Мент поганый - Леонов Николай Иванович. Страница 32

Двадцать с лишним лет человек сочинял доносы, властвовал над людьми, упивался их наивностью и беспомощностью. Случалось, он выбирал жертву, сближался с ней, насколько возможно, выведывал ее планы на будущее, отмывал с пальцев мазут, садился за стол, писал и хихикал: «Новая машина, говоришь?», «Дочка замуж выходит, приданое требуется?». Или: «Сына сюда вызовешь, говоришь? Ну-ну, разберемся, кто сюда, а кто и в другую сторону».

Случалось, он горел. Советские люди вообще чуткие, а за рубежом – так совсем без кожи обходятся. И они тоже грамотные, и бумага у них тоже есть, а терпения уже нет, и люди пишут, защищаются. Романова трижды вышвыривали из посольств. Ну и что же? За одного битого двух небитых дают, а в столице своих стукачей хватает, и Романов получал новое назначение и приступал к своим старым обязанностям. Он уже давно не мечтал о серьезных заданиях, посмеивался над наивными «зорге», писал и на них, жил крайне собою довольный. Но, как уже говорилось выше, все кончается. Однажды Романов промахнулся, стрельнул не в ту мишень. Не разобрался, кто чей родственник. А тут еще перестройка нагрянула. Разразился скандал, и Романов оказался в Москве. Как раз в это время в газетах начали высказывать мысль, что стукачество за семьдесят с лишним лет не оправдало себя, и даже сам Павлик Морозов, заложив родного батю, был слегка не прав.

Романов лишился хозяина, затосковал. Материально он был в полном порядке, как сегодня говорится, упакован до гробовой доски. В машинах он понимал, а тут как раз люди начали тащить из-за бугра иномарки, пробив головой асфальт, стали появляться кооперативы. Но ведь не хлебом единым жив человек. Алкоголику нужен стакан, наркоману – шприц, Романову необходимо было чувство власти, собственной значимости. Он стал плохо спать, решил отвлечься, взял партнершу, уехал на курорт, а когда вернулся, то выяснил, что ему нанесли визит неизвестные доброжелатели, из квартиры вынесли все, даже пытались содрать обои, правда, безуспешно.

Кубышка с валютой у Романова осталась, однако ущерб был нанесен значительный. Милицейский протокол с перечнем похищенного занял несколько страниц. Романова спас Его Величество Случай. В валютном магазине, где Романов покупал видеотехнику, он встретил одного из своих бывших педагогов. Человек уже находился на заслуженном отдыхе, но клубнику не выращивал и не торговал гладиолусами, а работал в только что образовавшемся совместном предприятии. Верные люди всегда нужны, старая дружба не ржавеет. Романов был представлен одному из руководителей Корпорации и сразу ему понравился. Образованный, технически грамотный, абсолютно беспринципный, главное же – выученный при любых условиях молчать. Такой человек всегда нужен.

Романову помогли восстановить квартиру, даже вернули кое-что из похищенного, и он начал трудиться на новом поприще курьером. «Мерседес», хозяин весь в заграничном, свободно говорит по-английски, может объясниться с любым иностранцем. Хозяева были Романовым довольны, только они не знали, что фирменный курьер с первого дня начал на каждого из них собирать компромат, привычка – вторая натура. Теперь он не писал доносы, а вечерами, попивая виски с содовой, вспоминал прожитый день, людей, с которыми встречался, выделяя «интересненькое», и закладывал в память своего компьютера, уверенный, что наступит момент, и его труд принесет золотые плоды. Вскоре Романов понял, что подпольный бизнес можно легализовать и не ждать, пока плоды созреют, а получать доходы немедленно. Он сделал предложение в верхах: создать картотеку своих и чужих. Руководитель определенного ранга в любое время суток может получить справку о человеке, сведения о котором заложены в компьютер. Так начала осуществляться великая идея. Сначала справка стоила сто рублей, на сегодняшний день – уже пятьсот. Романов стал владельцем небольшой нефтяной скважины. Наивные руководители не знали, что, наряду с общей картотекой, Романов создает и собственную, для личного пользования, которая содержит компромат на самих руководителей, так сказать, членов Политбюро.

Более чем двадцатилетнее сотрудничество с компетентными органами не пропало даром, дерево было посажено и продолжало расти, цвести и давать плоды.

Гуров покусывал травинку и умиротворенно смотрел на зеленое поле и видневшийся за ним темный частокол леса.

– Я вас что-то не понимаю, – произнес Романов после долгой паузы.

Еще две минуты назад Гуров нервничал. Он не сомневался, что Романов принадлежит к преступному синдикату и именно он убил Мельника. Но что Романов владелец компьютера, главное, дискеты с картотекой, было лишь предположением. Уверенный тон сыщика был обычным блефом. Но когда Гуров увидел, как метнулся взгляд противника, а затем повисла пауза, он убедился, что попал в точку, держит Романова за горло, и дальнейшее – лишь дело техники.

– Вы что, оглохли? Я же сказал, что не понимаю вас! Какую чушь вы несете?

Романов хотел вскочить, но сыщик небрежным жестом удержал его на месте.

– Поздно, Маша, пить боржоми, когда почка отвалилась. Актерству обучаются сызмальства, Александр Сергеевич. Какое имя испоганил, паршивец!

– Не понимаю! – упорствовал Романов. – Я офицер контрразведки!

– Ах это… – Гуров взял «офицера» за отвороты модной куртки, встряхнул, словно куклу, вынул у него из кармана удостоверение, не глядя положил в свой карман. – Спасибо, что напомнили.

– Объяснитесь!

– Тебя ударить? – спросил Гуров.

– Не надо. – Романов съежился.

– Тогда сиди смирно и слушай. Твой провал начался с пачки «Мальборо», которую ты по глупости подарил девушке.

Романов скривился, словно от зубной боли.

– Ну, ладно, не дарил, она сигареты взяла без спроса, – уточнил Гуров. – Эту пачку я приметил на твоем столе, на ней пятно было приметное от кофе. Когда Нина угостила меня сигаретами, я пачку узнал, задумался, стал тебя просчитывать, и все непонятные детальки начали становиться на свои места. Например, кто и с какой целью убил Людмилу Заслонову по кличке Авария? Я понял, что некто позвонил по телефону и передал для Мельника сообщение о бриллиантах. Ты разговор услышал, и девчонка умерла.

– Чушь собачья! – сорвался Романов. – Я никого не убивал! А сигареты? Объясняю. Я трахнул девку, она у меня сперла пачку сигарет!

– Конечно, – согласился Гуров. – Заодно она у тебя сперла снотворное, которое всыпала в мой бокал, но выпила его почему-то сама. Отключенные телефоны – тоже твоя работа, ты решил лишить меня связи.

– Ага. И убил Раджива Ганди.

– Мы же не в суде, даже не на следствии, я ничего не обязан тебе доказывать, хотя Нина призналась, следователь может ее допросить. На подоконнике имеется след рифленой подошвы, думаю, от вот этих самых кроссовочек. – Гуров взглянул на ноги Романова.

– Кроссовки – не пальцы, – возразил Романов.

– И след смоет первый дождь, – согласился Гуров. – У меня еще были кое-какие сомнения, но когда в пруду, что за елками, нашли пиджак Каца, который ты снял с застреленного тобой Мельника, на каждый шурупчик навинтилась персональная гаечка. Согласитесь, гражданин контрразведчик, если бы Мельника убил человек со стороны, то, сняв с трупа бриллиантовый пиджак, быстренько убрался бы восвояси, а не стал бы его потрошить, напихивать в карманы кирпичи и закидывать в пруд. Разумно? Нравится?

– Мне очень, а прокурору не понравится, – ответил Романов.

– Всю жизнь у сыщика с прокуратурой взаимоотношения натянутые, настоящих доказательств у меня нет, потому мы и сидим на поляночке, а не в кабинете. – Гуров поднял голову и улыбнулся. – Есть только показания Нинель Алексеевны по факту снотворного, пленочка с записью телефонных разговоров, фальшивое удостоверение сотрудника КГБ, наличие оружия – в общем, если поскрести по сусекам, то наберется.

– Никаких пленок не существует, пистолет я нашел вчера вечером, один из бандитов, видимо, обронил, я сдать хотел, да не успел. Девка-проститутка какую-то чушь несет, я знать ничего не знаю. – Романов тоже улыбнулся. – В отношении удостоверения? Виноват. С детства мечтал работать в ЧК. Летом в Сочи какой-то незнакомец предложил изготовить, а я, старый дурак, согласился. На женщин завораживающе действует. За глупость готов нести наказание. Поехали?