Жалкая (ЛП) - Макинтайер Эмили. Страница 2
Он ухмыляется.
— Женщины любят это дерьмо. А ты меняешь тему.
— Какие женщины?
— Все те, кого твоя красивая задница игнорирует, — подмигнув, он встает и хватает свою куртку, коричневая кожа куртки дополняет его смуглую кожу и прикрывает пистолет в кобуре на бедре. — Ты действительно не расскажешь мне?
Пожав плечами, я кручусь на своем рабочем стуле, маленькие стены моей кабинки давят на меня с каждой стороны.
— Я не помню.
— Как обычно, — насмехается Сет.
Смех вырывается из моей груди.
— Она знала, на что подписывалась. Мы трахнулись. Я не просил её руки и сердца.
Он качает головой.
— Не думаю, что кто-то настолько глуп, чтобы подумать, что они могут получить больше, чем одну ночь с тобой, чувак.
Моя грудь вздымается, и я заставляю себя ухмыльнуться. Он не ошибается. Даже если бы я захотел, на этой работе нет места для отношений. Мне и так тяжело обеспечивать безопасность моей сестры. Все остальные — это прицеп, который меня не интересует.
— Не злись на меня за то, что я отказываюсь играть в какие-то выдуманные сказочные эмоции.
Его бровь приподнимается.
— Что, черт возьми, это вообще значит?
— Любовь, — я пожимаю плечами. — Это фальшивка. Просто химическая реакция, которую люди выдают за нечто большее.
— Как скажешь, чувак, — Сет смеётся. — Хочешь перекусить?
Я смотрю на длинный проход из столов, подчеркнутый ворсистым синим ковром.
— Нет, Капитан хочет меня видеть.
Глаза Сета прослеживают за моим взглядом, пока не упираются в закрытую дверь кабинета начальника нашего отдела, агента Галена.
— Для чего?
— Наверное, чтобы снова назначить меня в качестве няньки. Видит Бог, прошло уже достаточно времени с тех пор, как он поручал мне настоящее дело.
Уголки его рта приподнимаются.
— Ну, может, тебе не стоило трахать его дочь.
Застонав, я провожу руками по лицу.
— Это было один раз, и я не знал, что это была его дочь.
Сет смеется, а я хмурюсь, швыряя в него рандомную ручку с моего стола. Честно говоря, грубо с его стороны получать радость от моего несчастья.
Дверь в кабинет Кэпа распахивается, и мы оба оборачиваемся на шум. Смех Сета затихает, его тело выпрямляется, когда он прочищает горло. Я смотрю на него и ухмыляюсь.
Ссыкун.
Он всегда боялся нашего босса, сколько бы раз я ни говорил ему, что Кэп только лает, но не кусается.
— Вудсворт(на англ. — Woodsworth; схоже со словом Woodman, что является отсылкой к тому, что прототипом персонажа является Железный Дровосек, также настоящее имя Дровосека было Ник).
Голос Галена хрипловат, и я подмигиваю Сету, вставая и направляясь к его кабинету, с каждым шагом чувствуя жгучий взгляд Кэпа. Не секрет, что он ненавидит меня и хочет, чтобы я ушёл из его отдела, а затем и из его жизни. Но независимо от его личных эмоций, я живу и дышу этой работой, и я лучший в своем деле.
Опустившись в жёсткое серое кресло напротив его стола, я пробегаюсь глазами по обрамленным рамками портретам его жены и трех дочерей, и мой член дёргается, когда я замечаю ухмыляющуюся Саманту с идеальной оливковой кожей и худенькой рукой, приобнимающей плечо её младшей сестры.
Я солгал Сету. Я прекрасно знал, что это дочь Кэпа. Просто мне было наплевать. Справедливо, что он вырвал меня из активного расследования и отправил заниматься бумагами.
Кэп прочищает горло, проходя мимо меня, сужает глаза и протягивает руку, чтобы перевернуть рамку с фотографией лицом вниз. У меня подтягивается губа, но я подавляю её, вместо этого напуская на себя вид скуки.
Он указывает на меня пальцем.
— Не смотри на неё, маленький засранец.
Усмехаясь, я поднимаю руки в знак капитуляции.
— Виноват, Кэп.
Он хмурится.
— Я твой начальник, а не гребаный капитан. И твои извинения ни хрена не значат.
— Ну, Вы капитан моего сердца, и я не буду счастлив, если Вы не счастлив, — я прижимаю руку к груди, ухмыляясь. — Да ладно. Я сказал, что мне жаль. Что еще я могу сделать?
Его темные глаза сужаются.
— Ты уже сделал более чем достаточно.
Я сажусь обратно на своё место.
— Ничего такого, о чём она не просила.
Резкий шлепок раздается по комнате, пальцы Кэпа напрягаются, вдавливаясь в стол.
— Ты уволен.
Пожимая плечами, я кладу руки на ручки кресла и поднимаюсь.
— Хорошо.
— Сядь. Блять, — он проводит рукой по своей лысой голове и делает глубокий вдох, садясь за свой стол. — Боже, я ненавижу твою задницу, — ворчит он.
Я вздергиваю бровь.
— Вам разрешено говорить такое подчиненному?
— У меня есть для тебя работа.
Теперь это привлекает моё внимание, и я сажусь вперед, веселье исчезает с моего лица.
Наконец.
— Ты когда-нибудь были в Кинлэнде?
Он швыряет бумажную папку, от удара её веса о стол у меня звенит в ушах, несколько черно-белых фотографий с камер наблюдения выскальзывают сбоку.
Я протягиваю руку и беру их.
— Да, несколько раз, — бесстрастно говорю я, не желая заострять внимание на том, как сжимаются мои внутренности, когда я думаю о двухчасовой поездке из Чикаго в Кинлэнд, в которую мама брала нас с сестрой. — Я не был там уже очень давно. С тех пор, как я был ребенком.
Мой голос немного ломается на последнем слове, дискомфорт обволакивает мою шею. Прочистив горло, я перелистываю фотографии. На одной из них люди разгружают ящики с полуприцепа. А на другой — пожилой мужчина с зачесанными назад седыми волосами и татуировками от пальцев до шеи, ухмыляющийся парню рядом с ним.
— Кто это?
— Это Фаррелл Уэстерли. Слышал о нем когда-нибудь?
Я качаю головой.
— Чистокровный ирландский американец с обычным списком преступлений. Провел восемь лет в тюрьме Гиликен, после чего был освобожден условно-досрочно за примерное поведение. В последние несколько лет он снова всплывает на поверхность. Кажется, этот парень повсюду.
Я усмехаюсь.
— Исправившийся заключенный?
— Разве не все они такие? — Кэп вздыхает. — Они проводят операцию из Кинлэнда, наводняя улицы этим новым дерьмом.
У меня скручивает живот. Это «новое» дерьмо называется «Летучая обезьяна»(отсылка к крылатым обезьянам из сказки Волшебник из страны Оз), и оно захватывает все вокруг. Похожа на все остальные виды героина, только не такая. Она пиздец как популярна, что означает, что повсюду появляются подражатели, пытающиеся имитировать продукт и терпящие неудачу. Всё, что в итоге происходит, это еще больше смертей от передозировки плохо произведёнными наркотиками.
Прищурив глаза, я присматриваюсь к фотографии двух мужчин.
— Это что…
— Да.
Выдохнув, я откидываюсь на стуле, узнавая ярко-рыжие волосы и крупное телосложение.
— Зик О'Коннор.
У меня сводит живот, когда я кладу фотографии обратно на его стол. Зик хорошо известен в наших кругах. Его отец, Джек О'Коннор, был печально известен в Чикаго как король ирландской мафии. Он был безжалостен. Но это было до того, как их власть была ликвидирована много лет назад, и Джек был убит в застенках, отбывая срок за свои многочисленные преступления.
— Так что же тогда… Вы хотите, чтобы я провел разведку?
Его глаза сужаются.
— Я хочу, чтобы ты проник внутрь и нашел их поставщика. Если мы возьмем крупного пса, то сможем привлечь остальных. Я не для того потратил лучшие годы своей карьеры, выслеживая их, чтобы ирландская мафия снова появилась с новыми лицами в новом месте, думая, что они могут снова все захватить.
Мои брови взлетают вверх.
— Работа под прикрытием?
— Удивлен?
Он дергает головой.
Мои руки трясутся от внезапного выброса адреналина.
— Просто прошло много времени.
Он ворчит, его густые брови сходятся вместе, пока посередине лба не образуется складка.