Полуночная метель (ЛП) - Мехам Мэри. Страница 21

Чёрт возьми, мы застряли здесь как минимум на полчаса, пока мачеха будет проходить через свою бесконечную процедуру ухода за кожей и макияжем. Тонкая полоска света от приоткрытой двери падала на моё лицо и освещала шкаф настолько, что я могла разглядеть выражения лица Джека, особенно благодаря его бледной коже. Я медленно поднесла палец к губам, затем указала на мачеху.

Он тихо спросил глазами: Сколько ещё?

Я пожала плечами. Мне было трудно оторвать взгляд от его губ. «Она делает макияж», — произнесла я беззвучно, когда Джек с интересом начал следить за моими губами. Мне пришлось несколько раз повторить, прежде чем он понял, и я продолжала наблюдать за его губами, пытаясь не выдать себя. Минуты тянулись, но ни он, ни я не отводили глаз друг от друга.

В шкафу становилось всё жарче, несмотря на метель за окном. Джек всегда был тёплым, но сейчас казалось, что он буквально излучал жар. Я с трудом пыталась вспомнить, что он был магом, владеющим ледяной магией. Я надеялась, что тусклый свет в шкафу скрывает румянец, который, вероятно, появился на моих щеках.

Горло Джека дрогнуло, когда он проглотил слюну, не отрывая взгляда от меня и стоя так близко, что любое движение неизбежно приводило к контакту. Я крепко вцепилась пальцами в переднюю часть его куртки, собирая ткань в кулак. Легкое прикосновение проскользнуло по моей талии, когда рука Джека медленно поднялась, чтобы коснуться края моего платья. Его пальцы неуверенно играли с швом, а я отчаянно хотела большего, не в силах сдержаться. Я подняла руку, чтобы провести пальцами по его груди и обвить её вокруг его шеи. Оставаться вдалеке от него было испытанием, с которым я не могла справиться. Его большой палец мягко прикоснулся к моему подбородку, и наши губы были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Я закрыла глаза, уверенная, что смогу прожить вечность, наслаждаясь этим моментом.

Мачеха продолжала клацать баночками с порошками и кремами, и с каждым её движением моё дыхание становилось всё более лёгким и прерывистым. В отличие от меня, Джек, казалось, не дышал вообще. Маги, конечно, тоже люди и нуждаются в дыхании, несмотря на все запреты на браки с немагами.

Моё сердце дрогнуло, и я резко открыла глаза. Меня внезапно осенило — ситуация была настолько неприличной, что я почувствовала, как меня охватывает ледяной страх. Магам было запрещено встречаться с немагами; это было незаконно. Если нас обнаружат в таком положении, карьера Джека окажется под угрозой, а виновата буду я. Принц, скорее всего, не оценит, если узнает, что одна из дам, с которой он общается, запуталась в отношениях с его советником. Меня выбросят из конкурса, и я не смогу раскрыть тайну мачехи или донести правду до короля.

Несмотря на все доводы разума, несмотря на все причины, по которым я должна быть потрясена этим моментом, запретность наших отношений только придавала Джеку ещё большее влечение. Кровь стучала в ушах, а дыхание сливалось с его.

Правая нога онемела от того, что я стояла в неудобной позе слишком долго, но я не смела пошевелиться. Если мачеха нас заметит…

Джек чуть наклонился ближе, кончик его носа коснулся моего, но мы не должны были целоваться. Мы не должны были. Любой лишний звук мог бы выдать нас. Целоваться тихо — стоит ли этого попробовать?

Образ мачехи, раскрывающей дверь шкафа и обнаруживающей нас в страстном объятии, стал достаточно сильной мотивацией, чтобы удержаться, но едва ли. На кону стояло не только наше смущение. Наши будущие жизни будут под угрозой, если нас обнаружат. Заключат ли принц и его родители Джека в тюрьму, или годы его работы советником помогут избежать камеры?

Раздался скрип, когда мачеха отодвинула табуретку, вставая, наконец, закончив с маскировкой своих лет. Ещё несколько громких звуков — она поправляла кисточки для макияжа, и тут её голос почти заставил меня подпрыгнуть от страха.

— Вы слишком добры, ваше величество. Думаю, наши дети прекрасно поладят. Как удачно, что они нашли друг друга, — её угодливый тон невольно вызвал у меня в воображении картину, как она воркует, глядя на своё отражение, хлопает ресницами и вертит в руках локоны своих всегда безупречных волос.

Джек поднял брови, слушая, как мачеха продолжала с придыханием:

— О, любая из моих дочерей будет идеальным выбором для принца Стивена. Он такой красавец, этот молодой человек.

Она напевала что-то себе под нос, поднимая сумку. Ноги давно онемели, и когда Джек, воспользовавшись звуками её шагов, попытался немного сдвинуться, одно из пальто упало с вешалки и тяжело стукнуло о пол. Шум был едва заметен, но всё же слышен. Мы с Джеком замерли, ужаснувшись, и моё сердце будто забыло, как биться.

Шаги Валенсии замерли. Я едва могла разглядеть её профиль через щель между дверью и косяком, как она осматривает комнату, прислушиваясь к любому звуку. Каждая секунда тянулась, как вечность.

Наконец, она пожалела плечами, подняла сумку немного выше на плече и отошла за пределы моего видения. Несколько секунд спустя я услышала, как дверь закрылась, и ключ заскрежетал в замке. Отдалённые шаги удалялись по коридору.

Джек протяжно выдохнул, и горячий воздух коснулся моей шеи, принося с собой сладкий мятный аромат.

— Это было опасно, — шепотом сказал он. — Она ушла. Мы можем выйти.

Я не двинулась.

— Она может вернуться. И у меня ноги онемели.

— У меня тоже, — ответил Джек, оставаясь на месте.

— Мы почувствуем эту резкую боль, как только двинемся, — я не могла отпустить его, не могла. Теперь, когда мачеха ушла, было невероятно соблазнительно остаться рядом с Джеком, гораздо ближе, чем нам позволено было в общественном месте. Разве так неправильно искать повод остаться, забыть обо всём мире и хотя бы на мгновение быть счастливыми?

Я слегка приподняла подбородок, приглашая Джека сделать то, что мы оба, без сомнений, хотели. Опасность миновала — теперь, когда мачеха ушла, если бы раздались несколько тихих звуков, никто бы их не услышал. Джек не наклонился вперёд, но я увидела тоску в его глазах. Могу ли я быть достаточно смелой за двоих?

Я изучила его лицо и поняла, что могу. Глубоко вдохнув, я начала сокращать последний, искушающий промежуток, между нами, но Джек отстранился.

— Мы не можем, — выдохнул он.

— Никто не узнает.

— Но это не будет иметь продолжения, — его голос был тяжёлым и хриплым, и несправедливость нашей ситуации вновь ударила по моему сердцу, настолько сильно, что я почувствовала, как оно болит.

Внезапно охваченная гневом на мир, я выскочила из шкафа, избегая взгляда Джека. Пока мы были в укрытии, я не могла отвести от него глаз, но теперь, когда меня терзала острая утрата, не было силы взглянуть в его сторону. Причины Джека были правильными, но, честно говоря, я хотела хотя бы один поцелуй, чтобы запомнить его. Ещё более эгоистично, я хотела быть уверена, что он никогда не забудет меня. Кожа, наконец, начала оживать, кровь вернулась в конечности, и я сосредоточилась на этом чувстве, стиснув зубы от неприятных покалываний.

— Быстро проходит, если немного походить, — сказал Джек.

— Знаю, — огрызнулась я, шагая по комнате, пытаясь найти, что сказать, но не находя слов. Наши поиски в комнате мачехи не дали никаких результатов, как и обыск в библиотеке и архиве. Я прикусила язык, чтобы не думать об этом. Ничего хорошего не выйдет и из того, что я влюбилась в Джека. Так всегда: я вкладываю силы в то, что ни к чему не приведет. Я злилась на одну из кроватей, на которой лежало толстое стеганое покрывало и шесть подушек, набитых гусиным пухом.

— Я сумел найти тебе комнату, чтобы у тебя было личное пространство, — сказал Джек, очевидно пытаясь заполнить неловкое молчание. — Я принесу ключ к ночи, чтобы ты не чувствовала себя так, будто выгнала меня из постели.

— Спасибо, — пробормотала я, так и не взглянув на него. Я должна была бы радоваться, что ни я, ни он больше не будем спать в собачьей будке, но всё, о чем я думала, так это о том, что теперь я буду ещё дальше от Джека.