Демонология по Волкову. Падальщики - Тимошенко Наталья. Страница 2

Антон это заметил.

– Расслабься, иначе ничего не выйдет.

– Я расслабилась, – заверила Алиса.

– Очевидно, нет. Если бы ты расслабилась, все бы началось. Ты защищаешься. Это естественно. Твой организм чувствует угрозу и защищается.

– И как мне в таком случае расслабиться?

– А я знаю? – раздраженно бросил Антон, но тут же взял себя в руки. Вероятно, вспомнил, что его подопечный нуждается в Алисе. – У тебя же есть какие-то техники расслабления, которые помогают именно тебе?

– Есть, – послушно кивнула Алиса. – Газ на полную выкрутить. Или хотя бы грушу поколотить.

Антон закатил глаза, а губы Леона дрогнули в едва заметной усмешке.

– Как это делает Анжела? – спросила Алиса.

– Анжела опытная.

– Но ведь опыт пришел к ней не сразу. В первый раз наверняка она тоже… – Алиса вовремя прикусила язык, едва не сказав «боялась». Она не боится. По крайней мере, никто не должен об этом догадываться. – …не могла.

Антон и Леон переглянулись.

– Ты действительно хочешь знать, как Анжела расслаблялась в первый раз? – едко заметил Антон.

Могла бы и не спрашивать. Сразу ведь поняла, что Анжела – проститутка. И София это подтвердила.

– Если не хочешь, как Анжела, могу дать тебе что-нибудь расслабляющее, – предложил Антон.

– Алкоголь?

– Лекарство.

Расслабляющие лекарства Алису настораживали. И не только потому, что они могли оказаться чем-то из того списка веществ, которые она никогда не хотела пробовать, но и потому, что боялась стать уязвимой. Алиса понимала, на что подписывается, но хотела оставить за собой иллюзорную возможность контролировать происходящее. Прервать контакт, если станет совсем невыносимо. Наверняка лекарства, имеющиеся в наличии у Антона, лишат ее такой возможности.

Да, пожалуй, он прав. Я боюсь и защищаюсь, даже если считаю иначе.

– А без лекарств никак? – спросила она.

– Я уже сказал как.

– Я не хочу…

– Хочу – не хочу, – перебил ее Антон. – Ты помочь пришла или цену себе набиваешь?

– Выйди, – вдруг тихо произнес Леон, и прежде, чем Алиса приняла бы это на свой счет, добавил: – Антон, выйди.

Антон замер от удивления.

– Леон…

– Выйди! – чуть громче повторил Леон, но даже в этом тихом голосе сквозил приказ, которого доктор не посмел ослушаться.

Не говоря больше ни слова, Антон направился к двери и вскоре скрылся за ней. Леон закрыл глаза, будто это короткое эмоциональное слово отняло последние силы. А Алиса почувствовала, что ей стало легче. Надо же, она даже не предполагала, что присутствие Антона так ее раздражает. Впрочем, он действительно казался ей не слишком приятной личностью.

И все равно у них ничего не получилось. Сколько бы ни держала Алиса Леона за руку и не пыталась выбросить из головы все мысли, ничего не происходило. В конце концов Леон сам высвободил руку, чуть отодвинул ее от Алисы, давая знак, что стоит прекратить.

– Простите, – искренне сказала Алиса, вставая. – Я старалась, честно.

– Не уходи, – попросил Леон, не открывая глаз, а затем предложил внезапное: – Ложись рядом.

Алиса с сомнением посмотрела на широкую кровать. Вот это в ее планы точно не входило. Она не Анжела. Если бы для нее были приемлемы такие способы, она бы давно заработала денег. Банально на отношения с Матвеем согласилась бы, он ее хотя бы любит.

Леон не мог видеть выражения ее лица, но сам понял, как прозвучало его предложение в свете всплывшей информации об Анжеле.

– Я не покушусь на твою честь… обещаю, – заверил он, снова едва заметно усмехнувшись. Чуть сильнее вытащил руку из-под одеяла, чтобы Алиса заметила цепь на его запястье.

Ладно, не съест же он ее, в самом деле. Пока она здесь контролирует ситуацию. Алиса обошла кровать, осторожно легла с другой стороны. Медленно положила голову на подушку, вытянула руки вдоль тела. Нет, она не боялась Леона, он прав: ничего он ей не сделает. Да и она знала, как поступать при посягательствах на свою персону. Просто ей казалось странным лежать на его кровати, даже если того требуют обстоятельства.

Только сейчас, рассматривая комнату, Алиса заметила то, чего не видела раньше: и стены, и пол, и даже потолок были испещрены царапинами и вмятинами. Где-то до штукатурки содрана краска, где-то виднелись темные пятна, возможно, крови.

Что происходит за этими дверями?!

Леон не попытался коснуться ее руки, вообще никак не дал понять, что делать дальше. Несколько долгих минут они лежали в абсолютной тишине, нарушаемой лишь дыханием Алисы. Леон наверняка тоже дышал, но то ли так тихо, что Алиса его не слышала, то ли сама она сопела настолько громко, что заглушала остальные звуки. С трудом ей удалось выровнять дыхание.

– Алиса, – позвал наконец Леон, так и не открывая глаз и вообще не шевелясь.

– Да? – отозвалась Алиса, снова против воли подбираясь.

– Ты когда-нибудь была счастлива?

Вопрос заставил ее осторожно повернуть голову в его сторону. Она ожидала чего угодно, но не этого.

– Конечно, – не задумываясь ответила она, и это было правдой.

Какой бы тяжелой порой ни казалась жизнь, какие бы подножки ни подставляла, Алиса умела ею наслаждаться и ценить даже те небольшие моменты счастья, которые могла урвать. Да, у нее не было денег на путешествия, но, чтобы увидеть красивый рассвет, надо только проснуться пораньше. У нее не было престижной работы, но, чтобы прочитать интересную книгу, надо всего лишь знать буквы. Алиса не мечтала о несбыточном, но ценила то, что имела. Дианке, к примеру, недоступно многое из того, что есть у нее. Ей ли жаловаться?

– Расскажи, – попросил Леон.

Алиса снова отвернулась, посмотрела в темный потолок, прикидывая, что такого рассказать.

– Например… Например, я как-то нашла подарок, который мама купила мне на Новый год, и полдня с ним играла.

– Что это было?

– Кукольный домик. Простенький такой, картонный, потом он быстро порвался, но тогда я была счастлива.

– Сколько тебе было?

Алиса на секунду задумалась.

– Лет пять или шесть. Шесть, наверное, в пять я еще в саду была бы. А в первом классе возвращалась рано. Мама еще работала, бабАня – это родственница, у которой мы жили, – тоже куда-то ушла. Я уже не помню, что искала в шкафу, но нашла этот домик. Играла с ним до самого вечера, едва успела спрятать, когда поняла, что мама скоро вернется.

Алиса вспомнила, как торопливо запихивала домик сначала в коробку, а потом и в шкаф. Еще неловкие руки шестилетки нечаянно задели фарфоровый чайничек, стоявший на полке ниже. Чайничек упал на пол и разбился. Алиса не нашла ничего лучше, чем выбросить осколки в мусорку. БабАня их увидела, конечно. Перетянула пару раз ремнем по заднице, но Алиса согласна была стерпеть порку. Когда тяжелый кожаный ремень оставлял розовые полоски на коже, она даже не плакала. Воспоминания о том, как чудесно было держать в руках тот хлипкий картонный домик, заглушали любую боль.

Наверное, это было единственным четким и длительным воспоминанием Алисы из того времени, когда она еще не жила в интернате.

– Еще, – жадно попросил Леон, когда она замолчала.

Алиса покосилась на него, пытаясь угадать, зачем он спрашивает. Так ли ему важно узнать ее ближе, понять, что именно ее радует? Или дело в чем-то другом? Был ли он сам счастлив в жизни? Может быть, тогда, когда несся на мотоцикле на огромной скорости, которая давала ощущение свободы? Или раньше, когда тоже находил новогодние подарки? Был ли он счастлив после того, как связался с демонами? Что приносило ему удовольствие?

– Еще… еще как-то в интернате я выиграла городской конкурс рисунка. Мне вручили диплом и небольшие призовые. Я их на новые карандаши потратила. Те, что имелись в интернате, были не самого хорошего качества. Быстро ломались, плохо ложились на бумагу, иногда рвали ее. Оно и понятно, нас было двадцать два человека, денег никогда не хватало. Всегда находились более важные вещи, чем карандаши. Я купила хорошие, дорогие. Девчонки смеялись, что я могла бы за эти деньги купить себе карандаши другого вида и наконец перестать быть похожей на белобрысого пацана, но рисовать на лице мне никогда не хотелось. Воспитатели тоже бурчали, что я потратила все призовые на ерунду, но я была счастлива.