Моя нежная фиалка (СИ) - Лансон Натали. Страница 41

«Эти избалованные красотки… Кто их воспитывает?!»

Подняв взгляд, поймал Глассар на том, что она пристально на меня смотрит.

Вместо привычного раздражения, в груди что-то ёкнуло.

«Драконы умеют икать?» – задался вопросом, чувствуя некое волнение.

Ожидал, когда Эммиэн снова начнёт жеманничать и игриво отводить взгляд, но девушка продолжала упорно смотреть прямо в мои глаза.

Сглотнул.

«Странное чувство», – нахмурился, не желая разрывать наш зрительный контакт.

Она волновала меня, выбивала почву из-под ног. Я даже поймал себя на мысли, что было бы куда проще, оставайся Эмми прежней. Это иную я смог бы легко простить, а её… её у меня не получалось. Глассар убила единственное существо, которое я считал своей семьёй после побратимов. Будь она иной, я мог бы взять драконицу под своё крылышко, пока она не освоится. Как Дарий повёл себя с идалиями Эвана. Ну, на первые полчаса Эвана. Потом-то и Таис, и Агата были уже его, Дара.

Я усмехнулся, вспоминая друзей.

Эммиэн вздрогнула. Отмерла, посмотрела на стакан отборного сока из войтуры, и снова на меня.

– Вы поели?

– Я?

Девушка рвано кивнула.

– Я – да, – ответил с напряжённой улыбкой на губах. – А вот ты…

– Мне не желательно есть перед… – драконица запнулась, но быстро договорила. – Потом поем, когда мы вернёмся от Намико. Идём?

Эмми поднялась первой, и мне ничего не осталось, как последовать за ней.

То, что случилось дальше, стало для меня одним сплошным потрясением.

Когда мы оказались на месте, и девушка принялась развязывать платье.

Я уже настроился одёрнуть Глассар, но тут она заговорила:

– То, что я тебе покажу, моя личная методика, – на секунду в чертах брюнетки проступило смущение, но девушка тихо хмыкнула, продолжая посвящать меня в свою тайну. – Как ты заметил, я избавилась от излишней эмоциональности…

– Это ты так свои истерики мило завуалировала?

Девушка одарила меня проникновенным взглядом.

– Да, – не стала спорить к моему удивлению Глассар, соглашаясь с иронией.

Тут девушка распахнула платье, и я моргнул. Под ним оказались блуза и бриджи, которые одним жестом Эмми превратила в обычные штаны, распустив узлы на штанинах.

– Сейчас я покажу тебе комплекс упражнений, тот, ради которого мне так нужен укромный уголок и способность Намико к сокрытой магии. От тебя требуется только молчать. Сиди, стой – мне всё равно. Только не отвлекай.

– Ладно, – я небрежно пожал плечами, отходя к ивам.

Напрягся только один раз, когда Глассар нагнулась и вытащила из кустарника розовых роз острую рапиру.

– Что это…

– Цыц, – ровно приказала девушка, откидывая копну блестящих чёрных волос за спину.

В левой руке Эмми блеснул камень-артефакт. Она что-то нажала на нём, и по воздуху полилась знакомая музыка.

Это играл циранапох, тоскливая флейта.

Тем временем Эммиэн разулась и вошла на мелководье.

Шаг, второй, плавное движение кистями…Я представить себе не мог, что с мечом можно делать что-то помимо сражения!

Потом Эммиэн выпустила руну воды, и тонкие струйки, бравшие начало из пруда, завертелись вокруг драконицы, срывая вдох восхищения с моих губ.

Это было прекрасно, но эта мелодия…

Циранапох исполнял колыбельную из моей детской шкатулки. Она – это всё, что мне досталось от матери.

Я сглотнул ком в горле, проваливаясь в прошлое.

Ни один из моих побратимов не был счастлив в детстве. Нами расплатились, как данью, отправив в императорский дворец. И всё ради власти. Когда остальных детей любили, обнимали, целовали, наша четвёрка училась быть сильной, чтобы семьи действующих наместников и императора остались у руля Дарийской империи, уступив место достойным продолжениям себя.

Райлан вообще оказался круглой сиротой. Дарий… тоже. При живой-то матери, которой до него никогда дела не было. Я…Пф! В отличие от Дария я не был нужен своему отцу. Хотя лукавлю. Всё-таки нужен. Как гарант того, что в будущем отца никто не будет отрывать от любимого занятия, и допуск в запретные библиотеки Греиджа навсегда сохранится за ним. Он и развёлся, наверное, потому, чтобы мама не отвлекала его от любимых книг и душных лабораторий. И как развёлся!? Выменял мою мать у одного из пустынников на древний фолиант! Мне тогда было десять, и я ни на что не мог повлиять, будучи в столичном дворце Дарийской империи.

Позже, когда я вырос и закончил академию, у меня получилось найти её, но Самира (да, своего фамильяра я назвал в честь женщины с доброй грустной улыбкой) уже обзавелась новой семьёй, родила дочь, полюбила дракона, купившего её через пятые руки. Взрослый сын, фактически чужой Самире Саридар, доставлял женщине лишь одну боль. Глядя на меня, матушка будто заново переживала самый ужасный период в её жизни. Я не посмел терзать её память. Улетел… отдал все силы на восстановление Греиджа, занырнув в политические игры с головой.

Если обернуться и посмотреть назад, из нашей четвёрки только Эвана родичи встретили с распростёртыми объятиями. Так было и в детстве, когда к нам иногда приезжали родители.

Так как я и ребята были под иллюзией внешности принца, никого не выделяли. Правители провинций как будто смирились и отрезали от себя все чувства, видя в своих детях лишь возможность удержаться на гребне волны. Сейчас я это прекрасно понимал.

Из всех родственников больше других мне нравились родные Эвана: его отец и внучатая тётушка, которая без малейших сомнений всегда угадывала свою кровь, всякий раз крепко обнимая Эвана в своих тёплых объятиях. Когда мы спрашивали у белокурой драконицы, как она это делает, женщина хитро прикладывала палец к губам и отвечала: «А это будет наш маленький секретик…»

Сейчас я знал наверняка – всё дело в даре леди Ананты – магии крови. Мать леди Ананты была идалией не простой. Более двух тысячелетий она прибыла на Уграс из мира, где её раса пила кровь людей и могла подчинять. Кажется, она называла себя «вампиром». Благо для нас всех, на драконов её магия почти не действовала. И тем не менее Лоретта долго не прожила. Обескровившую трёх дарков вампиршу казнили, ибо простые люди ничем не хуже драконов! Мы делим этот мир вместе, а значит, обязаны заботиться друг о друге!

Музыка то возрастала, то затихала, замедляясь, но казалось, что это не записанный лейтмотив руководит грациозными движениями Эммиэн, а девушка управляет пространством, подчиняя и мелодию, и магию воды, вращающуюся спиралями по дуге вокруг её хрупкой фигурки …

И боль притуплялась.

Эта девочка, медленно двигаясь под тоскливую песнь циранапоха, своим мечом будто разрезала все мои тяжёлые воспоминания, красиво управляя рапирой. Беспокойство и последующая за ним боль отступали, и в душе будто бы восходил рассвет.

Но вот музыка отзвучала, и Эммиэн на секунду остановилась. Выпрямилась и тут же пошла мне навстречу, покидая пруд, где на белых и розовых нимфеях остались сверкать капельки её магии.

Хотелось прикоснуться к девушке, сказать «спасибо», но я быстро отвернулся, пряча глаза. Кажется, в них стояли слёзы.

– Ну… – тревожно начала Эмми, – как-то так. Я ответила на твой вопрос?

– Да, – продолжая смотреть в сторону, признал разгромное поражение всех своих подозрений к новой версии Глассар.

Проморгавшись, понял, что всё это время зверь давно подкрался к самому краю и наблюдает за происходящим, сверкая ярким фиолетом.

– Можешь заниматься. Попрошу только об одной услуге.

– Услуге, – настороженность драконицы росла. Я это чувствовал, хоть и не видел её лица.

– Да. Об услуге, – сдавленным голосом сказал я. Прежде чем продолжить, откашлялся. – Дай клятву, что не навредишь Намико.

– Хорошо, – драконица согласилась без раздумий, с облегчением выдыхая.

Эммиэн воткнула сталь в газон и протянула руку, демонстрируя свою готовность.

Я стоял молча, принимая клятвы Глассар.

Когда покидал парк в глубоком одиночестве, вдруг поймал дракона на глухом раздражении. Ему не нравилось… ни то, что я ухожу, ни счастливая улыбка, с которой Эмми так легко от него отказалась.