Гардемарин Ее Величества. Инкарнация (СИ) - Пылаев Валерий. Страница 32

Я нарочно не старался сверх меры, но публика на лавках вокруг площадки впечатлилась. Корф, Камбулат и даже Поплавский, который стабильно раз в неделю просыпал построение, не поленились подняться в восемь утра, чтобы прийти и поболеть за меня на экзамене. И втроем устроили такую овацию, что физрук — мрачный и квадратный, похожий на тумбочку капитан Каратаев, принялся сердито поглядывать в их сторону.

— Неплохо, неплохо, Острогорский, — проговорил он, записывая в журнал результаты. — Остался последний норматив. Спарринг.

В шестьдесят первом такого не было. Да и потом, кажется, тоже — занятия по рукопашному бою начинались только на середине первого курса, и молодняк почти не гоняли на ринг чуть ли не до мичманских звездочек.

Регламент у них поменялся, что ли?..

— Ваше высокоблагородие, а что, в этом году программа поступления другая? — выкрикнул с места Поплавский, будто прочитав мои мысли. — Не было же раньше такого! А с чего?..

— С того, господин курсант, — сердито проговорил Каратаев, разворачиваясь к лавкам, — что абитуриент Острогорский изъявил желание поступить в особую роту его величества. А будущему гардемарину трудностей бояться не положено.

Поплавский прищурился, явно почуяв в словах физрука какой-то подвох, но Каратаеву на это было решительно плевать.

— Вашим противником… — проговорил он, покосившись в сторону раздевалки. — Вашим противником будет курсант Беридзе.

Я пожал плечами. Беридзе — так Беридзе. Мне эта фамилия не говорила ровным счетом ничего. А вот остальным…

Я даже не успел заметить, как рядом возник Камбулат.

— Слушай, Вовка, — громко зашептал он. — Это фигня какая-то. Спарринга до второго курса в нормативах нет и не было никогда!

— Ну не было — и не было. — Я высвободил руку. — Отстою пару минут — чего мне будет?

— Да блин… Беридзе с третьего курса, борец-супертяж! — вытаращился Камбулат. — И с ударкой у него все хорошо, на всех соревнованиях десантное представляет, ни разу еще не проигрывал! Он тебя поломает!

Супертяж с третьего курса… Похоже, Каратаев придумал мне действительно не самое обычное испытание, но серьезных поводов для беспокойства я пока не видел.

— Ой, да прямо уж поломает… Ты чего? Это же учебный бой, экзамен!

— Вовка, откажись! Я тебе говорю, это какая-то…

— Острогорский! — послышался крик Каратаева. — Вас долго ждать?

Я повернулся и чуть не присвистнул. И, кажется, начал понимать, почему Камбулат так разнервничался.

Рядом с физруком стояла настоящая горилла. Толстая шея борца, грудь, заросшая густым черным волосом, на которой тельняшка разве что не расходилась по швам. Ручищи, как мои ноги. Одна сплошная мускулатура и вес — в полтора меня… Хорошо, если не в два. На фоне тяжелых покатых плеч голова Беридзе казалась крохотной, как на карикатуре, а сросшиеся брови и уже успевший потемнеть после утреннего бритья подбородок лишь усиливали сходство с повелителем джунглей.

В любой другой обстановке невысокий, но квадратный курсант, пожалуй, казался бы комичным — но сейчас смеяться почему-то не хотелось.

— Откажись от спарринга! — продолжал наседать Камбулат. — Ты и без него уже сдал, считай!

— Ну уж нет. Или мне это до самого выпуска припоминать будут. — Я хлопнул товарища по плечу. — Выдыхай, бобер. Нормально все.

— Псих, — буркнул Камбулат.

Но дальше спорить не стал — вместо этого направился к углу татами, где кучей лежал всякий спортивный инвентарь: скакалки, шлема, тренировочные «лапы», потертые казенные бинты и, конечно же, перчатки.

Я заметил, что Беридзе уже натянул свои. И не большие боксерские, а облегченные, без пальцев — в таких обычно выступают на смешанных единоборствах.

— Вот эти возьми. — Камбулат протянул мне более-менее приличную пару. — Хоть костяшки не переломаешь…

— Спарринг пройдет по правилам армейского рукопашного боя, — принялся оглашать правила Каратаев. — Три раунда по две минуты, полный контакт. По затылку и ниже пояса не бить, по зубам не бить, ногами в голову не работаем. Чистая техника. Увижу, кто использует Дар — дисквалификация… Все понятно?

Мы с Беридзе синхронно кивнули.

— Хорошо. Тогда… Начали!

Беридзе двигался так же, как и выглядел — с грацией обезьяны. Огромной, тяжелой и обманчиво-медлительной. Я встал в стойку и пока кружил в защите, изучая противника, а он вообще не утруждал себя подобным: опустил руки и топтался, будто на прогулке.

А потом рывком разорвал дистанцию — так быстро, что я лишь чудом ушел от захвата.

Переводить бой в партер нельзя: если эта горилла меня придавит, на этом спарринг и закончится — слишком разные весовые категории. Вырубить Беридзе без Дара тоже не выйдет — не хватит веса. А вот попробовать вымотать, пожалуй, стоит: с такими мышцами топливо кончается быстро.

Обычно — кончается.

Перейдя в атаку, я нанес серию быстрых, резких ударов и снова отскочил назад, чудом избежав увесистого хука справа — слишком жесткого для учебного поединка. Попади эта кувалда в голову, я бы мог уже и не подняться… А вот моих ударов противник, кажется, даже не заметил.

Сближение, серия, уклонение, уход. Сближение, серия…

Я даже не заметил движения Беридзе. Просто бок вдруг взорвался болью и меня швырнуло на землю.

Чем это он меня? Коленом?.. Будто лошадь лягнула. Здоровый, зараза. И быстрый — все-таки подловил.

— Раунд! — выкрикнул Каратаев.

На его лице вполне явно читалось удивление. Похоже, он не рассчитывал, что я продержусь хотя бы первые две минуты. Интересно…

Беридзе с видимым неудовольствием отступил в сторону. А я кое-как поднялся, поморщился от боли в ребрах и потянулся к Конструктам.

Использовать энергию Дара правила поединка запрещали, но заметить работу схем непросто. Конфигураторы запрятали их так глубоко, что Беридзе точно ничего не заметит. Да и сам Каратаев тоже — только будет удивляться, как у восемнадцатилетнего пацана весом в неполные восемьдесят кило хватает сил держать удар противника в полтора раза тяжелее.

Придется рискнуть. И показать все, что может это тело — просто потому, что иначе этого бегемота не пробить. И прав Камбулат — ерунда какая-то. Беридзе даже не пытался сдерживаться, лупил в полную силу. Если бы не работа Конфигураторов, он наверняка уже сломал бы мне пару ребер. Как-то уж слишком круто для вступительного норматива.

Впрочем, я, кажется, уже догадался, чей длинный клюв торчит из всей этой истории. Каратаев не просто так выставил против меня чемпиона, а тот не просто так делал все, чтобы я после экзамена отправился не в расположение, а в ближайшую больницу.

— Вот ведь уроды, — прошипел я сквозь зубы, поправляя «липучку» на перчатке.

По-настоящему хотите? Ладно, дело ваше.

Несмотря на свои размеры и вес, Беридзе двигался быстро и уверенно. А дышал так, будто первые две минуты схватки были просто разминкой. Значит, вымотать его не получится, да и нокаутировать, пожалуй, тоже.

Придется ломать.

— Второй раунд! — рявкнул Каратаев. — Бойцы готовы? Начали!

Я пошел в атаку с такой уверенностью, что Беридзе даже растерялся. Но тут же разорвал дистанцию и принялся орудовать громадными кулачищами: меня встретил мощный кросс, я нырнул под удар, отвернув голову, и чужая перчатка лишь вскользь зацепила волосы на виске.

Поворот на пятках, перенос веса, контратака, серия — как по учебнику: я почти без размаха воткнул кулак в печень, добавил правой по корпусу, а когда Беридзе отшатнулся, пытаясь разорвать дистанцию, пробил «двойку» в голову.

Кажется, поплыл… Но всего лишь на секунду.

Не успел я развить успех, как мне тут же прилетело в нос. Да так, что теперь уже я покачнулся, едва удержавшись на ногах. Где-то за спиной Поплавский выругался на весь зал, а Камбулат, наверное, уже и сам бросился бы в драку, не окажись поблизости Корф, который обхватил товарища за пояс и лишь каким-то чудом смог удержать.

Чего уж там — дела у меня шли плохо. Кровь хлынула на майку, но Беридзе, ясное дело, не обратил на это никакого внимания. А Каратаев и вовсе отвернулся, будто ничего особенного на татами не происходило.