Мщение справедливо - Леонов Николай Иванович. Страница 16

– Я приношу свои извинения, Анатолий Трофимович. – Гуров взглянул на Крячко недобро. – Только у меня еще вопросы остались. Мне, например, извините, непонятно, почему, когда Скоп упал с пулей во лбу, то вы бросились в сад с криками: «Машину угнали!» И пробежали весь участок. Хотя мы проверяли, грязь засохла, но носиться по рытвинам – занятие не из приятных.

– Ну! – Барчук взмахнул руками. – Эмоциональный срыв! У вас каждый день трупы, а я впервые…

– А карабинчик-то у крана вы заметили и принесли… – усмехнулся Гуров. – Срыв, понятно, но то, что вы карабинчик платочком обернули, чтобы на оружии пальчики не оставить, это уже не срыв, а расчет.

– Случайно же, полковник. – Барчук чувствовал, что оправдывается, выглядит несолидно.

– Господин полковник, если удобнее, то Лев Иванович, – поправил Гуров. – Полицейские чиновники всегда были занудами, так исстари повелось.

– Да не убивал я! Что вы мне дело вяжете? Нужен мне Скоп? Если хотите, это я ему поперек пути стоял, а не он мне. Вы же умный человек, должны понимать: зампремьеры не убивают замминистров. Существуют иные способы.

– Да не подозреваю я вас, Анатолий Трофимович! – сказал Гуров. – Иначе мы бы с вами разговаривали в другом месте и в ином тоне.

– Это точно, – вставил Крячко. – Убийство – история серьезная, и никакой премьер вас бы не спас. Они вас не подозревают, успокойтесь.

– Не лезь. – Смягчая слова, Гуров улыбнулся. – Итак, среди ваших гостей находился сотрудник из охраны Президента?

– Не рядовой сотрудник…

– Тем более! – перебил хозяина Гуров. – Допрашивать вас всех следует тщательно, придется задавать неудобные вопросы. Ребята из контрразведки достаточно опытны, и вопросы у них были бы те же, что и у меня. СБ и ФСК – службы разные, но ворон ворону глаз не выклюет. Некто наверху сказал, мол, не лезь, не умничай, обожди. Как видите, все очень просто.

– Значит, контрразведчиков остановили, дело передали в МВД, а ментов приструнить невозможно? – насмешливо сказал Барчук, в голосе которого вновь зазвучали начальственные нотки.

– Приструнить ментов? – переспросил Гуров, почесал седой висок, долго и с интересом смотрел на хозяина. – Можно и приструнить. Действительно, зачем разыскивать убийцу, если процесс розыска доставляет неудобства высокопоставленным чиновникам?

– Лев Иванович, вы неправильно меня поняли, – быстро сказал Барчук. – Я выразился неудачно.

– Неосторожно, – поправил Гуров. – В принципе высказывать вслух свои мысли неосторожно, даже опасно. Станислав, у тебя пленка не кончилась?

– Не должно, однако проверим. – Крячко поднял стоявший у его ног кейс, раскрыл, вынул магнитофон, канцелярскую папку, положил на стол. Проверив магнитофон, Крячко покачал головой, сказал: – Еще минут на сорок имеется, потом заменим кассету.

– Сорок минут нам хватит. Верно, Анатолий Трофимович? – Гуров вновь взглянул на хозяина.

Барчук не потерял лица, не закричал, не начал юлить, лишь спросил:

– Нарушаете закон, дело привычное?

– Никто не устанавливал подслушивающих устройств. Иметь при себе магнитофон никому не запрещено. Я передам запись нашей беседы в прокуратуру, следователь решит, какой из моих вопросов дублировать и внести в официальный протокол. Вы запамятовали, Анатолий Трофимович, что на веранде вашего дома убили человека, и я вам доступно объяснил, что некоторые ваши поступки в вечер убийства вызывают недоумение. Я умышленно показал вам магнитофон, вы знаете, что наша беседа записывалась. Вы вправе потребовать, чтобы магнитофон выключили, вправе прекратить нашу встречу и попросить нас удалиться. Мне лично хотелось бы задать вам еще несколько вопросов. Решайте.

– Выключите! – импульсивно воскликнул Барчук.

Крячко нажал на клавишу, остановил запись. Теперь Барчук, копируя Гурова, прошелся по гостиной, долго молчал, махнул рукой и сказал:

– Включайте, у меня нет гарантий, что магнитофон имеется в одном экземпляре.

– Разумная мысль, – прокомментировал Гуров.

– Вы бандиты, в России творится беспредел.

– Свежая мысль. А беспредел, это когда убивают людей, или беспредел начинается в тот момент, когда милиция записывает на пленку рассуждения вице-премьера?

– Лев Иванович, вы сильный человек, не вытирайте ноги о поверженного противника. Давайте ваши вопросы, перечислите их сразу, чтобы я мог сосредоточиться.

Гуров с Крячко переглянулись и рассмеялись. Более эмоциональный Крячко, продолжая смеяться, сказал:

– Ну, вы даете, Анатолий Трофимович! Ну никак вы не можете забыть, что являетесь большим чиновником! Мне видится, что, если вас поволокут на эшафот башку рубить, вы попросите палача коврик постелить, чтобы вы, стоя на коленях, штаны не испачкали.

– Станислав, ты со своими ментовскими прибаутками даже мне надоел. – Гуров повернулся к Барчуку, кивнул. – Вопросы? Извините! Характеристики каждого из ваших гостей, включая убитого, и ваши личные и служебные взаимоотношения с каждым. С какой целью вы организовали обед? Почему в данный день, а не выждали, пока особняк будет полностью обставлен? С какой целью вы проводили фотографирование? Почему вы фотографировали сначала в спальной комнате, которая расположена на втором этаже, и только потом на веранде, на первом этаже? Пожалуй, все, – закончил Гуров.

Крячко взглянул на друга недоуменно, но промолчал.

– Юридической силы ваши ответы и магнитофонная запись не имеют. – Гуров ответил на взгляд Крячко иронической улыбкой. – Вам предстоит долгий, утомительный допрос в прокуратуре, где вы поймете, что наш сегодняшний разговор лишь светская болтовня, не более.

Барчук отвечал неторопливо, лаконично, достаточно убедительно для людей менее опытных. Если бы сыщики захотели, то разбили бы аргументацию хозяина в пух и прах. Но такой задачи они перед собой не ставили, потому согласно кивали и поддакивали.

Пока Барчук излагал свою складную историю, он окончательно пришел в себя и, закончив отвечать, спросил:

– Простите, почему вы не интересуетесь главным? Кому я рассказывал о предстоящем обеде, как киллер узнал о том, что мы собираемся, где и когда?

– Анатолий Трофимович, если вы имеете отношение к выстрелу, то правду никогда не скажете, – ответил Гуров. – Если не имеете, то ничего интересного для нас вы не знаете. Зачем задавать пустые вопросы? Решим, как разговаривать с прессой. Мы ничего нового не выяснили. И пока вы будете вести себя как законопослушный гражданин, мы, оперативники, будем стоять на такой версии. Если следователь прокуратуры начнет на вас жаловаться, поберегитесь.

– Шантаж? – воскликнул Барчук.

– Я бы сказал иначе. Предупреждение.

Вежливо, сухо попрощавшись, сыщики направились к машине. Крячко оглянулся, сказал:

– А кабинет мы так и не посмотрели.

В «Мерседесе» они несколько минут молчали; вырулив на шоссе, Крячко сказал:

– Мне представляется, что Барчук каким-то краем в истории замазан.

– Или его подставляют, – ответил Гуров. – Я бы с тобой согласился, но интересы вице-премьера не пересекаются с интересами замминистра.

– Не скажи, финансы, то есть денежки, тугрики и прочие пфенниги… Ни на какую зарплату подобную махину построить и обставить невозможно. – Крячко по-блатному цыкнул зубом. – Иной вопрос, каким образом такой чиновник может выйти на киллера?

– Здесь как раз очень просто, – усмехнулся Гуров. – Никакого киллера не было.

Вскоре в кабинет Орлова пришел следователь прокуратуры Гойда, раскланявшись с генералом, сказал:

– Мое руководство ворчит, что-то к ментам зачастил, не поймешь, кто руководит следствием и кто кому подчиняется.

– Присядь, Игорь Федорович, – Орлов указал на стол для совещаний, – сейчас распоряжусь. Тебе кофе, чай?

– Едино, – ответил Гойда, усаживаясь и раскрывая папку с материалами. – Много твои парни накопали?

Орлов распорядился принести кофе и чай, позвать Гурова и Крячко, усмехнувшись, сказал:

– У меня Станислав, умница, хитрец и балагур, время от времени вводит в обиход различные словечки, фразочки, которые прилипают, словно репей. Так вот, сейчас Станислав бы сказал: «Накопали, мало не покажется».