Чирлидерша для Уизли (СИ) - "Hoppla". Страница 15

— А ты что смотришь? — я свожу колени, глядя на Джорджа с улыбкой.

— Не могу отнять тебя у него, он влюблен, — просто разводит руки Джорджи, поднимая уголки губ.

Я переползаю из своей позиции, как обнаженная кошка, на колени одетого младшего, сажусь верхом, беру в руки его узкое лицо.

— Обещай мне отобрать меня у него, слышишь? — мурлычу я, и целую его взасос, руки пробегают под футболку, и он идет мурашками от прохлады моих пальцев. Джо целуется совсем иначе. Как крепкий ореховый кофе.

Его руки обхватывают меня сзади, и я едва подавляю желание насадиться на него прямо сейчас. Это слишком быстро. Десерты не подают перед основным блюдом.

Я толкаю его в грудь, и Джордж падает на кровать. Руки сами бегут, словно проворные пауки, к молнии его джинс. Встав на четвереньки, я легонько целую головку его высвобожденного члена. Касаюсь, словно перышко, языком. Я должна видеть его мучения…

— Прикажи мне.

— Поласкай меня, малышка…

Я бегу язычком по головке, словно крыльями бабочки, губами увлажняю ствол.

— Обещай, что ты меня еще когда-нибудь за что-нибудь накажешь,— произношу я, а бедра сжимаются от истомы воспоминаний.

— Очень легко найти повод, Т/И, — хитро улыбается. И я, не в силах выдерживать этого взгляда, беру его весь и сосу, сосу неистово, отдавая всю свою любовь близнецу, и не сразу замечаю даже, как пристраивается сзади Фред, касается кончиком языка моей торчащей кверху попки, увлажняя дырочку для себя. Его язык просит меня расслабиться, напоминает, что моя роль лишь доверять, и я прогибаюсь ниже, приглашая старшего насладиться моим телом, как он любит, и как теперь люблю и я.

Идет туго, Фредди медленно погружается в меня по сантиметру, но я не ропчу, расставив колени пошире. Ласки сфинктера ни на что не похожи, особенно в исполнении дерзкого капитана. Момент первых пяти сантиметров самый чувственный, самый волнительный, и я выстанываю его имя, пафосно, необычно: Фредерик…

— Ты такая плохая, Т/Ф, — он погружает все глубже.

— Ужасная, — отрываюсь я еще на секунду от ствола Джорджа, не открывая от блаженства глаз.

— Я никогда не видел такой идеальной грязной испорченной куклы, — его пальцы впиваются в мои половинки.

Я насаживаюсь на член Джорджа губами, теряя контроль над собой, посасываю. Мальчик стонет, держа меня за волосы, как будто я хоть за какие-то барыши смогла бы сбежать. Его слегка соленый неповторимый вкус во рту. Когда я успела так влюбиться?

— Т/И, — выдавливает он, — продолжай, моя малышка, не останавливайся, котик…

И я филигранно работаю ртом, а Фред все движется в меня, наблюдая, как моя тощая девичья попка принимает его налитое копье. И вот наконец он целиком внутри. И мир снова правильный.

— Говори со мной, Т/И, скажи, что мне сделать, — он склоняется к моей голове, когда я под чувством давления все же ненадолго поднимаюсь на руках над Джорджем, что распластан, словно выброшенная на берег морская звезда, и примерно так же многословен.

— Поиздевайся над моей попкой, чтобы я могла сидеть, только вспоминая о тебе, — я усмехаюсь полушепотом, отведя голову в его сторону, за плечо. Фред возбужденно рычит, давая первый толчок, и я забываюсь от кайфа быть любимой игрушкой гриффиндорцев.

— Сучка…

Когда он ругается, я увлажняюсь как по свистку. И не только сегодня. Примерно с пятого курса. Было бы сложно играть за команду на метле, ведь он всегда так кричит на бестолочей с квоффлом.

Фредди туго скользит между моих булочек, напоминая каждую секунду, кто хозяин в эти семь двадцать пять утра четверга.

— Соси Джорджу, — командует он шелково, но Джордж, слегка оклемавшись, и сам поднимается на колени, а я могу остаться стоять на руках.

— Давай же, открывай ротик, моя ты наглая чирлидерша, — большим пальцем руки любимый нежно пробегает по моим губам, приоткрывая их, и вводит член в мой послушный рот, кладя вторую руку на золотисто-каштановые волосы.

На этой ноте кончилась вальяжность, и братья уже не сдерживаются, потому что не в состоянии. Наши утренние нежные ласки вдруг превращаются в неистовство. Они трахают меня так, как я того заслуживаю, с двух сторон заполняя мое тело. Уже едва держат колени, но я не сдамся так легко. Джордж подает бедрами вперед, впечатывает член внутри в мою щеку, вынимает, чтобы постучать по губам, насаживает снова, мой нос упирается в его живот, пока я работаю языком внутри. Трахая попку, Фред массирует клитор указательным пальцем спереди, но несильно, ведь никто не отменил любимые пытки на грани оргазма. Его пальцы ходят исключительно вокруг по розовой слизистой, что скользит, приглашая в себя чуть ниже.

— Я хочу ее, — слышится голос Джорджа сверху, и Фред вынимает аккуратно из попки свой набухший член, даруя мне последнюю ласку на выходе. Я всегда чувствую себя такой красивой, когда он это говорит…

Джордж мгновенно переворачивает меня на спину. И вот обе мои ноги разложены по мановению накачанных рук на плечах загонщика, хозяина положения, и такое впервые на нашей тройничковой практике. Я знаю, в этой позе будет мощно, тесно и развратно.

— А-ах! — я сладко приоткрываю ротик, когда он вскальзывает в киску под глубоким углом, и сразу же ощущаю свое ему подчинение. И за это подчинение, оказывается, я так многое готова отдать…

— Упругая… — шепчет он. — Влажная писечка… — его широкие пальцы массируют по кругу клитор, втапливают мягкие ткани вглубь. Все вокруг в смазке, и комната как будто обретает новую идентичность под запахами и звуками, что издаем мы.

— Отымей меня, Джордж, — я беру в рот его длинные пальцы второй руки, жмурясь, и он начинает поебывать меня с легким влажным звуком, заставляя соки стекать ниже, капая на простыню. Волшебная даже по меркам Хогвартса суперсила возбуждать меня одним только своим британским голосом.

Но сладострастное действие внезапно прерывается через полминуты, когда Джордж отстраняется, и Фред, невесть откуда взявшийся рядом, сменяет брата и берет меня в той же позиции. Он целует щиколотку, что у лица и продолжает возносить меня в рай, но еще немного и… снова перерыв! Джордж возвращается. А потом снова входит Фред. Они чередуются каждые тридцать секунд, и этот калейдоскоп заставляет мой клитор ныть, а мозг — визжать. Ни один, ни второй, а оба мальчика имеют меня в спальне Гриффиодора, одновременно. Мне хочется вынести стекла своим криком, кончая. Мне хочется сделать это прямо посреди квиддичного поля, и я даже не буду возражать против зрителей. И лучше бы мне не показывать им, как господа загонщики использовали на мне снитч… Но я хочу еще.

В свою наступившую очередь, Фред вдруг, вместо того, чтобы ворваться в меня, склоняется между ног, кладя их себе по сторонам плеч на спину и проталкивает язык в мое мокрое нутро.

— О, Мерлин!

Он вылизывает все мои нежные складочки, собирает влагу, постанывает, пробуя мои соки, слегка помогая себе пальцем. Он невероятно талантлив, и я трясусь из последних сих, когда он втягивает клитор внутрь своих губ и распахивает глаза, что под рыжими бровями, чтобы уставиться прямо на меня.

— Д-ДА! — спазм сводит все мои мышцы, я смотрю на него в ответ, утопившего лицо в моей киске, и кончаю, словно падаю в пропасть. Его язык внутри продолжает работать по кругу, а я сжимаю его руки, что по краям, практически до хруста в костях. Все тело тянется, превращается в изломленные линии. Как будто весь воздух в спальне разом заменили на тот, что без кислорода. Фредди поднимается, вытирая губы. Я лежу на подушках, поглаживая уставшую киску и дыша, чтобы обморок не унес меня с собой. Его губы… Я словно все еще в их плену.

— Она впервые не вспомнила тебя, — говорит он Джорджу смешливо и встает на пол. — Т/И, я знаю, ты ждала этого… иди ко мне, девочка, — манит.

И я знаю, о чем он. Мое тело готово.

Я встаю, чтобы оказаться так близко, чтобы он мог поцеловать при желании мою макушку. Фред легко поднимает пятьдесят пять килограммов меня, ступни улетают с пола.