Пророчество Двух Лун - Ленский Владимир. Страница 23

— Умница, — бросил Талиессин. — Убей их капитана, и я сделаю тебя моей любовницей.

Он отправил пять человек с луками на крышу дома, десятерых — защищать ворота, а сам с оставшимися обошел весь частокол кругом. В первый раз они осматривали укрепление при плохом свете, уставшие и вполне могли что-нибудь пропустить.

За частоколом, совсем близко, фыркали кони, слышны были голоса. Один раз что-то стукнуло прямо в частокол; удар отозвался у Талиессина во всем теле: он как раз стоял возле самого бревна, чуть ли не приложив к нему ухо.

— Копьем ткнули, — сказал равнодушно Сиган. Он не отходил от Талиессина, будто взялся охранять его. — Проверяют, не покачнется ли. Решили, должно быть, что частокол у нас ветхий.

— Интересно, что они нам посулят, когда предложат сдаться? — заметил Талиессин.

Сиган посмотрел на него сонно.

— Ничего не предложат… Станут они с нами разговаривать.

Талиессин криво улыбнулся. Кажется, он допустил ошибку, рассуждая о своем мнимом опыте участия в мятежах. К счастью, Сиган не стал обращать на это внимания. Не столько личность Гая занимала рассудительного крестьянина, сколько крепость, которую им предстояло удерживать.

— По гладкой стене на колья им не забраться, да и разломать — надо потрудиться. — Сиган по-хозяйски ощущал пару бревен. — Выдержат. Колодец тут есть? Надо бы водой облить, не то подожгут нас… — Он вздохнул перевел взгляд на своего собеседника. — А ты уж как-нибудь постарайся держаться осторожней, Гай. Без тебя мы, пожалуй, пропадем. Когда солдаты уйдут, нам придется быстро удирать на север. И кто же за нас заступится перед герцогом Вейенто, если не ты? Сдается мне, ты ему какая-то родня.

— Если даже и родня, то очень далекая, — сказал Гай. — А если тебе что-то сдается, просто помалкивай. Так будет лучше. Для всех, можешь мне поверить.

Сиган пожал плечами и ничего не ответил.

— Мы на месте, — уверенно произнес Мельгос, показывая на частокол.

Множество следов пестрело вокруг: здесь, очевидно, совсем недавно побывали люди. Ворота стояли наглухо закрытыми, за ограждением не ощущалось никакого присутствия жизни: было тихо. Крепость затаилась, глухая и немая. В какой-то миг как будто донеслось шуршание быстрых шагов, но оно сразу стихло.

— Как, по-вашему, сколько там скрывается народу? — спросил Эмери. Он стоял рядом с Мельгосом и внимательно осматривал частокол.

— Меньше, чем нас, — уверенно сказал капитан. — К тому же это обычные крестьяне.

— Не вполне обычные, — возразил Эмери. — Судя по делам, которые они наворотили в деревне.

— Да бросьте вы! — Мельгос махнул рукой. — Они в любом случае боятся вооруженных людей.

— Сейчас они и сами, думаю, неплохо вооружены.

— Крестьянин боится солдата. И точка.

— Они больше не крестьяне, — сказал Эмери. — Процесс необратим. Крестьянин, побывавший солдатом, никогда не вернется к своей сохе. Но кто же такой этот Гай, который сумел их организовать? Каковы ваши предположения, капитан?

— Мы с вами это уже обсуждали, и я склонен придерживаться изначального мнения. Гай — отбившийся от стаи профессиональный вояка, — вздохнул Мельгос. — Убьем его — разгоним остальных. Вы пока осмотритесь здесь, а я, если позволите, вернусь к моим людям.

И Мельгос, оставив Эмери, отправился к солдатам. Эмери слышал, как он отдал приказ набирать хворост.

Эмери подъехал к Уиде: спешившись, эльфийка бродила по траве, рассматривала старые следы, ворошила ногой пепел в костре. Дырявый солдатский котелок со звоном отлетел в сторону.

Лошадь Уиды спокойно паслась в отдалении; девушка знала, что может подозвать ее свистом в любой миг.

При приближении Эмери Уида подняла голову и дружески кивнула.

— Рада тебя видеть. Не сочти за насмешку, действительно рада. Мне как-то одиноко, знаешь? Все эти солдаты — какие-то скучные люди, и капитан у них угрюмый, не находишь?

— Самый обычный, — сказал Эмери.

— Вот именно. Самый обычный. То, чего я не выношу в людях. Ненавижу, когда самые обычные. От таких можно всего ожидать, если ты меня понимаешь.

— Вполне.

Уида тряхнула волосами; под покрывалом звякнули серьги.

— Он попытается поджечь этот частокол, верно?

— Верно.

— Сумасшедший, — сказала Уида.

— Уида, — заговорил Эмери, — мне кажется, пора нам уходить отсюда. Мы не обязаны смотреть на то, чем закончится крестьянский бунт. Бунты всегда заканчиваются одинаково.

— О, бунт уже закончился, — возразила Уида. — Мы присутствуем при совершенно другой истории. Не обольщайся приятными призраками, Эмери. То, что сейчас делает Гай, он делает не ради крестьянского мятежа, а лично для себя. Сейчас он отобьется от Мельгоса — а он непременно отобьется! — и в окрестностях столицы появится банда.

— Давай уйдем, — повторил Эмери. — Нам нечего здесь делать.

— Боишься? — Она с вызовом сощурила глаза.

Эмери неприятно улыбнулся.

— Просто помню цель нашего путешествия. Талиессина здесь нет.

— Вот это-то и кажется мне самым странным, — признала Уида. — Его здесь нет, и я нигде сейчас не нахожу его следов… а должна бы, ведь он — один из нашего народа.

Глава пятая

ЭЛЬФИЙСКАЯ НЕВЕСТА

Эмери очнулся в темноте, и первым, что он ощутил, была чудовищная головная боль. Он попробовал было пошевелиться, но не смог: руки и ноги отказывали ему в повиновении. Наугад он позвал: «Уида!» — и почти сразу получил ответ:

— Я здесь. Не дергай руками, ты связан.

— А ты?

— Я, разумеется, тоже, — со смешком отозвалась она.

— Где мы?

— Полагаю, внутри крепости, — сказала Уида. — Здесь нет окон, так что время суток определить затруднительно.

Эмери закрыл глаза, и тихие золотистые спирали начали медленно свиваться перед его взором.

— Тебя огрели по голове, если ты интересуешься, — добавила Уида. Как большинство эльфов, она неплохо видела даже в полной темноте, так что состояние Эмери не было для нее загадкой.

— Как это вышло?

— Да так и вышло… — Она вздохнула. — Если говорить честно, я восхищаюсь тем, как эти ублюдки нас разделали. Знаю, это свидетельствует о порочности и извращенности моей натуры, но… Искусство заслуживает уважения.

— Ты говоришь о Гае?

— Именно. А что ты помнишь? — полюбопытствовала она. — Мне всегда хотелось знать, как воспринимают действительность люди, оказавшиеся в эпицентре событий. Мой отец утверждает, что непосредственные участники истории, как правило, знают меньше всех.

— Вероятно, твой отец прав. — Эмери с трудом давалась связная речь, но зато спирали перед глазами исчезли, и голова стала болеть меньше.

— Эй, не спи! — в голосе Уиды вдруг промелькнула тревожная нотка.

Эмери встрепенулся и заговорил опять:

— Мы поджигали частокол, а они лили воду. Там где-то внутри крепости есть родничок, и им хватило воды намочить бревна, а заодно и погасить наши костры. На крыше у них стояли лучники, так?

— Да, только стрелять они не умеют. Напрасно стрелы тратили.

— Откуда у них стрелы?

— Это ведь охотничий домик. Тут всегда хранятся запасы стрел и прочего. Если нам повезет и мы выберемся, я покажу тебе портрет короля Гиона. Ты знаешь, что он очень похоже изображен на одной из картин? Большая кавалькада, несколько десятков молодых и удалых красавцев. И никто толком не знает, который из них Гион.

— А ты знаешь?

— Я его на любом изображении узнаю, в любом обличье, — уверенно объявила Уида. — Ладно, рассказывай дальше.

— Я считал, что Мельгос принял верное решение. Время от времени пытаться поджечь частокол, а так — просто сидеть под стенами и ждать, пока эти ублюдки изголодаются и сделают вылазку. Их вдвое меньше, чем солдат; встретиться с противником в открытом бою при таком численном неравенстве для них чистейшее самоубийство! В общем, приблизительно так мы рассуждали.