Беспредел - Леонов Николай Иванович. Страница 21

– Надеюсь, Яша отвечает за свои слова, – задумчиво произнес Иван и спросил: – ФСБ или МУР?

– Уголовка.

– А кто хочет их замочить?

– Политики наняли людей, – ответил Гуров.

– Кровососы. – Иван сморщился, как от зубной боли. – Я не люблю вас, полковник.

– Разумно. – Гуров кивнул.

– Но кровососов я не люблю больше. – Иван отпил из стакана, отодвинул в сторону рисунки. – Прошлым летом я с ними лежал в одном госпитале. Русого зовут Юрием, чернявого – Шамилем. – Иван назвал госпиталь. – У блондина было прострелено бедро, гноилось, привезли из-под Грозного, хотели отнимать ногу по яйца. Чернявый тоже валялся при смерти, гнойники, крайняя степень истощения. Крови не хватало, так сестры свою давали, парнишку вытащили. Когда чернявый пришел в себя и сняли капельницу, он затащил матрас под койку блондина, там и отлеживался. Он чечен. Все время молчал. Блондин, когда кризис прошел, объяснил, что они кровные братья. Начали ходить, маленький таскался за большим, словно собачка. Все.

Иван допил сок и, не прощаясь, ушел.

Гуров нашел Яшу:

– Ты имеешь с меня.

– Не кашляйте, самое лучшее – мне вас никогда не видеть.

– Не зарекайся. – Гуров нашел свой «Пежо», связался с Крячко: – Ты можешь разыскать Григория?

– Обязательно, командир.

– Я в Шереметьеве, еду в контору, скажи Котову, чтобы он немедленно связался со мной. Лучше, если он застанет меня в машине.

Гриша Котов встретился с Гуровым, получил подробные указания, как ни торопился, добрался до нужного госпиталя только к шести часам. Купив в палатке «Сникерсы», «Стиморол» и шоколадки, он отыскал хирургическое отделение, где обаяние и пустячные подарки оперативника оказались действеннее удостоверения.

Госпиталь был достаточно благоустроен, даже чист, но койки стояли и в коридоре, сестер явно не хватало.

Отловить сестру, вручить ей презент, поговорить несколько минут – максимум, что удавалось оперативнику. К ночи отделение немного успокоилось. Измученные девушки отдыхали в сестринской.

Григорий вскипятил самовар, устроил чай, начал осторожные расспросы. Сестры отвечали неохотно, смотрели устало и настороженно. Наконец оперу повезло, он отыскал девушку, которая только что заступила в ночь и была не столь уставшей.

– Зачем вам Шамиль, случилось чего? – прямо спросила она.

– Родственники разыскивают, – попытался соврать Котов.

– Он круглый сирота, – отрезала сестра и ушла в палату.

К утру Котову удалось создать атмосферу некоторого доверия.

Сестру звали Катя, она работала в отделении третий год, хорошо помнила и чернявого Шамиля, и русского Юрия, сказала, что их выписали по весне в нормальном состоянии. Фамилии больных она не помнит. Григорий понимал, что девчонка врет, что добром ничего не добьешься: вошел в кабинет главного врача.

– Выслушайте меня, профессор. Дело идет о жизни и смерти.

Главный взглянул на Котова безразлично, сухо ответил:

– У нас по нескольку раз в день решается данный вопрос. Уберите это, – он брезгливо оттолкнул удостоверение Котова. – Мне уже доложили о вас. Два дня назад здесь были ваши коллеги, задавали те же вопросы, позже мы выяснили, что карточки больных пропали, словно нельзя было выписать интересующее. – Профессор подозвал сестру: – Девочка, проводи рыцаря плаща и кинжала до дверей. Мне надо на операцию…

Остальное сыщик не слышал, вышел из госпиталя и увидел Нестеренко, стоявшего у машины.

– Поехали или ты решил малость подлечиться?

Котов сел в машину и только тогда заметил, что сжимает какую-то бумажку. Опер ее развернул и прочитал: «Заров Юрий Николаевич, 1962 года рождения».

– Звони в адресное, я нашел, однако. – Котов повеселел.

– Поздно, Маша, пить боржоми, когда почка отвалилась, – флегматично ответил Валентин, включая мотор. – Нас отстранили от дела.

Генерал Орлов сидел в кабинете первого заместителя министра генерал-полковника Василия Семеновича Шубина и, сдерживая гнев, говорил:

– Столько сил требуется, чтобы удержать оставшуюся горстку российских сыщиков в главке, а вы без объяснения причин отстраняете нас от дела. Ребята хлопнут дверью и уйдут! Кому станет лучше?

Шубин сохранял внешнюю бесстрастность, но в голосе его слышалась обида:

– Вы умудренный жизнью человек, Петр Николаевич, прекрасно понимаете, каждый чиновник действует в рамках своих полномочий.

– Я хочу знать, кто, на каком основании, с какой формулировкой подписал приказ об отстранении главка от конкретного дела.

– Подписал я, мне приказал министр, – ответил Шубин.

– Что значит «приказал»? Такие вещи на основании устных заявлений не делаются. Где приказ министра? Где документы? На основании нашего разговора я людей с дела не сниму и работы не прекращу.

– Если меня отстранят, вернут вам Бардина, станет легче? – усмехнулся Шубин. – Министр не станет подписывать приказ, а без него и я не подпишу. Что вы как мальчик, ей-богу? Сказали министру в Администрации, что президент недоволен. Министр обязан реагировать.

– Что, президент – господь бог? К нему нельзя обратиться, спросить, в чем дело? – Орлов не снижал напора.

– Можно, – ответил Шубин, – но лишь один раз. Во дворце не любят нарушения протокола.

– Я достаточно стар, давно ничего не боюсь. Один раз так один раз. Но пусть соизволит ответить.

– Не соизволит, – Шубин грустно улыбнулся. – Вас к президенту не пустят. И меня не пустят. А министр с подобной ерундой не пойдет. И правильно сделает, потому что не царское это дело – решать, кому какое дело вести.

– Договорились! – Орлов поднялся. – Вот вручат приказ, я распишусь, дам соответствующие распоряжения. Министру поклон, а этому проходимцу Рыгалину передайте, если он подвернется моим ребятам, у него могут начаться осложнения со здоровьем.

– Петр Николаевич! – Пока Шубин выходил из-за своего огромного стола, Орлов уже вышел из кабинета.

Генерал-полковник вернулся в кресло, нажал кнопку, сказал:

– Соедините меня с Рыгалиным, – и добавил, уже тише: – Знал бы ты, кто накапал. Зотов, так-то вот. И ничего не поделаешь…

Гуров никогда не видел Орлова, даже в его молодые годы, таким возбужденным, даже яростным.

– Подписать бумагу они боятся! А подтереть собственную задницу не опасаются? Приказа о нашем отстранении пока не существует, мы продолжаем работать!

Нестеренко и Котов не были сотрудниками главка, потому тихо сидели в кабинете Гурова, ждали.

– Наплюй ты на это дело, Петр, – философски изрек Станислав. – Приказано разбираться Рыгалину? Флаг ему в руки!

– Да? А если образуются трупы, вся грязь выплеснется на страницы газет и экраны телевизоров? Приказ о назначении генерала Орлова ответственным за розыск и освобождение посла Рафика Абасова и его семьи существует. А приказа об освобождении засранного генерала от данных обязанностей нет в природе. Кто ответит за трупы? Как ты, такой умный, спать будешь?

– Солженицын написал в свое время: «Бодался теленок с дубом». Ты получил устное распоряжение, изволь исполнять! – Станислав даже повысил голос.

– Уймись, сопляк! Я знаю, что мне исполнять! А ты будешь исполнять мои приказы!

Гуров курил, пускал дым в открытую форточку, спокойно заметил:

– Мы, пожалуй, пойдем, Петр. Будем у себя. День только начинается, может, еще дождик будет.

Гуров и Станислав вернулись в свой кабинет, где их ждали Котов и Нестеренко. Они уже знали о том, что отстранены от дела, сидели тихие, подавленные.

На своем столе Гуров увидел рапорт Котова о том, что Заров Юрий Николаевич проживает по адресу… и даже номер телефона.

– Молодец, Гриша. – Гуров отодвинул рапорт в сторону. – Мы продолжаем работать.

– Лев Иванович, данные на Зарова наши коллеги получили два дня назад, – тихо сказал Котов.

– И ничего не происходит, – Крячко пожал плечами. – Я полагал, что знаю об оперативной работе буквально все.