Китобой - Панченко Андрей Алексеевич. Страница 8

Самое неприятное – это убийственная амброзия от внутренностей китовых и от котлов. Как раскроют люки да как ветерком потянет – того и гляди, наизнанку вывернет.

Я смотрел на кровавый процесс и только зябко передергивал плечами. И меня хотели к этим отморозкам засунуть?! Да они же сумасшедшие кровавые маньяки! Тем временем на палубе становилось скользко. Ко всем прочему палуба была не горизонтальна, имелся довольно значительный крен, и по мере того, как куски кашалота скидывали в гигантские дыры на палубе, он увеличивался.

– Мы что, тонем? Чего крен то такой? – испуганно спросил я у проходящего мимо раздельщика. Довольно молодой мужик был покрыт с ног до головы кровью и слизью, и счастливым не выглядел.

– Новенький что ли? Так почти всегда, когда китов много и они друг за другом идут. Одни котлы и цистерны заполняются, другие опорожняются, и у механиков нет времени, чтобы переливом других цистерн быстро выравнивать крен – довольно доброжелательно мне пояснил паренёк, и тут же с матом упал, поскользнувшись на слизи. Так вот он чего такой грязный! Разделывают тушу они довольно аккуратно, но много падают. Тут для докторицы постоянно работа есть, в таких условиях без травм точно не может обходится…

– Ты это, не ушибся? Давай помогу – тяжело вздохнув, от того, что мне придётся испачкаться, я протянул мужику руку помощи.

– Да мать перемать! Когда уже сапоги новые выдадут?! Где этот козёл сапожник? У нас уже у всех шипы стёрлись. – тут я обратил внимание на подошву сапог моего собеседника, на каблуки были набиты набойки, но никаких шипов не наблюдалось – Ты вообще кто, и чего тут пасёшься?

– Томаса ищу, Витька Жохов меня зовут.

– Иди ты?! Тот самый Жохов?! – удивлённо и даже как-то уважительно спросил меня мужик, вставая с палубы. Моей помощью он пренебрёг, а просто на карачках дополз до борта и встал, опираясь на него – мужики, тут к нам Жохов пришёл!

Меня обступили со всех сторон кровавые хоккеисты. Как будто в фильме ужасов черт побери! Страшно!

– А правда, что ты Рога нахер послал, а потом ещё и с корзины на него поссал, когда он на мостике стоял? Это же ты ночью чуть «Алеут» не взорвал? Говорят, что ты на кита с добойным гарпуном бросился, когда Хауган промахнулся! Сейчас марсовый пробегал, говорит что ты старпома тоже ху..ми обложил! Как Ирка то, дает? А то тут никто не мог к ней подкатить, а ты раз и в дамках! Силен! Мужик! Красавец! – слышатся вокруг многоголосые вопросы и утверждения. Слухи на этом корыте разносятся быстрее скорости звука.

– Ша мужики. Всё правда, всё так и было, всех послал, всех перетрахал, кита лично завалил из рогатки, а потом плавал к нему пульс проверить – переждав взрыв хохота я продолжил – Мне бы Томаса найти, подскажите, где он?

– Так ясно где, он всё время в крюйт-камере трётся, запасы собирает для передачи на китобойцев. Лекции читает. Туда тебе топать надо – подсказал мне кто-то из мужиков.

– И если надо перейти по палубе с борта на борт, то под горку – легко, встал и поехал. Но обратно – только держась за что-нибудь, и лучше в обход, и падать не рекомендуется, потом долго отмываться – это уже делится опытом мой недавний собеседник.

– Как вы только в этой вони живёте… эта хрень же с палубы уже не отмоется никогда – прошептал я, когда очередной порыв ветра накрыл меня с головой густым и непередаваемым запахом разделочной палубы.

– Ха. Привыкли и ты привыкнешь. На базе перед выходом в рейс на основной деревянный настил еще один нашивается – стомиллиметровые дубовые доски на обе разделочные палубы – на нем и идет разделка. А когда приходит команда «палубу рвать», это значит, идём домой! И этот верхний настил, насквозь пропитанный кровью, жиром и черт знает чем, срывается и летит за борт. А потом, до самого прихода боцманская команда только и делает что палубу драит… К концу путины, за восемь месяцев, представляешь, как все это обрыдло? Мы же тут без выходных работаем, двенадцать чесов вкалываешь, двенадцать часов спишь и отдыхаешь – мужик обводит рукой покрытую кровью палубу – так вся команда эту палубу на куски вмиг разносит, когда домой идти предстоит!

– Понятно, спасибо братва, увидимся ещё, я тут на две недели застрял, сняли меня со штурманов, в помощники гарпунёра пока определили, вот и буду я у Томаса тайны профессии постигать.

– Ага, у Томаса? Ха! Ну давай, удачи и фарту – как-то подозрительно весело хохотнули мужики, и о чем-то перешёптываясь пошли дальше глумится над трупом кита.

Восемь месяцев без выходных!!! По двенадцать часов!!! Из рейса в рейс!!! Вот это работёнка у мужиков. Как они только ходят и рогами ни за что не цепляются?

Гарпунер – уникальная специальность, как космонавт. Их можно всех за всю историю китобойного промысла пофамильно перечислить. Второй человек по рангу на китобойце и первый с начала и до конца охоты (капитан и по его команде весь экипаж беспрекословно выполняют команды гарпунера). Фактически, конечно, он всего двух человек в подчинённых имеет – помощника и марсового (бочкаря), но ряд работ и другие члены команды выполняют по его распоряжению. Например, боцман перецепляет лини, если длины основного не хватает, кто-то из матросов управляет лебёдкой и так далее.

Когда я добрался до крюйт-камеры, то застал на палубе несколько человек стоящих перед глубоким стариком. Седая борода, почти горбатый, ноги в раскорячку. Одет старик был точно так же, как и все остальные – в ватник и шапку ушанку. Почти на чистом русском, с небольшим акцентом он вещал своим слушателям премудрости гарпунного дела.

– Рыбу когда-нибудь ловили на спиннинг? На китобойце мы имеем нечто похожее на спиннинг. Наша фок-мачта будет удилищем, лебедка – катушкой, а линь – леской. Только крючок мы будем забрасывать не руками, а выстрелом из пушки. Вы, надеюсь, меня поняли? – Старик ходит с умным видом туда и обратно, смотря за реакцией слушателей, а вот их похоже речь старика особо не впечатлила.

– Старый, мы уже пятый раз приходим к тебе, а ты каждый раз одно и тоже талдычишь. Может уже к учебе приступим? – возмущается один из мужиков.

– Не выйдет из тебя гарпунёра, нетерпеливый ты – совершенно спокойно возражает старик – а тут ведь что главное?

– Ну и что?

– Главное уметь ждать. Выбрать нужный момент и только тогда произвести выстрел. И вообще, кто из вас рассчитывает научиться бить китов быстро – может не ходить ко мне. На гарпунёра несколько лет учатся. В промысловом трюме ученики трудятся года два. Они учатся разбирать и смазывать пружины, сращивать и укладывать линь в тросовый ящик, изготовлять чекели, оклепывать цепи, а к пушке их вообще только через пять дет подпускать можно!

– Да что там сложного-то? Пушка, линь и гарпун. Или ты нас за идиотов старик держишь? Какие пять лет? Столько даже на летчиков не учат, а там то всё посложнее будет, где самолёт и где твоя пушка?

– Тебя тоже учить не буду – тут же включился старик – иди на летчика и учись.

Норвежец посмотрел на возмущенно зашумевших моряков и сказал, как выплюнул:

– Нельзя вас к пушке подпускать. И учить я вас не буду. Идите от сюда, сегодня же скажу старпому, что снова никудышных мне учеников прислал.

Ученики переглянулись меж собой, и, видимо, решив обидеться, с официальной сухостью козырнули норвежцу и молча разошлись по своим делам. Возле крюйт-камеры остался только я да старик. Я, честно говоря, тоже бы ушёл, но вот только куда? Где жить и столоваться мне так никто и не показал, а дело уже скоро к обеду будет. Вот же подосрал мне старпом! Ведь наверняка же знал, что Томас уже выживший из ума старикан, которые не сможет научить даже как пуговицы на ширинке застёгивать!

– А ты чего стоишь остолоп? Кому сказано было – не буду учить! – завёлся старикашка. Да мне бы только выяснить, где кости уронить, да как в столовку и до Ирки добраться…

– А и правильно дедушка! Нельзя их учить! Нетерпеливые они! – ну ка попробуем со стариканом на его языке поговорить.

– Верно говоришь! Нельзя! – недоверчиво смотря на меня, всё же подтверждает Томас.