Наркомафия - Леонов Николай Иванович. Страница 15

Два года назад такого генерала на месте не оказалось, и полковник Еланчук очутился за тяжелыми дверями без удостоверения и с выходным пособием в кармане. Из-за своей скитальческой жизни он и женился поздно, и к моменту увольнения его очаровательным дочкам-двойняшкам исполнилось лишь по восемь лет. Жена Еланчука преподавала английский язык в школе, зарплата – без слез не взглянешь. Пенсия, которую ему назначили, вначале казалась солидной, но худела с такой быстротой, что через полгода превратилась в дистрофика. В связи с особенностями своей натуры Еланчук влиятельных друзей или приятелей в коммерческих сферах не имел, бывшие коллеги, ныне перекрасившиеся и преуспевающие, его не любили, в общем, помощи человеку ждать было неоткуда. Вскоре вопрос, как поддерживать жизнь семьи на привычном уровне, встал достаточно остро. Тут и состоялась «случайная» встреча отставного полковника с человеком неизвестной национальности, который встретил его у дома, назвался Отаром, предложил поужинать и обсудить некоторые вопросы, которые, возможно, покажутся господину Еланчуку интересными. Тот согласился, чтобы не казаться совсем диким, выпил рюмку сухого вина, поддерживая беседу о политической и экономической неразберихе, выяснил, что Отар знает о нем, бывшем полковнике СБ, довольно много, и с любопытством ждал развязки. «Что вербуют, понятно, – рассуждал он, – но не свои и не зарубежные службы, так как подготовка велась столь поспешно и топорно, как ни одна спецслужба работать не станет».

Когда Отар, изрядно выпив, начал нести уже полную чепуху, Еланчуку надоело, и он спросил:

– Кого вы представляете и что вам конкретно от меня нужно?

– Я представляю деньги, значит, силу, которая занимается коммерцией. Нам нужны ваши опыт и знания. Платим мы хорошо, – ответил напыщенным тоном Отар и не нашел ничего лучшего, как выложить на стол плотный конверт. – Наша визитная карточка, примите, решайте.

Еланчук давно заметил двух мужчин, сидевших на некотором отдалении, и перехватил взгляд, которым они обменялись с Отаром. «При таком шуме они записать наш разговор не могут», – решил отставник, накрывая тарелкой «визитку» Отара, затем изящно наклонился через стол, вынул из внутреннего кармана «вербовщика» портативный магнитофон, небрежно опустил в свой карман и ответил:

– Я не коллекционирую визитные карточки незнакомых людей, – и отодвинул тарелку. – Признаться, вы меня разочаровали. Дайте мне ваш телефон, возможно, я позвоню.

– Вы только взгляните, – Отар растерялся и враз протрезвел. – Возьмите, откажетесь – мы без претензий.

– Телефон. – Еланчук поднялся.

– Пожалуйста… Записывайте.

– Ну? – Всякому терпению приходит конец, в голосе Еланчука звучало раздражение.

Отар продиктовал телефон, бывший контрразведчик кивнул, поправил на шее платок, направился к выходу. У столика, за которым сидели сотоварищи «вербовщика», Еланчук чуть замедлил шаг, взял лежавшую на белоснежной скатерти зажигалку-фотоаппарат и молча вышел из ресторана.

– Да никогда в жизни! – сказал он вслух, садясь в машину.

Можно быть умницей, академиком, высочайшим профессионалом, а в нашей жизни разбираться скверно.

Он терпеливо ходил по длинным коридорам некогда родного учреждения, стучался во многие двери, не моргнув глазом, выслушивал оскорбительные замечания в свой адрес. Кончилось тем, что ему отказали в пропуске, пояснив, что это распоряжение Первого лица Большого дома.

В России всегда и во всем хотели быть первыми и лучшими. Есть сферы, где мы безусловные аутсайдеры, есть, где мы отстаем, но выглядим достойно, существуют даже такие области, где нас признают равными, мало, но такие области есть. Но в одном вопросе мы сегодня, безусловно, впереди всего цивилизованного и нецивилизованного мира. Ни в одной стране мира не умеют так быстро расставаться со своими лучшими специалистами, не способны в одну минуту из самых честных и преданных друзей сделать идейных и принципиальных противников.

В данном вопросе нам равных нет и в обозримом будущем не предвидится. Мы можем спать спокойно.

Через несколько месяцев Юрий Петрович Еланчук работал в маленькой коммерческой фирме, получал ежемесячно больше, чем Президент и спикер, вместе взятые, и разрабатывал операции по заказу людей, которые занимались наркобизнесом.

Еланчук сидел за простым канцелярским столом в своем скромном кабинете, дважды прослушал разговор Гурова с Байковым, выключил магнитофон, сцепил пальцы на затылке, недовольно взглянул на потолок, затем посмотрел на сидевшего напротив Отара.

– Мальчик, запомни, что я скажу, передай Валентино. Это дело следует закрыть и тихо уйти в сторону. У вас имеются отличные позиции, где противники – неумехи-второразрядники. Зачем вам связываться с гроссмейстером? Вам нужны деньги или вам слава Каспарова покоя не дает? Я когда узнал, что Гуров пришел в «Стоик» начальником службы безопасности, сразу сказал: от данного канала следует отказаться.

– Юрий Петрович, а вы знаете, сколько было вложено в осуществление вашей идеи? – спросил Отар. Он ненавидел бывшего гэбэшника и очень его боялся, так как за минувший год дважды на собственной шкуре испытал, какую огромную власть приобрел этот франтоватый и внешне несерьезный мужчина. – Мы потеряем не один миллион долларов.

– Меня это не касается, впрочем, как и тебя, – ответил Еланчук. – Главное, лучше потерять клок шерсти, чем ввязаться в драку с непредсказуемым финалом. Я предупредил Валентино, чтобы сворачивался. Вы убили бухгалтера, я снова сказал, вы похитили девочку. В самом зассанном туалете не кладут на пол, стараются попасть в толчок. Я слышу, – он постучал пальцем по магнитофону, – вы довели сыщика до бешенства… Я не работал с ним, но знаю о полковнике предостаточно. Такой противник мне, а уж вам и подавно не нужен.

– Но вы же слышали, Юрий Петрович, этот педераст не раскололся и ваш полковник отказался от него. – Отар перевел дух, спорить с разработчиком опасно, но идти к шефу тоже не дай бог. – Может, вы сами переговорите с Валентино?

– Я разработчик и советник, передай мой настоятельный совет. Изымите товар, верните девчонку и забудьте о фирме «Стоик».

– Они ничего не знают, а юриста мы ликвидируем, – Отар все еще пытался переубедить бывшего гэбэшника. – Ваш гениальный мент убрал прослушивание, но мы их слушаем и пишем.

Еланчук привычно улыбался, хотя еле сдерживался, чтобы не сорваться. Он поднялся из-за стола, легкой поступью прошелся по небольшому кабинету, сетуя на судьбу, которая постоянно подбрасывала ему недоумков. Теоретически связной был прав, а практически Еланчук чувствовал, что в данный момент разумнее отступить. Он знал несколько разработок, проведенных Гуровым, не был тщеславным и не хотел никому ничего доказывать. Как любой опытный игрок, он знал, что, если в партии с очень сильным противником тебе нравится твоя позиция, ты не верь глазам своим. И записанный на пленку разговор убогого Отара привел в восторг, а его, опытного агентуриста и разработчика, насторожил. Он не мог обнаружить причину настороженности, но, как животное чует опасность, ощущал: что-то в услышанном разговоре не так, где-то цепляют крючок. Где и в чем? Гуров не знал, что его слышат и пишут. А если не знал, но допускал такую возможность? Однако разыграть такой спектакль ни один оперативник не в силах. Да и к чему, с какой целью? И все равно от этой пленки пахнет дезой. Неожиданно он понял: озарение всегда бывает внезапным, сколько ни зови, ни жди – оно застает врасплох.

Еланчук матюгнулся, что было ему несвойственно. «Какую задачу мент считает первостепенной, наиважнейшей? Ясно, освободить девочку. Но, судя по всему, что рассказывают о сыщике, он не пойдет на обмен жизни ребенка на жизнь отца. И уж, конечно, не станет об этом говорить. Значит, полковник считает возможным выручить дочь и сохранить жизнь отца. Каким образом? В момент обмена провести задержание? Он слишком опытен, понимает: противник серьезен и не может так лопухнуться. Значит, он что-то придумал. А мне какое дело? – Еланчук подошел к окну и начал пальцем выводить на пыльном стекле замысловатые узоры. – Ну, заполучит Гуров девочку, снимет с моей души грех, сохранит жизнь двурушника и, конечно, мгновенно расколет его, узнает, что через «Стоик» гнали в Европу наркотик. Скорее всего об этом он уже догадался. Я и так считаю данный канал засвеченным. Пусть Валентино решает свои финансовые проблемы, я его предупредил, а дальше хоть трава не расти».