Дух Древнего (СИ) - Четвертнов Александр. Страница 29

Я подвинул к себе бумагу. Ручка привычно скользнула меж пальцев. Стройными рядами побежали мысли.

Первая строка вышла на русском, вторая скользнула в древнегреческую манеру изложения.

Я чертыхнулся. Скомкал лист. Взял новый.

Теперь пошли шумерские обороты. За ними египетские.

Гора скомканной бумаги росла рядом со мной и под моими ногами. Я писал на русском, но манера мышления постоянно срывалась в бронзовую древность. Слова не желали строиться в нужном порядке. Метафоры упрямо выходили из других эпох.

Нда. Слишком много времени я провёл в Вавилоне. Долго жил в Тинисе и Мемфисе. Ещё дольше в Тиринфе и Спарте. Правильно говорят, что хорошо знаешь язык только когда думаешь на нем. Причём так, как коренной житель страны.

У многих это занимает десятилетия. Мне же достаточно пары лет. Так что русский я знаю в совершенстве, и думаю на нём. Дело в другом — я также думаю сразу на всех языках, и не всегда могу распознать на каком именно. При разговорах это незаметно, а вот при письме манера изложения сразу же бросается в глаза. Ох, нужен новый лист…

У меня пот выступил на лбу. Языки путались в голове, как змеи в корзине заклинателя. Тридцать веков истории давили на плечи. Русский, думай только на русском. Современный, живой язык.

— У вас всё в порядке? — профессор выглянул из-за газеты, и посмотрел на растущую горку скомканной бумаги.

— Да, — выдохнул я, комкая очередной лист, — нужные слова подбираю.

Профессор тряхнул газетой. Я заметил, как на меня косится девушка на соседнем ряду. Увидев мой взгляд, она тут же отвернулась.

Новый лист лёг передо мной. Ручка замерла над бумагой. Я представил, что диктую писцу в храме. Затем, как разговариваю с Тихоном. В голове всплыли воспоминания о школе, как я справлялся там, и на бумагу потекли ровные строчки.

Каждая буква выводилась с особым старанием. Сказывались века занятий каллиграфией. В голове стройными рядами проносились знания о частях речи и падежах, спряжениях и склонениях. В очередной раз я понял, что русский язык сложнее древних. Понял, и эта мысль крутилась в голове, пока последняя точка не легла на бумагу.

Выдохнул и перечитал. Ошибок не нашёл и, сложив листок вдвое, размашисто подписал внизу: «Граф Кирилл Орлов».

Только после этого я понял, что в кабинете достаточно шумно.

Елозили по полу стулья. Скрипели парты. Шуршала бумага. Кто-то нервно постукивал ногой, а сзади, вообще, причмокивал.

Огляделся. Девушка через проход прикусила губу так сильно, что та побелела. Её взгляд не отрывался от ручки профессора, которая летала по строчкам.

— Кхрм, — откашлялся Анатолий Альбертович. — В целом неплохо. Не лучший результат, что я видел, но вы получаете нужный балл по русскому языку.

Девушка откинулась на спинку стула и выдохнула. Её губа тут же налилась краснотой.

— Ещё кто-нибудь готов? — профессор посмотрел на аудиторию, и я поднялся из-за парты. — Посмотрим, что за поэму Вы сочинили, — усмехнулся он, когда я сдал сочинение.

Сил отвечать не было. Поэтому я молча вернулся на своё место и принялся ждать. Кто бы мог подумать, что экзамен по русскому языку может отнять столько сил? Ощущения, будто только что с Одиссеем в Итаку вернулся.

— Кхрм, — профессор прекратил проверять моё сочинение и поднял голову от листа, — Отлично, молодой человек. Правда, отлично. Мне нравится, как Вы изящно показали связь времён от древнего Египта и Микенского царства до наших дней. — Он улыбнулся, — если позволите, я покажу коллегам Вашу работу, как пример богатого на метафоры с эпитетами язык.

— Конечно, — кивнул я, выдыхая.

Получилось! Самое сложное испытание позади. Осталась лишь История, но там я справлюсь. Надо только выдохнуть и собраться с силами. Бой с Керрой не так меня вымотал, как это сочинение. Мне в соседний кабинет идти, но из-за усталости кажется, будто поход за золотым руно предстоит.

Кабинет для экзамена по истории походил на предыдущий один в один. Даже плакаты на стенах висели такиеже. Прежним составом мы зашли в него и принялись ждать преподавателя.

— Прошу, разбирайте билеты, — голос преподавательницы, стоило ей войти, прокатился по аудитории бархатной волной. — Поторопитесь, у нас мало времени.

Абитуриенты вскочили с мест. Заспешили к преподавательскому столу, а я оказался на месте своих врагов — замер на стуле, словно громом поражённый.

Калипсо⁈

Я помотал головой и зажмурился.

Этого не может быть!

Вновь посмотрел на преподавательницу.

Тёмные волосы убраны в строгий пучок, только две прядки обрамляют лицо. Гармонируют с тонкими стрелками бровей. Алеют изгибы губ. Подчеркивают светлый тон кожи. Карие глаза смотрят серьёзно, но с лёгкой смешинкой…

Она надела очки в тонкой оправе и наваждение исчезло. Я встал из-за парты, выбрал билет и вернулся на место.

Нет. Всё же не Калипсо, но, как похожа. Уж я-то знаю. Целых семь лет мы с ней жили под одной крышей, пока Одиссей пытался выбраться с острова…

— Начнем экзамен по истории древних цивилизаций, — прервала мои мысли преподавательница и написала своё имя на доске. — Я профессор Виктория Сергеевна Светлова. У вас сорок минут.

Её каблуки отстучали чёткий ритм по паркету. Строгая юбка-карандаш подчёркивала каждое движение изящных ног, и она уселась за преподавательский стол.

Сорок минут? Да это же история. Я и за пять справлюсь.

Я глянул на билет.

Тема,Древний Египет и Микенское царство, как колыбель цивилизаций. Опишите социальную структуру Египта времён третьей династии. Назовите основные торговые пути между Микенами и Критом. Опишите ход битвы при Тиринфе в 3112 году до нашей эры.

Ну вот, о чём я и говорил. Пути я прокладывал, в Египте учился врачевать, а Тиринф защищал,

Ух, как давно это было. До сих пор помню, как мы с отрядом защищали северную стену. Как жрецы благословляли наше оружие, а лучники поливали врага стрелами. Именно тогда я впервые использовал молнии в бою. Весь город потом называл меня Громовержцем, пока не родился Зевс и я не подарил ему это прозвище.

Ручка второй раз за день заплясала по бумаге. Пять минут — и готово. Встал из-за парты. По аудитории прокатился удивлённый шёпот.

Подошёл к преподавательскому столу. Виктория Сергеевна склонилась над свежим номером «Исторического вестника». Её пальцы рассеянно поглаживали глянцевую страницу с фотографией недавних раскопок на Апеннинском полуострове. Заголовок гласил: «Новые находки ставят под сомнение привычную хронологию».

Кашлянул и она подняла голову. В карих глазах промелькнуло удивление:

— Уже? Прошло всего, — она посмотрела на часы.

— Пять минут, — улыбнулся я, протягивая листы и добавил: — Кирилл Орлов. Можно просто Кирилл.

— Вы студент, и я буду называть вас по имени отчеству, — она удивлённо посмотрела на меня и, забрала листы, вчиталась в ответы.

— Виктория, — произнёс я мягко.

— Виктория Сергеевна! — в её голосе прорезалась сталь, повеяло холодом, но глаза выдавали интерес.

Она сосредоточенно пробежала по ответам. Брови поползли вверх, а губы приоткрылись от изумления.

— Это невозможно, — она подняла взгляд. — Слишком быстро и развёрнуто. Вы списали.

— Обижаете, — улыбнулся я, внимательно разглядывая её.

Ни кольца аристократа, ни титула при представлении. Прекрасно. Все условия для осуществления моего плана, как на подбор.

Все пять минут, что я отвечал на вопросы, она не выходила из моей головы. Поразительное сходство. В мыслях возникали картины из времён жизни с Каллипсо.

При виде Виктории молодое тело затребовало своего. А связываться с местными аристократками себе дороже. На утро либо под венец поведут, либо придётся объясняться с разъярёнными родственниками из-за поруганной чести. Продажная любовь тоже мимо. Не терплю. Никогда не платил за такое.

— Просто немного разбираюсь в истории, — добавил я, поймав взгляд её тёмных как мёд глаз, и она замерла, — история Древней Греции и Египта — это моя жизнь.