Невеста для пилигрима (СИ) - Даниярова Рута. Страница 5

Владелец лавки, улыбчивый чернобородый Шим, улыбаясь, поприветствовал ее.

— Что вы хотите у нас купить, госпожа Виола?

— Я хочу гребень, господин Шим. И еще вот эти шпильки с жемчугом, — она показала на коробочку с недорогими посеребренными заколками.

— Госпожа Виола, к вашим чудесным волосам подойдет вот этот, — хозяин протянул ей красивый гребень из панциря морской черепахи.

— А еще обратите внимание на эту прекрасную заколку, которая будет притягивать все взгляды к вашей прическе.

Торговец показал красивую вещицу с маленьким изящным цветком, сделанным из золота.

Виола, узнав цену, сначала решила отказаться.

Она всегда экономно относилась к деньгам, хотя и знала, что отец достаточно богатый человек.

Раньше они никогда бы не осмелилась купить себе такую дорогую вещь. Но, подумав, она решилась. Скоро она станет женой дворянина, и ей негоже будет носить дешевые украшения.

— Передавайте привет вашему батюшке, госпожа Виола, — владелец протянул ей покупки, предварительно завернув и ловко обвязав шелковой яркой лентой.

— А это вам небольшой подарок лично от меня, слышал, что скоро вы выходите замуж за господина Эрдорта, — и он вручил ей фигурку бабочки из цветного стекла. Крылышки переливались в лучах солнца.

— Это вам на удачу, госпожа Виола.

— Большое спасибо, господин Шим! — улыбнулась девушка

иола решила зайти в лавку к отцу, которая была неподалеку от центральной площади.

День обещал быть ясным и солнечным. Майс как тень следовал за девушкой.

Они прошли мимо красной башни чужеземного бога Сута, которому поклонялись в Умарте и Зартрее. В Шимаруте было немало выходцев из тех мест. Здесь терпимо относились к иноверцам, если они способствовали процветанию города. На улицах можно было встретить смуглых жителей Хаэссии и светловолосых северян с длинными косами, как у женщин, в расшитых бисером безрукавках, привозивших на продажу меха и драгоценные камни.

Виола однажды вместе с Элмой из любопытства зашла в храм Сута. Там на стенах не было красивых изображений, а только длинная красная надпись на чужом языке. Буквы были длинными, изогнутыми в разные стороны и напоминали кривые зазубренные кинжалы.

Вдоль стен горели факелы, а в центре стояло две чаши, выдолбленные из куска зеленоватого мрамора.

Та, что побольше, была наполнена розовым маслом, источавшим приторный аромат, смешивавшийся с дымом чадящих факелов. Другая была пустой.

Говорят, раньше поклонники Сута заполняли ее кровью рабов или врагов, чтобы задобрить своего бога, а теперь просто наливали туда красное вино…

Возле храма Сута стояло двое степенных чернобородых мужчин в цветных кафтанах и алых тюрбанах, наверно, иноземных купцов, и оживленно размахивали руками.

Проходя мимо них, девушка услышала обрывок разговора:

— Вот я и говорю, почтенный, что на том пропавшем корабле было сорок бочек вина, а еще мои специи…

— Пора снова просить милости у Сута…

«Видимо, еще один корабль поглотило Дымное море», — подумала Виола.

Отец не раз говорил ей, что Шимарут благословлен всеми богами, потому что расположен в узкой гавани, защищающей от сильных течений.

Город процветал благодаря торговле и искусным ремесленникам. Его иногда называли Бирюзовым городом. Может быть, потому, что раньше здесь добывали бирюзу, и у любой самой бедной горожанки было хотя бы колечко с голубым камушком.

А может, из-за синевы неба, здесь почти всегда было солнечно, и даже обычно хмурое Дымное море было здесь то синим, то изумрудным.

Богатые люди из соседних стран приезжали сюда летом покататься на маленьких парусниках, которыми управляли дочерна загорелые матросы, побродить по рынкам и магазинчикам, где можно было встретить любую диковину.

Лавка мастера Бернта была расположена в хорошем месте на центральной улице. По соседству располагалась лавка лучшего портного в городе.

Это было сделано того, чтобы богатые горожане, примерив обновку, затем зашли подобрать и подходящее украшение у ювелира.

Войдя в лавку, Виола увидела Андреаса, подмастерье отца. Андреас вот уже несколько лет он был учеником у Иохима и жил в маленькой комнатке на первом этаже их дома, согласно обычаям гильдии.

Если ученики работали несколько дет бесплатно, то подмастерья уже получали жалованье и жили в доме мастера почти на правах члена семьи до тех пор, пока не женились или сами не становились самостоятельными ремесленниками.

Андреасу было лет двадцать пять. Почти белые короткие волосы, глаза чуть навыкате с заметными красноватыми прожилками, то ли от природы, то ли от того, что он по многу часов корпел за работой, в том числе и по ночам.

На бледном лице выделялся большой крючковатый нос, напоминавший клюв хищной птицы.

Он уже немного сутулился от усердной работы, а иногда подслеповато прищуривался.

Отец как-то сказал, что пусть светлая богиня не дала Андреасу красоты, но взамен наградила чутьем мастера, твердой рукой и отличным глазомером, необходимым для тщательной огранки драгоценных камней.

Совсем скоро Андреас мог стать мастером, заплатив в гильдию ювелиров взнос и получив разрешение Иохима Бернта.

— Светлого дня, госпожа Виола, — на некрасивом лице Андреаса появилась улыбка.

Обычно за прилавком находился сам Бернт или другой подмастерье, обходительный разговорчивый Михаэль, с румянцем во всю щеку и белозубой улыбкой.

Элма говорила, что у Михаэля язык подвешен так ловко, что сумеет любого покупателя оставить в лавке содержимое кошелька, да еще домой сбегать за оставшимися денежками.

— У Михаэля жена рожает, вот побежал домой, а меня попросил его немного подменить, — объяснил Андреас и добавил:

— А мастер Бернт сейчас с заказчиком дела обсуждает, попросил пока не беспокоить. Можете пока подождать его, — Андреас неловко кивнул на обитый синим бархатом диван для посетителей и стал тщательно протирать ветошью стеклянную витрину.

Девушке присела, а Майс пока вышел на улицу.

Виоле было немного неловко в последнее время находиться наедине с Андреасом. Она не раз ловила на себе его взгляды украдкой, если приходилось ужинать вместе с отцом и подмастерьем.

Хотя юноша всегда вел себя с ней вежливо и немного отстраненно, как и подобает держаться подмастерью по отношению к дочери хозяина, Виола чувствовала, что нравится Андреасу.

На прошлый день рождения он, смущаясь и краснея, подарил ей небольшую золотую брошку. В середине светилась небольшая жемчужина молочного цвета, а по краям синели несколько маленьких изящных фиалок из бирюзы редкого оттенка. Вещь была по-настоящему красивой.

Девушка смущенно поблагодарила его тогда, а мастер Иохим, внимательно рассмотрев брошь, удовлетворенно кивнул:

— Ты будешь хорошим мастером, Андреас…

— Как идут дела в лавке? — спросила Виола, чтобы прервать молчание.

— Хорошо, госпожа Виола. Вчера несколько дорогих заказов получили, и готовые серьги тоже хорошо покупают, — Андреас, ненадолго оторвавшись от витрины, посмотрел на девушку.

— Вы, наверно, после свадьбы в Алтуэзию поедете? — спросил он и покраснел.

— Еще не знаю, — Виола пожала плечами.

— Извините меня, госпожа Бернт, не стоило мне, наверно, спрашивать, — пробормотал подмастерье и, отвернувшись, снова начал протирать и так уже сияющую витрину.

Глава 4

Весело звякнул колокольчик на входной двери, и в лавку вошли две девицы в шелковых платьях и белых перчатках до локтей, несмотря на теплый августовский день.

Благородные дамы здесь нередко закрывали руки, и одевали шляпки с вуалями, чтобы уберечься от знойного солнца, белоснежная кожа считалась признаком утонченности.

Сразу вслед за богато одетыми девицами вошел Майс и встал неподалеку от двери со скучающим видом, скрестив руки. Вряд ли для дочери хозяина представляли угрозу две молодые дамы, но Майс счел нужным быть рядом.