Древность и Средневековье. Тексты родового общества - Леннрут Ларс. Страница 7

Единственная метафора строфы – «орел», который заменил здесь «ворона» как птицу смерти. «Кормить орла» означает убивать людей в бою. И едва читатель разгадывает эту простую загадку, как становится ясной трехчленная симметрия текста: плыть, убивать, погибнуть. Лаконичное определение жизни викинга. А географические указания делают путешествие по жизни также и странствием по свету. Викинги отплыли из родного Сёдерманланда, держали курс на восток, а окончили свой путь в Серкланде, – стране арабов-сарацин, на южной оконечности земли, согласно древней картине мира, – таков был конец пути для многих викингов и крестоносцев. Однако этот мотив не развивается в романтическую сагу о героях. Сам героический дух едва угадывается в деловитой констатации заключительной строки.

Существует целый ряд других камней той же эпохи; надписи на них в схожих поэтических формулах прославляют участников похода Ингвара, – как, например, на камне из Тюстберги, воздвигнутом в честь Хольмстена и его сына Родгера:

Поэтический эффект достигается здесь простым контрастом: долгое пребывание на западе – и внезапная смерть на востоке. Подразумевается, что читатель сможет увязать указание на концы света с представлением о героической жизни викинга. Заключительные слова – «с Ингваром», – которые встречаются на многих камнях, также предполагают, что тогда были известны сказания о великом викингском походе на восток под предводительством этого самого Ингвара.

Подобное сказание, «Сага об Ингваре Путешественнике», сохранилось в Исландии и в своем раннем варианте было скорее всего записано в конце XII века, на основе устной традиции, бытующей в районе озера Меларен. В самой саге говорится о том, что исландский священник Ислейв слышал эту историю от торговца, который, в свою очередь, услышал ее «в дружине конунга свеев». Это фантастическая небылица о крещеных шведских героях, которые отправились на восток, на Русь, а затем по русским рекам доплыли до Византии. С помощью Бога и оружия они побеждают в пути страшных кровожадных драконов, волхвов-язычников, обольстительных женщин. Многие из героев погибли, добыв себе в бою честь и золото, а некоторые вернулись в Скандинавию и смогли поведать другим обо всех совершенных подвигах. Историки, естественно, не питают доверия к этой саге и исходят из того, что она представляет собой позднюю исландскую версию, которая искажает подлинные исторические события. Однако шведские скальды, которые в XI веке сочиняли рунические стихи в честь похода Ингвара, скорее всего, охотно верили во все эти выдумки. И тогда становится понятно, почему надписи на камнях об Ингваре имеют столь ярко выраженный мифическо-героический характер.

В более обыденных выражениях восхваляют рунические надписи тех хёвдингов, которые правили дома, в своих усадьбах: «добрый и радушный» (т.е. не скупится на угощение) – такова частая формула, которая также используется в исландской Эдде («Изречения Высокого»). «Красноречивый» – таков другой типичный эпитет хёвдингов, известный как в Швеции, так и в Исландии. И лишь в исключительных случаях в этих памятных надписях встречаются формулы явно мифического характера, как, например, такая, высеченная особыми рунами Хельсинге на камне в Скарпокере, в провинции Сёдерманланд (XI век):

Вероятно, создатель этой рунической надписи хотел сказать своей поэтической формулой, что произойдет гибель мира, Рагнарёк, прежде чем родится хёвдинг, который сумеет сравниться с тем, в честь которого поставлен этот камень. Подобные формулы часто попадаются в древнеисландской поэзии, и кроме того, в древнеанглийских и древнегерманских текстах. Аллитерация в подлиннике имеет выраженный религиозно-мифологический характер; она почти всегда выступает приметой стиля, когда речь идет о сотворении мира или его гибели,– например, в начале грандиозного введения в Эдду – «Волуспе», или «Прорицании провидицы»:

Как объяснить, что одинаковые поэтические формулы, используемые в шведских рунических надписях, встречаются также в Эдде или древних германских текстах, написанных подчас за сотни миль от Швеции или даже в другую эпоху? Вряд ли вопрос заключается в «литературном влиянии», – как его понимают в наши дни. Вместо этого следует предположить, что скальды на всем скандинавско-германском культурном пространстве в течение многих веков использовали общий запас поэтических формул и мотивов. В древности этот запас имел мощный мифологический заряд, и его хранили как священное наследие в устной традиции. И только в более позднее время, особенно после введения христианства, эти формулы были «разряжены» и превратились в литературные штампы. Повествовательная проза

В Норвегии и особенно в Исландии в период 1200–1350 гг. создавалась такая повествовательная проза, которая не имела себе подобия ни у одного другого народа той же эпохи. Записывание саг основывалось отчасти на древнескандинавской традиции, и задача заключается в том, чтобы отыскать следы этой же традиции и в Швеции. Но все будет зависеть от того, что мы понимаем под словом «сага». Существовали многие типы саг (а само слово означает просто «сказание», «повествование», но ничего не говорит о повествовательном искусстве).

Наиболее известны так называемые родовые саги, или саги об исландцах, которые в духе строгой лаконичной прозы повествуют о распрях между родами исландских бондов в эпоху викингов. Жанр этот известен нам по Исландии, однако содержащиеся в сагах подробные сведения о различных спорах и тяжбах имеют точки соприкосновения с повествовательными элементами в законах шведских провинций.

В том же деловитом стиле написано и большинство королевских саг, которые в основном рассказывают об истории норвежских конунгов в IX–XIV века. Они писались и в Норвегии, и в Исландии, и самой знаменитой из них является «Хеймскрингла», или «Круг земной» исландца Снорри Стурлусона (около 1230 – 40 гг.). Жизнеописания конунгов отчасти строятся на основе устных сказаний, отчасти – поэзии скальдов, которая изначально сочинялась в честь упомянутых конунгов.

Кроме того, в прозе можно заметить влияние историографии латинского средневековья и легенд о святых. В Швеции единственным примером этого рода был лаконичный перечень шведских королей, от Улофа Шётконунга до Йона сына Сверкера, сохранившийся как приложение к старшему вестгётскому закону.

Более фантастическими по стилю и содержанию были героико-мифологические саги, или лживые, как принято их называть; они повествуют о далеких туманных временах, и действие их часто происходит в экзотической среде, с участием сверхъестественных сил. Большинство сохранившихся саг этого типа были написаны в Исландии примерно после 1280 года, но материал в них был гораздо более древний, частично совпадающий с Эддой и германским героическим эпосом. В устной форме этот жанр был наверняка известен во всей Скандинавии. В частности, мотивы лживых саг встречаются на камнях с изображениями и руническими надписями. Многие из сказаний, вместе с песнями Эдды, были также переведены на латинский язык около 1200 года датским историком Саксоном Грамматиком (умер около 1220 года). Существуют даже доказательства того, что и в Швеции эти фантастические саги относились к излюбленному жанру.