Зверь. Изменил мне — изменил меня (СИ) - Вечер Ляна. Страница 8

Наверное, я сейчас выгляжу как сумасшедшая. Да и чувствую себя душевнобольной. Но как ещё может выглядеть и чувствовать себя человек без прошлого? А возможно, и без будущего.

— Подождите немного, — медсестра ловко освобождает конечность из моей хватки. — Я скоро вернусь.

Она уходит, а я остаюсь сидеть на кровати и сверлить взглядом темноту за окном. В стекле отражение худощавой девушки в больничной одежде, с всклокоченными волосами и бессилием в глазах. Это я. Надо как-то осознать данный факт.

Телефон звонит. Карим.

— Ты почему трубку бросила? — спрашивает строго.

— Хотела узнать здесь у кого-нибудь, почему меня завтра выписывают, — выдыхаю, едва сдерживая слёзы.

— Узнала?

— Нет, — всхлипываю.

Молчание в трубке какое-то растерянное. А я рыдаю от души.

— Послушай, сестрёнка, — он говорит мягко, — не надо плакать. Слышишь?

— Слы-шу… — не могу остановить истерику.

— Я завтра приеду и поговорю с врачом. Всё выясню, обещаю. Со мной ты будешь в безопасности… — замолкает на несколько мгновений. — Я тебя в обиду не дам.

Такие простые и такие нужные сейчас слова. Всхлипнув ещё раз, растираю слёзы по щекам.

— Поклянись, — шепчу.

Снова тишина на том конце связи. Долгая, мучительная.

— Я клянусь, что никому не позволю тебе навредить, — ровным твёрдым тоном, наконец, обещает брат.

И снова просто слова. Но ощущение, что он кровью под каждым из них расписался. Камень на душе становится чуть легче, а в теле появляется слабость.

— До завтра.

Нажимаю кнопку отбоя и ложусь на кровать. Больничные запахи забираются в ноздри — противно. Мне здесь совсем не нравится. Наверное, дома с братом мне будет спокойнее и лучше…

— Сейчас укольчик поставим, и вы поспите, — девушка в белом халате нависает надо мной.

Я только киваю. Устала.

У меня была бессонная ночь и кипишное утро.

До рассвета я двигал мебель, чтобы создать иллюзию комнаты для сестры. Дом у меня маленький, даже одному здесь тесновато. А теперь нас будет двое. Я отгородил шкафом пространство, притащил туда кровать и тумбу. Получился такой даже уютный закуток.

В восемь утра выдвинулся в город, забрал у Тимура пакеты с вещами, поддельные документы и ещё раз посмотрел в его наглые глаза. Ничего не поменялось. Упырь, как есть.

Потом мне снова пришлось ехать в лес, чтобы распихать женские шмотки по шкафам. Тимур даже фото наши с сестрёнкой изобрёл. Не сам, конечно, но нашёл дизайнера, который за ночь слепил кадры из несуществующей жизни. Много. Не перестаю поражаться креативу этого ублюдка.

— Сыночек, поезжай, — тёплая рука матери сжимает мою лапу. — Давно уже сидишь.

У меня было немного времени, и я заехал в пансионат посмотреть, как устроилась матушка. Всё по высшему разряду. Отдельная комната с хорошим ремонтом, кровать-трансформер для лежачих больных, сиделка круглосуточно.

— Да, скоро поеду, — киваю, взглянув на часы.

— Правильно, — мама улыбается. — Ты много работаешь, но про отдых забывать не стоит. У тебя уставший вид.

Она думает, что я устроился на хорошую работу и с аванса оплатил место для неё в пансионате. Я не смог признаться матери, как достал эти бабки. Ей лучше не знать.

Столько сложностей — башка от них лопается не первый год. И ведь всё может быть иначе. Совсем по-другому. Для этого нужно лишь согласие моей матушки.

— Я могу тебе помочь, — в сотый раз завожу этот разговор. — Одно твоё «да» — и ты будешь здорова. Проживёшь ещё много счастливых лет.

— Что ты знаешь о счастье, сынок? — на губах мамы появляется мягкая улыбка. — Поменять твоё будущее на десяток лет моей жизни? — вздыхает. — Я не стану от этого счастливее. И ты тоже.

— Мам… — хмурюсь.

— Слышать ничего не хочу, — добавляет строгости в тон.

Мы с ней не родня по крови. Я — волк, она — человек. Матушка вырастила меня как родного, а когда стая меня изгнала, она тоже ушла. Мы не родственники с ней, но самые родные друг для друга. И я могу помочь — излечить, продлить жизнь. Один мой укус — и все проблемы решатся, но… она не соглашается. Без её согласия никак.

— Зря не слушаешь, — смотрю на неё исподлобья. — Это глупо.

— Глупо ради жизни старухи ставить под угрозу собственную жизнь. Что будет, если ты встретишь истинную и она окажется человечкой? Просто представь это, — смотрит на меня, приподняв брови. — Потратишь оборотный укус на мать — лишишься всего.

Шанс, что я встречу истинную сильно, невелик. А шанс, что она окажется человечкой, и того меньше. Но мою матушку не переубедить.

Всё дело в том, что если мне несказанно повезёт встретить пару и она окажется не волчицей, а человеком, единственный шанс для нас зачать ребёнка — мой оборотный укус. Он у оборотня один в жизни. Матушка уверена, что я должен беречь эту возможность как зеницу ока. Но я бы хотел помочь ей, а не ждать непонятно чего.

— Мы обязательно вернёмся к этому разговору, — касаюсь губами маминой ладони и встаю.

Мне пора ехать в больницу за сестрой. Опаздывать нельзя.

— Поезжай, сынок, — у матушки на губах лёгкая улыбка. — А я посплю. Устала что-то, — закрывает глаза.

В больнице прямой наводкой иду к заведующему отделением. Он тоже какой-то знакомый Тимурчика, соответственно — говнюк. Надо забрать у него медицинские документы, а ещё выяснить, что мне делать с девочкой. Может, ей лекарства какие-то нужны или процедуры. Мало того, что бедняжке память отшибло, она ещё и не ходит — ползает.

Только вместо рекомендаций я получаю кучу тупых жалоб. Бедолага не выходит из кабинета с раннего утра. Боится на глаза девочке попасться — вдруг она его опознает? Так подставляться доктор не планирует.

Взахлёб рассказывает, мол, моя сестра полночи терроризировала медсестёр — еле угомонили. А с утра принялась за докторский состав. Требует свои документы, которых у врачей в помине нет. Да я бы на месте девочки эту больницу вообще к хренам разнёс вместе с некоторыми обитателями.

На вопросы мои докторишка не отвечает — истерит только, запивая мандраж чем-то неположенным в рабочее время из чайной чашки. Короче, нечего с этого ссыкуна взять, кроме анализов. Придётся разбираться с состоянием здоровья сестры как-то по-другому.

Здесь ей точно помощь не окажут, а значит и задерживаться незачем.

Забираю выписку и двигаю в палату. Пора валить из этого «прекрасного» заведения.

— Почему так долго? — девочка сидит на кровати явно не в настроении. — Я тебе звонила, — рыкнув, складывает руки на груди.

— Видел, — отвечаю спокойно. — Но трубку взять не мог. Переодевайся, — вручаю ей пакет с одеждой, — и поехали отсюда.

— Мне нужны мои документы, — не унимается. — И с врачом надо поговорить.

— Говорил я с ним. Он тупой, как валенок. Мы тебе другого доктора найдём, — отчитываюсь без подробностей. — А документы вот… — кладу на матрас выписку, паспорт, полис.

Сестра хватает паспорт. Ручонки тоненькие дрожат, а глаза блестят злостью. Вчера она выглядела милее. Испуг и растерянность делали своё дело, а сегодня точка кипения достигнута. Что ж, девочку можно понять.

— Гаязова Асия Ахмедовна… — ненастоящее имя срывается с губ худенькой девочки.

— Всё? Или ещё посидим? — вынимаю из тонких пальцев паспорт. — На дорожку, — смотрю на неё, вздёрнув бровь.

— Всё, — соглашается без радости.

— Давай уже переодевайся, и валим отсюда. У меня от местного колорита изжога.

Про изжогу не соврал. Только она от голода. Жуть как хочется загрызть кого-нибудь. Нервный я стал. 

Глава 6

С футболкой я справилась быстро, а вот с джинсами никак. Натянула их до колен и на этом силы закончились. Барахтаюсь, лёжа на кровати — пытаюсь совершить подвиг.

— Помощь нужна? — Карим стоит у окна спиной ко мне.

— Справлюсь, — кряхчу и дышу часто.