Анна не верит в чудеса - Тимошенко Наталья. Страница 2

Еще только подходя к студии, Анна услышала шум. В этом не было ничего удивительного: по вечерам все три зала были стабильно заняты. Многие после работы хотели размять тело и зачастую выбирали вместо тренажерного зала тот или иной вид танца. В самом большом зале занимались зумбой, в среднем – латиной, а маленький, темный зал с огромными окнами, из которых зимой немилосердно дуло, достался Анне. Боди-балет был не так популярен, ничего удивительного. И если для преподавателей в студии оборудовали маленький закуток, где они оставляли вещи и даже могли выпить чашечку кофе, то все занимающиеся переодевались в одной раздевалке, толкаясь и поднимая страшный гвалт. Весной и осенью, когда желающих посещать танцы бывало стабильно много, администратору приходилось следить, чтобы никто не задерживался в раздевалке, и устанавливать очередь. Зимой с этим было, конечно, проще. Зимой немногим хочется ходить куда-то по вечерам, мерзнуть в просторных залах.

– Твои уже тут, в полном составе, – прошептала Анне администратор Кристина, скорчив многозначительную рожицу.

По вторникам и пятницам у Анны была особенная группа: «пожилая», как ее культурно называли сотрудники вслух, «старушки», как смеялись между собой. Это действительно были старушки. Пять женщин, в возрасте от семидесяти до семидесяти семи, дважды в неделю надевали легинсы и футболки, завязывали крашеные волосы в гульки и становились перед большими зеркалами. Все пять ни разу не пропустили ни одного занятия, что не могло не восхищать Анну, хотя она до сих пор не могла понять, почему они выбрали именно боди-балет. Женщины их возраста обычно, вооружившись лыжными палками, занимаются скандинавской ходьбой, а не балетом.

Тем не менее, когда Анна, переодевшись, входила в зал, все ее старушки уже стояли в третьей позиции и даже не тряслись от холода, хотя в зале было по-настоящему морозно. Владелица студии все обещала заклеить окна, но Анна понимала, что после Нового года этим придется заняться ей. Зима длинная, а надежды на владелицу уже нет.

– Дамы, добрый вечер! – поздоровалась Анна, как здоровалась каждый раз, приходя на занятие в эту группу. – Начинаем активную разминку, иначе через сорок минут мы все тут превратимся в сосульки.

– Криотерапия в нашем возрасте полезна, – хихикнула одна из старушек, и занятие началось.

Через сорок пять минут в зале было пусть не жарко, но уже и не холодно. Анна не давала возрастной группе тяжелых нагрузок, но даже легкие требовали от них определенных усилий, а потому согревали не хуже настоящей тренировки.

Анна хлопнула в ладоши, заканчивая занятие и привлекая внимание старушек, которые уже начали галдеть, как дети на школьной переменке.

– Дамы, всем спасибо за занятие, встретимся в новом году. Напоминаю, что занятия во вторник не будет, так что всех жду ровно через неделю.

– А почему не будет во вторник? – удивилась Ангелина Викторовна, самая пожилая из всей группы. Анне иногда казалось, что к ней уже медленно подбирается Альцгеймер, до того слабой памятью она обладала.

– Потому что Новый год же, первое января во вторник, – прежде, чем успела ответить Анна, сказала Лилия Венедиктовна, женщина с покрашенными в нежно-сиреневый цвет волосами, причем покрашенными явно в салоне, не на дому.

Справедливости ради стоит отметить, что все «старушки» из группы следили за собой: приходили с аккуратным маникюром, иногда с накрашенными ногтями, со следами легкого макияжа на лице; волосы, закрученные в гульки, были чистыми и подстриженными. Анна порой наблюдала за тем, как женщины переодевались и уходили, и всегда на них были изящные, хоть и старомодные украшения, шляпки с цветами и обувь на небольшом каблуке. Обувь удивляла Анну больше всего. В городе, где девять месяцев в году мокро и грязно, содержать ботинки в чистоте практически невозможно, но им это удавалось. При этом едва ли старушки богаты. Просто есть такой род людей, которые даже старость встречают элегантно и с высоко поднятым подбородком.

Подумав таким образом, Анна вдруг поняла, почему балет, а не скандинавская ходьба.

А меж старушками тем временем разрастался дружеский спор.

– И что? – не понимала Ангелина Викторовна. – Не новогодняя ночь же. Отметили – а вечером на занятия.

– Это тебе что, а Аннушка у нас девочка молодая, красивая, от ухажеров наверняка отбоя нет, – смеялась Виолетта Петровна, поглядывая на Анну. – Найдет чем заняться первого января и без твоей старой тушки.

Ангелина Петровна наконец сдалась, тоже захихикала, высоко поднимая худощавые руки и говоря, что ей в ее годы на тело жаловаться еще грех, а с Аннушкиной помощью она и в гробу молодухой будет смотреться.

Анна проводила старушек, но вместо того, чтобы выйти из зала, распахнула окно и вытащила из рюкзачка пачку сигарет. Морозная ночь тут же дохнула ей в лицо, окатила ароматами выхлопных газов и грязного снега, укрыла ледяной шалью разгоряченные плечи, но Анне было плевать. Почему-то вспомнился парень, смотревший на нее в автобусе. Что было в его взгляде? Не узнавание точно, не заинтересованность, не флирт, но он явно видел ее, смотрел именно на нее. Почему не подошел? Почему будто специально смешался с толпой?

Да просто вышел на нужной остановке, что ты выдумываешь, оборвала себя Анна. Парень как парень, может, вообще на пиццерию смотрел, а не на тебя. И вышел на остановке, чтобы зайти туда. А ты уже напридумывала себе. Все, забудь о поклонниках и букетах цветов, ты теперь не балерина. Вообще непонятно кто. Твой удел – старушки и жирные тетки, желающие похудеть без тренажеров. Будешь их тренировать до конца своей жизни, неудачница.

Выбросив недокуренную сигарету на улицу, Анна захлопнула окно и обхватила себя руками. Тело мелко дрожало от холода, в голове начинала разливаться мигрень. Надо быстренько выпить чашку халявного кофе и идти домой. Там не намного теплее, чем здесь, но есть обогреватель и теплые тапки, присланные из дома.

3

Анна не ожидала увидеть его так скоро. Вообще не ожидала увидеть, честно говоря. Просто пошла в магазин, купить что-то до того, как все население города вспомнит, что завтра Новый год и надо бы накрыть стол, покупку продуктов для которого они оставили на последний день. Анна даже в автобус не садилась, незачем было. Она просто стояла на перекрестке, ждала разрешающий сигнал светофора, а автобус проезжал мимо. И в окне Анна увидела его. Он находился все там же, в центре автобуса, только теперь у окна, поскольку людей было немного. На нем снова был бежевый пуховик, на воротнике которого все так же таяли снежинки, хотя снегопада сегодня не было.

Парень тоже заметил Анну, поймал ее взгляд и смотрел на нее до тех пор, пока автобус не увез его дальше. Это было немного странное ощущение: вокруг толпились люди, сигналили машины, все куда-то спешили, а Анна стояла у края дороги и смотрела на парня. А парень проезжал мимо и смотрел на нее.

– Ну, чего встала? – какая-то тетка в темно-коричневом пальто с силой толкнула Анну в плечо, и только тогда девушка заметила, что давно горит зеленый, а она мешает проходу.

Мотнув головой в попытках прогнать морок, Анна шагнула на проезжую часть и поспешила перейти дорогу.

Назавтра Анна опять его увидела. Только теперь уже ждала, предвкушала встречу. Сама себе говорила, что вероятность столкнуться с ним в третий раз ничтожно мала, если только не кататься на автобусе целый день, но ждала. Мама написала, что отправила ей посылку с кое-какими угощениями для новогоднего стола, а потому посылку обязательно требовалось забрать прямо сегодня. И она поехала. Не столько за посылкой, сколько желая увидеть парня в бежевой куртке.

Она нарочно заняла место на центральной площадке, нарочно повернулась к окну. И он появился за ее спиной внезапно, Анна даже не заметила, как подошел. Стоял теперь очень близко, если бы не тяжелый воротник пальто, Анна, может быть, даже почувствовала бы его дыхание у своего уха. Они снова играли в гляделки, и снова ни один, ни вторая не решались заговорить друг с другом и наконец познакомиться. И только когда до остановки оставалось всего несколько десятков метров, Анна на мгновение прикрыла глаза, собираясь с духом, чтобы обернуться, а когда открыла, позади нее уже никого не было. Анна резко оглянулась, чувствуя, как сердце забилось сильнее. Людей в автобусе было немного, и никого в бежевой куртке она не увидела.