Пронто - Леонард Элмор Джон "Голландец". Страница 21

Рэйлен шкурой чувствовал, насколько он заметен. Гарри увидит его первым и спрячется – что-что, а это он умеет. Однако раз уж принял решение проверить все места, где собирается много людей – все популярные кафе, приходится рисковать. После знакомства с «Везувием» Рэйлен двинулся к «Гран-кафе»; теперь он шел по теневой стороне улицы и очень жалел, что не надел поверх светло-бежевого костюма дождевик. Налетевший с залива ветер принес с собой промозглую сырость; Рэйлен остановился, отвернул лицо от ветра и поглубже нахлобучил свой стетсон. Собравшись идти дальше, он снова поднял глаза – и увидел в глубине под тентом, за одним из самых дальних столиков, Джойс Паттон. Столик находился в тени, но сомневаться не приходилось – это действительно была Джойс. Она наблюдала за проезжающими мимо автомобилями, а затем повернула голову и посмотрела прямо на Рэйлена. Шли секунда за секундой, а они все так же глядели друг на друга. Можно было подумать, что Рэйлен осветил Джойс прожектором и она застыла, словно парализованная, неспособная двинуться, как заяц в луче автомобильной фары.

Этим же самым воскресным утром Роберт Джи сообщил Гарри, что, если тот и вправду намерен жить здесь, на «крыше мира», ему потребуется для того не только пища, но и телефон.

– Никто не знает, где я, – сказал Гарри, – так что мне звонить все равно никто не будет. А если я захочу куда-нибудь позвонить, могу съездить в город.

– Только, – предложил Роберт Джи, – вместо того, чтобы ехать звонить по телефону, не лучше ли поехать в гостиницу и встретиться с ней там. – Он подождал немного, давая Гарри время усвоить эту мысль. – Или, если вы вполне уверены, что хотите испытать судьбу, я привезу вашу знакомую сюда.

В библиотеке арендованной Гарри виллы три стены занимали книги – сплошь итальянские, – а четвертая высокой стеклянной дверью выходила в сад. Кусты бирючины, цветы в больших керамических вазонах, молодые апельсиновые деревца, бетонный парапет, а за ним – только небо. Не снимая плаща, Гарри задумчиво расхаживал из угла в угол.

– Но вы же говорили, никто за вами не следил.

– Я сказал, что не видел, чтобы за мной кто-нибудь следил. Некоторые машины ехали следом за нашей от самого Милана до Рапалло. Поневоле говоришь себе – для своего же спокойствия, – ну и что, на автостраде всегда так, они тоже едут сюда, как и мы, никто никого не преследует.

Не вынимая рук из карманов плаща, Гарри изменил свой маршрут и подошел к открытой стеклянной двери. Роберт Джи внимательно смотрел на него.

– Нужно добыть вам сотовый телефон. Тогда можно будет прямо отсюда звонить в любую точку мира. Ну а пока – еду я за Джойс или нет?

Гарри смотрел наружу, в сад, на белые облака, скопившиеся в небе, и очень хотел увидеть солнце, пусть даже на мгновение. Он знал, как иногда влияет погода на принимаемые решения, и не хотел этого допустить.

– Мы с ней договорились, дайте-ка вспомнить, следующим образом: кафе «Рапалло» в полдень, цветник Эзры Паунда – в три и «Везувий» – в пять. А сейчас, – Роберт Джи взглянул на часы, – уже почти полдень. Так что, если вы хотите, чтобы я ее привез, известите меня в ближайшие несколько минут.

– У меня было сорок семь лет, – вздохнул Гарри, – чтобы решить, хочу ли я жить здесь. А теперь я опять ни в чем не уверен.

– Ну вот, снова мы возвращаемся к тому же самому, – сказал Роберт Джи. – Или, возможно, никуда от этого и не отходили. Даже и не распробовав толком, вы заявляете, что все не так, как вы того ожидали. – Он взглянул на потолок. – И зря говорите, нет здесь никакой протечки. Была, наверное, лет двести – триста назад, судя по пятну, но сейчас все сухо. Просто жить на вилле – совершенно особое занятие, для такой жизни и настрой нужно иметь, и даже подготовку. Рубить в архитектуре, истории, искусстве и во всем подобном дерьме. Вы меня понимаете?

Повернув голову и обнаружив, что Гарри вышел в сад, Роберт Джи последовал за ним; Гарри стоял у бетонного парапета и смотрел на раскинувшийся по берегу залива Рапалло, на склон, ведущий к нему, – пятнадцать минут спуска на фуникулере, на зелень травы и деревьев, с коричневыми крапинами там, где были виллы и фермы, и парой черных дырок, похожих на нацеленную на тебя двустволку – там, где гору прорезали тоннели автострады.

– Мне представлялось, как я сижу здесь вечером, – сказал Гарри, – и смотрю на заходящее солнце, на красный закат, тонущий в море.

– Это что, из Эзры?

– Таких стихов он не писал. Гарри повернулся к дому.

– Как бы вы сказали, какого она цвета?

– Ваша вилла? – Роберт Джи тоже повернулся. – Вроде как горчичного, с крышей из красной черепицы. Не нравится – перекрасите. Только оставьте белый камень вокруг окон. Это клево.

– Я снял ее в том году. А к прошлому воскресенью, когда вы пытались продать мне зонтик, я прожил в Рапалло уже целых две недели.

– Я знал, что вы не купите, я вам тогда так и сказал.

– Две недели в гостинице, тогда как этот дом ждал меня. И вы знаете почему? Мне все время казалось, словно я на первой передаче, никак не могу разогнаться.

– Потому что не с кем было поговорить так, как вы привыкли, – сказал Роберт, – как вам хотелось.

– Да, – кивнул Гарри. – Отчасти и это.

– Со мной вы говорили нормально.

– Да, это меня, пожалуй, приободрило, беседы с вами, но теперь... Я не могу привыкнуть к этому дому.

– Вы здесь всего два дня.

– Он сырой, холодный...

– Да, сегодня в нем малость холодновато. Так включите отопление, разожгите в зале камин. Это ж какой камин, в нем танцевать можно. '.

– Все равно здесь холодно, если не в буквальном смысле, то в переносном, – сказал Гарри. – Вся эта старая мебель... Мне нужна кровать, удобное кресло. И лампы – здесь очень темно.

– Ну и оборудуйте все по своему вкусу, – предложил Роберт. – А с кухней и вообще делать ничего не надо, большая и уютная. Холодильник я набил, так что запасов на какое-то время хватит. – Он немного помедлил. – Ну и если вам нравится, как я готовлю, то и эта проблема отпадает.

Роберт ждал какого-нибудь отзыва на свое кулинарное творение, первый обед Гарри, состоявший из тушеных макарон, обильно приправленных беконом и густыми жирными сливками.

– Я забыл сообщить вам, – Гарри смущенно прижал руку к груди, – что у меня ущемление грыжи. От этого сильная изжога, и приходится соблюдать диету. Нельзя ничего острого. Ну а так – да, макароны были великолепны.

Гарри снова отвернулся к парапету.

– А Джойс умеет готовить? – спросил Роберт.

– Да, нормально. Безо всяких изысканностей.

– Может, потому-то вам и не терпится ее увидеть. Гарри смотрел на залив, на лодки у пристани, на Рапалло с иглами церковных шпилей.

– Знать бы, следили за ней или нет, – сказал он, не оборачиваясь. – Это вполне возможно, но все-таки – да или нет? У Зипа в Италии наверняка есть друзья, к которым он может обратиться за помощью. Возможно, сам он и не здесь, но узнал, что Джойс летит, позвонил кому-нибудь из них и попросил проследить за ней от аэропорта. Так следят за ней или нет? Прилетел ли Зип? Если бы знать... Сорок семь лет составлять планы, работать, мечтать о том, как приеду сюда, а в результате – вот такое. И я должен еще в две минуты что-то решить. Вы понимаете, что я имею в виду? – повернулся он к Роберту Джи.

– Вы не хотите ничего предпринимать, пока не поймете окончательно, нравится ли вам здесь? – спросил Роберт. Несколько секунд Гарри молча смотрел на него.

– Да, нечто в этом роде.

– Вы знаете, о чем я вас сейчас спрошу, – сказал Рэйлен. Он сидел в «Гран-кафе», под тентом, в пятом от улицы ряду; одетая в темно-синее шерстяное пальто Джойс пила кофе, не снимая бежевых перчаток.

– Я все еще не знаю, где сейчас Гарри, – сказала она. – Даже не уверена, здесь ли он.

– Но вы ожидаете от него известий.

Джойс призналась, что не уверена даже в этом, и поинтересовалась, каким образом Рэйлен догадался приехать в Рапалло. Услышав: «Вы можете не поверить, но однажды Гарри рассказал мне историю...», она не стала слушать дальше: