Бесполезная жена герцога южных земель (СИ) - Джейкобс Хэйли. Страница 7

Просыпаюсь я от бьющего в лицо солнечного света. Блин, лень было закрыть вчера шторы. Сколько времени, интересно? Уже второй день я начинаю жить, определяя часы по солнцу. Может быть, сейчас около семи утра. Не уверена точно.

Сажусь и делаю потягушки. Вот бы Эмили сообразила и явилась не с пустыми руками, а с завтраком. И, аллилуйя, мои надежды сбываются в полной мере! Нагруженная тяжелым подносом Эмили не в силах даже дверь открыть. Заслышав возню снаружи и жалобный голос служанки я сама бегу освободить ей путь, распахнув парадную и позволив девушке войти внутрь.

Поднос занимает свое почетное место на столике возле дивана. Выбор блюд получше того, что вчера было на ужин. Здесь тебе и сырники с вареньем, и каша овсяная с маслом, тосты по-французски, и яйца вкрутую, ну и конечно чай. Но вместо него утром я бы предпочла кофе. Однако, копаюсь в памяти прошлой Евы, о подобном напитке в этом мире никому неизвестно. Наверное, кофейных деревьев здесь не растет. А жаль. Очень, очень жаль.

Наевшись досыта и отшлифовав все чаем, я надеваю одно из принесенных вчера в кульке платьев — непримечательное коричневое — которое после ухода Эмили после ужина я сполоснула несколько раз и повесила сушится на перила лестницы.

Нижняя сорочка с пятном от пролитого чая отправляется в корзину для белья к остальным, добытым непонятно, где, горничной, нарядам моды двадцатилетней давности. Стиркой займемся позже, сначала нужно хорошенечко убраться.

И непременно я обязана вечером принять ванну. По-хорошему, нужно было еще вчера, но слишком много потрясений случилось за день. И я еще не разобралась, как добыть горячую воду, с крана течет только холодная.

Остатки завтрака Эмили убирает на кухню, осталось еще полно еды, можно приспособить ее на ланч, и мы приступаем к уборке.

На первом этаже помимо просторной гостиной, имеется соединенная со столовой небольшая кухня, ванная, коморка для всякой всячины, и чулан под лестницей. Вчера гостиную и я более-менее в порядок привела и первым делом веду Эмили на второй этаж бороться против грязи в самой большой, и соответственно, главной спальне дома.

Еще одну ночь на диване провести я не желаю. Постельное белье отправляется к остальной куче, приговоренной к стирке, одеяла и подушки получают хорошего шапалака на улице и остаются проветриваться и просыхать под погожими солнечными лучами, и нам нужно только хорошенько пройтись тряпками по всем поверхностям, очистив комнату от пыли. Но и на это дело уходит немало времени.

В спальне на комоде обнаруживаются часы, которые — ура — работают; когда мы заканчиваем с уборкой этой комнаты, маленькая стрелка приближается к одиннадцати.

К счастью, домик, так называемая остальными обитателями поместья пристройка, небольшой. Не представляю, сколько бы я убила сил в одиночку отмывая если не всю резиденция герцога, но даже один из трех его этажей. Умереть не встать, вот вам и ответ, зачем столько слуг и почему они так все время заняты. Хотя, это не оправдание. Далеко не оно. За ночь в голове у меня сложилась картинка того, каковым положение новой герцогини видится местным обитателям, и — другого варианта быть не может — экономка Фрида вчера специально дала мне понять, как мне тут не рады.

Не зря же я служанку ждала целый день, и никто мне, пока не прозвучала просьба, даже еды не принес. Более чем наглядный урок, чтобы не зарывалась и сидела тихо. Да пожалуйста, пятки мои будут сверкать отсюда через год, если ничего не поменяется.

Только эти перемены пусть сам герцог начинает. Сейчас я до него не достучусь, он меня явно видеть желанием не горит. Так, надоедливый и раздражающий побочный элемент договоренностей с императором и дворянством Севера. Загадка только, чего хотел, когда приходил? Может, не поверил, что я так спокойно приняла свое положение и решил убедиться, что не замышляю ничего такого? Поди его пойми. У меня много вопросов, но ответов никто не даст.

Этот громкий титул ее сиятельства герцогини Грейстон не более чем фасад, пустышка. Эх, Евин папенька бы не обрадовался, но жаловаться мы спешить не будем, посмотрим, как дальше станет ситуация развиваться.

Даже интересно, что еще задумала учудить главная распорядительница поместья. А еще я не до конца поняла, за одно ли они с герцогом, или все же что-то неладное творится. Толковать визит моего муженька можно с разных точек зрения. Экономка между мной и герцогом как посол его воли выступает, и по дороге, как в игре в глухой телефоне эта воля может порядком исказиться. Но за самоуправство наказание прислуги может и до тюрьмы дойти, так что непонятно, на что ставит эта Фрида, позволяя себе подобное поведение. Поживем-увидим короче.

Да, терпения у меня много, но и оно не бесконечно. На своем опыте я дошла, что не чужое мнение не определяет кто ты есть, а мы сами, и что за себя надо стоять.

В прошлой жизни я цеплялась за доброту к себе чужих людей, боялась потерять расположение окружающих и без пререканий бралась за любую работу, которую давал мне начальник. Мне приходилось работать сверхурочно, чтобы успеть все к дедлайнам. Проекты моих коллег, которые с которыми они не могли справиться, оказывались на моей ответственности, но все равно лавры потом доставались именно им. Из-за того, что я так цеплялась за их хорошее обо мне мнение и боялась критики, я не отказывала, хотя все это было мне лишь во вред.

Исход был вполне очевидный. Из-за одного из проектов с высоким уровнем риска провала, который мой добрый начальник передал мне в разработку, компания в конце концов понесла большие убытки и мне пришлось уволиться. Я только потом поняла, что меня тупо сделали крайней. Труда и упорства оказалось недостаточно, мои лучшие качества жестоко экплуатировались остальными безо всякой отдачи.

В день, когда уволилась, засыпая в изнеможении от пролитых слез, я пообещала себе, что отныне буду жить, не тревожась о чужих взглядах и ставя себя на первое место. Больше с собой как с тряпкой я обращаться не допущу.

Так все и было, но…работы по специальности после столь громкого фиаско мне найти было не суждено, все двери захлопывались перед моим лицом, плохая репутация шла впереди меня. И, как во времена студенчества, пришлось снова искать подработки на неполный рабочий день, где платили меньше, а физических усилий требовалось в разы больше. Прислуживать и лебезить стало в порядке вещей. В сфере обслуживания никто за тебя, мелкую сошку, держаться и переживать не будет, уйдешь, найдется на твое место еще десяток.

Как бы не хотелось быть гордой и смелой, но деньги нужны, элементарно чтобы выжить, а положиться мне было не на кого. Граница моего терпения падала все нижи и ниже. Но она никуда не исчезла, просто, как и до этого, пришло новое осознание, что, не особо задумываясь плыть по течению легче, чем бороться в одиночку против системы, цепляясь за каждый случай попрания своего достоинства и ценностей. Всякая гордость покрошится как печенье под гнетом такой вот повторяющейся изо дня в день рутины.

Новая жизнь оказалась отличной от предыдущей. Но и здесь никому нет до меня дела, никто не станет ради меня прилагать усилия и заботится о моем благополучии. Вот оно — самое большое за все прожитое время разочарование.

Но это не означает больше, что я не могу сама встать на свою сторону. У меня есть опора в виде положения герцогини и то, что сам император выбрал меня в качестве супруги своему племяннику, многое может мне спустить с рук. Но положением своим пользоваться надо с умом.

Пусть сначала ход сделают белые фигуры, я подожду. Один, но сокрушительный удар лучше мелких склок, подрывающих престиж нового статуса.

После перерыва на чай и добивание остатков от завтрака, мы с Эмили решаем взяться за уборку кухни.

Кстати, служанка на мой вопрос про горячую воду просияла, выбежала из дома, спустилась в подвал и через пять минут вернулась, гордо демонстрируя мне поток горячей воды, повернув кран в другую сторону. Под домом был перекрыт вентиль, с горячей водой в свободном доступе часть моих переживаний исчезла.