Кодекс Крови. Книга ХIV (СИ) - Борзых М.. Страница 5

Я же рассматривал ладонь, в которую впитывались остатки крови тени и отстранённо отмечал, что образец кажется мне удивительно знакомым. Не веря собственным ощущениям, я слизнул последнюю каплю языком и подумал, что убийство тени, похоже, отменяется. В лёгком ступоре я обратился к кровной связи и задал один единственный вопрос:

— Агафья, почему ты не сказала, что у тебя есть сын?

Глава 3

— Открывай давай портал к себе! — тут же скомандовала вампирша и уже спустя секунду вогнала свои клыки мне в запястье.

— Так, ядов нет, алхимии тоже, надо тебя ещё ментатору показать и…

Я сформировал на ладони шарик из пары капель крови мага смерти и протянул вампирше.

— Пробуй, уж ты-то должна свою кровь узнать!

Агафья оборвала себя на полуслове и слизала шарик крови. На несколько секунд она ушла в себя, но после отмерла, тряхнув головой, будто сбрасывая наваждение.

— Я не помню.

Вот так. Три слова. Женщина просто не помнит, были ли у неё дети. О, этот прекрасный дивный мир! Причём, судя по виду вампирши, для неё наличие отпрыска было ещё большим сюрпризом, чем для меня.

— Покажи!

Я послушно продемонстрировал часть воспоминаний о встрече с малолетним засранцем. Уж не знаю почему, но у меня он ассоциировался с безбашенным подростком, а не со степенным взрослым магом. И дело было здесь не в реальном возрасте, а в психологическом. Будто он реально застыл на этапе подросткового максимализма, бунтарства и общего похеризма, что было бы весьма мило, если бы не его забавы с магией смерти.

— У него сердце не билось?

— Совершенно точно нет.

— Тогда вообще не понимаю… Это какая-то неправильная тень.

Вампирша была в растерянности.

«Ты где?» — пришёл встревоженный запрос от Ольги.

Твою мать, я же ушёл порталом, даже не предупредив.

«Откачиваю двоюродного деда от устроенной на него охоты магами смерти. Скоро вернусь».

«Поторопись, нам бы ещё клятву на крови с Лимузенов получить. Твоё фееричное драконье перевоплощение не осталось незамеченным».

«Да я везде, где только можно, наследил! — постфактум посыпал я голову пеплом. — Постараюсь поторопиться. Хотя… Если что, бери с них клятву крови о неразглашении и пусть быстро добавляют в пыль от тлена какую-нибудь галлюциногенную дрянь. Они — природники, должны в этом разбираться. Этим объясним массовые галлюцинации. Я к тебе Райо отправлю, он разнесёт ветром по округе».

Я чувствовал неуверенность Ольги, она не решалась задать важный для себя вопрос, что было ей не свойственно в корне.

«Оль?»

«Так я же не Комарина и не Эсфес… Как клятву принимать?»

«Ты давно уже стала для меня членом семьи и имеешь все моральные права принимать подобные клятвы. Как только решишься, всё оформим официально».

«Умеешь ты предложения делать таким образом, что от них совершенно невозможно отказаться», — пришёл ответ от эмпатки с ноткой разочарования.

«Оль, я ни разу не романтик, но постараюсь исправиться!» — клятвенно пообещал девушке.

— Прошу прощения, что отвлекаю, но пациент готов, забирайте! — прервала нашу беседу Софья.

На столе сидел совершенно обалдевший Николя со стеклянным взглядом. Если честно, кроме наличия сердцебиения, разницы с трупом я не видел.

Софья проследила за моим взглядом и хмыкнула:

— Сейчас!

Она открыла дверцу небольшого шкафа и вынула оттуда глиняный бутыль. Налив его содержимое в колбу из-под алхимических реактивов, магичка протянула сосуд Николя:

— Пей!

Тот послушно опрокинул в себя содержимое и закашлялся, да так, что на глазах выступили слёзы, открылся рот, а Николя пытался втолкнуть в себя воздух. Зато взгляд приобрёл осмысленность.

— Ногу мы подлатали, но лучше кому-то из лекарей показать, там из энергоканалов выдран приличный кусок.

Я кивнул. Воскрешение и лечение — суть разные вещи.

— Сколько я здесь? — прохрипел спасённый.

— Минут пятнадцать. Не больше, — прикинул я.

— Де Гарди! Командир… Если ещё жив… Мы можем вернуться? Мы последние держались…

— Я с тобой! — тут же отреагировала вампирша.

— Стоять! — рявкнул я. — Забыла, что Борромео на тебя охоту объявили?

— Это ещё кто и на кого теперь охоту объявит! — злорадно оскалилась клыками вампирша.

— Агафья… — предостерёг я её от глупостей, а после поступил совершенно бесчестно, но единственно верно в этой ситуации. Имея кровную связь с вампиршей, я попросту отправил её в сон одним приказом магии крови.

— Софья, удерживай её во сне, пока не вернусь или не дам соответствующую команду! — обозначил я свой приказ. — Если проснётся, то не уследите, исчезнет. Мне это не нужно.

Та кивнула и полезла в другой шкафчик, вынимая новую склянку и смачивая тряпицу в содержимом. Далее эта тряпица отправилась на нос вампирше, а на столе появились песочные часы.

— Показывай, где этот твой де Гарди, попробуем вытянуть.

Как бы я не относился к Николя, но его желание первым делом спасти хоть кого-то из своих людей, произвело на меня весьма положительное впечатление. Что-то от Комариных в нём всё же было. Мы своих не бросали.

Франциск де Гарди прощался с жизнью. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять и принять неизбежность смерти.

Всё его сопротивление строилось на иррациональной уверенности, что господин жив. Он седьмым чувством знал, что нить жизни Николя Бенуа вьётся, пока он может отвлечь на себя как можно больше участников охоты. То, что это была именно охота, не вызывало сомнений. Лай гончих, гиканье восторженных подростков одного за одним выпивающих его людей и фигура Джованни Борромео, начисляющего поощрения и раздающего наказания своим соплякам, будто они были на уроке в гимназии, а не убивали людей, пытая с особой изощрённостью.

Хитрые твари не убивали быстро, они ослабляли, подтачивали силы, насылали мысли о смерти, о тщетности сопротивления. Воины ломались, подставляя глотки под пасти гончих, и, как бы Франциск ни пытался их подбадривать, соратников становилось всё меньше.

Его самого держала только его стихия, в момент, когда он остался один на один с пятёркой шакалят, по недоразумению имеющих человеческий вид, он почти сдался. Палатка Николя была пуста, а значит, защищать больше было некого.

Но стихия сама потянулась к нему, поддержав и придав силы. Вода ослабляла направленные на него проклятия. Стихия будто мыслила отдельно от Франциска, самостоятельно создавая простейшие конструкты, но наполняя их силой до отказа. Командиру даже удалось достать парочку замешкавшихся подростков ледяными иглами.

Их, правда, сразу же воскресил Джованни Борромео, но моральное удовлетворение де Гарди получил. Единственное, чего не понимал командир, почему его не добили каким-нибудь заклинанием магии смерти? К чему эти отработки низкоранговых проклятий и игры с постепенным отщипыванием жизненных сил? Принимая очередное проклятие, де Гарди уже на чистом упрямстве тянулся к стихии и отбивался хлыстами и сосульками.

Запоздало пришло понимание, что в этом бою он достиг пика своего развития, взобравшись на шестой ранг владения. А значит, скоро наступит откат.

Стянув всю имеющуюся воду к себе, де Гарди решился на последний отчаянный удар. Вместо привычных атакующих конструктов, он погнал перед собой волну высотой в два метра и шириной в десяток. Воды из рва и болот явно не хватало, но уж тут выбирать не приходилось. В момент, когда волна достигла нападающих, он заморозил её. Часть шакалят попала в западню, попросту вмерзнув в ледяную стену, и отчаянно пытались вырваться. Ему бы сейчас рвануть с мечом на изготовку да укоротить их жизни, но сил уже попросту не осталось. Наступил откат. Де Гарди осел на сухую землю, воткнув перед собой меч, чтобы не упасть. Такого удовольствия он им не доставит…

Маги выбирались из ловушки и, перебрасываясь на ходу аргументами, кому должна достаться такая вкусная жизнь, шли к своему главному блюду.