторял: «Спокойно… спокойно…» Жажда иссушила меня, я не мог даже облизнуть губ. Вдруг вспомнил о рыбах, об их сочном свежем мясе, и у меня свело челюсти. Я уже ни о чем больше не думал, только о том, чтобы найти рыбину. Шел все быстрее под толстыми пульсирующими кабелями, добрался до отверстия большого коридора и, спотыкаясь, тяжело дыша, побежал под голубой жилой, тянущейся по потолку. Горло словно скребло когтями, дыхание перехватывало. Мне пришлось замедлить бег, когда вокруг стало темно. Лишь мое тело давало во тьме толику света. Вытянув руки, я двигался вперед, время от времени натыкаясь на эластичные стены, и наконец ногой почувствовал край небольшого отверстия. Наверно, где-то здесь… Я упал на колени и, с сердцем, полным отчаяния, освещая собственным лицом и руками пол, стал лихорадочно искать. Нет ничего… Вдруг я коснулся чего-то скользкого, овального. Рыба! Она была довольно большая, но плоская, в ней было больше плавников, чем мякоти, я даже не почувствовал вкуса ее крови. Я начал искать дальше – ничего. Подумал, что они свалились вниз, в пустоту, разверстую под этими круглыми отверстиями, и все же искал, пока не увидел еле заметный огонек. Это была рыба, она слабо светилась – я схватил ее и остолбенел… некоторое время смотрел на нее и разразился отчаянным хохотом. Не рыба, а имитация рыбы, стеклянистая кукла – как и то подобие человека в пространстве кружащихся огней… Я не мог справиться со смехом, заходился так, что потекли слезы. Замкнутое пространство отозвалось тихим звоном. Внезапно я умолк. Сел в темноте, стиснув голову руками, и начал думать с огромным усилием, как будто поднимал тяжести. Эта их систематичность в исследованиях, это предъявление рыбам кукол рыбы, а нам – человека, свидетельствовало о таком полном непонимании земного мира, что для веселья у меня не было ни малейшего повода. И где они вообще есть? Под моими опущенными веками появилась картина пространства кружащихся огней. Мог это действительно быть единый организм, его внутренность? Не верится… Но на каком основании я отбрасываю эту гипотезу? Из-за присутствия воздуха. Организм из иного мира, наполненный земным воздухом, – этого никак не объяснишь. Сравнение с внутренностями было натянутым и примитивным.

«На аналогиях далеко не уедешь, – подумал я. – Что-то, однако, нужно понять, с чего-то нужно начать, иначе грозит смерть. Не только в муках голода и жажды, но и в полном незнании я буду блуждать здесь, в самом ядре загадки, и до самого конца ничего не пойму. Что за издевательство! Подохну, как эти рыбы, выловленные из воды, задыхающиеся рядом с деликатно подложенной им имитацией…»

Я нашел отправную точку. Пожалуй, это было доказательством моего отупения или утраты способности рассуждать логически – во всяком случае, как открытие, как путеводную звезду я принял тот очевидный факт, что они прибыли на Землю. Прибыли на корабле, который разогрелся в атмосфере, а значит, должен быть сделан из какого-то твердого вещества, нечувствительного к высоким температурам. Но не это было сейчас самым важным. Главное, что прежде, чем прибыть, они должны были захотеть этого, решиться на такой полет, и в этом оказались похожи на нас – мы ведь тоже планируем космические путешествия. Итак, они предприняли экспедицию – с какой целью? Наверняка с научной. Откуда? Неизвестно. Впрочем, это неважно. Какой еще у меня был материал? Куклы. Возможно, попытки установить контакт. Чем это подтверждено? Нужно быть чрезвычайно осторожным, чтобы не ошибиться, поспешно трактуя факты. Какой цели должны служить куклы? Изучение наших реакций? Людей – и рыб? Но этих реакций они не поняли бы, не сумели бы их расшифровать, так как не понимали ни нашего языка, ни значения наших жестов, движений, поведения. Ничего. Они, наверное, не знали о нас ничего – разве не доказывало этого одинаковое отношение к нам и к рыбам? Однако вот существенный фактор – присутствие воздуха. Почему нас они обеспечили воздухом, а рыбам воды не дали?

У меня было неясное впечатление, что здесь кроется если не разгадка, то начало какой-то путеводной нити. Я перебрал этапы своих рассуждений. Воздух… Самый простой ответ такой: он наполняет это пространство, потому что корабль сообщается (или какое-то время сообщался) с атмосферой. Может быть, открыты люки для проветривания? Нонсенс. Но возможно, они открыты по другим, не известным мне причинам, безотносительно к земным условиям, и воздух вторгся в корабль и наполнил его совершенно случайно? Если так, то мой логический анализ я мог оставить при себе. Из присутствия воздуха ничего нельзя было вывести – во всяком случае, в отношении интеллекта и обычаев Существ. Они могли вообще не дышать, и состав газа, наполняющего корабль, мог быть им совершенно безразличен. Это вполне вероятно. Нет, это не тот путь – слишком много вариантов, и сверх того, случайности, которые я не мог угадать, – а они вполне могли быть причиной событий. Во всяком случае, благодаря истории с куклами, мысль о том, что Существа все знают и хорошо ориентируются в земных условиях можно было похоронить. Но куда они подевались? Или же мы действительно оказались в «брюхе Левиафана», втянутые потоком втекающей воды? И эти огни… Что потом произошло с водой? Если она заполнила помещение, то затем вытекла сквозь круглые отверстия, через которые ушли рыбы. Рыбы вернулись в воду? И об этом они позаботились?

На этом я со вздохом закончил анализ. Голова болела все сильнее, я все еще мог рассуждать. По-прежнему мучила жажда. В темноте появилось что-то едва различимое – я вскочил. Светящаяся, удлиненная фигура была уже близко. Я узнал Роберта, но не сдвинулся с места. Он подошел ко мне, осмотрелся – я понял его.

– Рыб нет. Оставалась одна, я ее съел. Остальные, должно быть, упали вниз.

Он молча направился туда, где поблескивала стеклянистая кукла. Я остановил его и в двух словах объяснил, в чем дело. Роберт пихнул ногой эту мертвую вещь и мгновение постоял над ней, сгорбившись. Когда он повернулся ко мне, я испугался: он выглядел постаревшим на много лет.