Дельфания - Лермонтов Владимир Юрьевич. Страница 4

Змея ушла под пол, и теперь неизвестно было, как оттуда ее выудить. Тетя Валя сказала, что это — полоз, он не жалит, а кусает и порой очень вредит скотине, так как вырывает целые куски мяса. Стала рассказывать, что как-то оставила теленка на траве, а сама отлучилась на минутку, приходит, а тот кровью истекает, на животе большая рваная рана. Час от часу не легче, думалось мне. Тетя Валя ушла, а я остался один в часовне, где спряталась эта безумная змея. Я уже как охотник ждал, когда она вылезет, и через час мои ожидания увенчались успехом, она стала выползать. Из-под стены часовни она вылезала наружу, на фундамент, я быстро подскочил, и у меня появился момент, когда я мог спокойно разрубить ее, так как отверстие было маленьким, и она медленно появлялась из него. Голова ее уже скрылась за углом часовни, а тело ползло, она не видела меня. Я смотрел на нее оторопело и ничего не делал. Так не хотелось убивать. Вот, появился ее хвост, и она вся ускользнула в траву. Все, момент был упущен. Я принялся шарить в траве, так как ее нужно было отогнать в лес, от часовни, от дома, от мест, где мы ходим. Но сколько я ни рассматривал траву, ее нигде не было. Змея как сквозь землю провалилась!

Хотя тетя Валя потом убеждала меня, что мы ее серьезно напугали и она больше сюда не вернется, однако на сердце и душе было скверно, потому как во всем этом была какая-то мистика, знамение, которое следовало осознать, и принять правильное решение, что делать дальше. Прошел день, другой, переживания и эмоции улеглись, и мы успокоились.

На третий день мы с другом вечером сидели у очага, который находится в пяти метрах от дома. Мы развели огонь, сварили кашу. Было уже около двенадцати ночи, мы сидели под темным, звездным небом, смотрели на тлеющие головешки и разговаривали. Настроение у нас было мирное, возвышенное, ибо это то время, когда, наконец, можно посидеть в тишине, расслабиться и отдохнуть от суеты дня, от зноя и забот.

Рядом с очагом сделан столик из большого плоского камня, на котором мы обычно расставляем посуду и за ним же кушаем. Камень одним своим концом лежит непосредственно на стенке очага. Мы сидели так, пока не собрались ложиться спать. Я прихватил ведро и пошел к колодцу за водой, а мой друг вошел в дом, взял тарелку и вернулся к очагу, чтобы выложить кашу из чугунка, который стоял на столе. Было темно, да и к тому же у него слабое зрение — он носит очки. Он вернулся к очагу с тарелкой буквально через полминуты и, расположившись напротив стола, принялся перекладывать кашу. Потом он рассказывал, что почувствовал, как правой ногой наступил на что-то мягкое, будто это был кусок резинового шланга. Он вначале не обратил на это внимания и продолжал свое дело, пока не посмотрел наконец внимательно на то, на чем стоит его нога. Это была огромная змея, которая свилась нижней своею частью в спираль, а голова замерла на уровне пояса! Подобно, как стоит в своей знаменитой угрожающей стойке кобра. Он бросил тарелку и метнулся в дом, лица на нем не было. Я мигом схватил фонарь и выскочил к очагу, но там уже ничего не было, сколько я ни исследовал ближайшую территорию, змея как в воду канула. Это вконец нас расстроило и напугало. Я понял, что это была та же самая змея, что и в часовне.

И ведь самое главное, что буквально на мгновение мы отошли, как змея оказалась у очага. Она не испугалась ни нас, ни огня, хотя находилась в полуметре от него. Что за чудеса? Зачем она приползла к очагу? И еще странно то, что друг стоял на ней, а она никак не реагировала и терпела.

(Потом уже я поднял справочники по змеям и узнал, что это был кавказский оливковый полоз — быстрейшая из змей, он с такой стремительностью может пронестись мимо тебя, что остается впечатление, что промелькнула серая лента. Некоторые полозы не боятся человека, бросаются на него, прыгают высоко, целясь в лицо!)

«Что это за знамение? — думал я. Что она хотела сказать мне?» Я терялся в догадках и домыслах, но ничего не приходило на ум. Только лишь на сердце становилось все мрачнее и тяжелее.

Глава 3. ПРАЗДНИК ЖИЗНИ

Вот и лето пришло, наступил праздник Святой Троицы или Пятидесятница. К этому празднику у меня особое отношение. Природа уже вошла в свою силу обновления и расцвета: все поет, кипит, играет и веселится. В это время мы наблюдаем воссоздание того, что казалось зимой мертво и безжизненно. Мы становимся свидетелями чуда — сказки Воскресения. И понимаем, что для Всевышнего нет ничего невозможного, что Создатель устроил этот мир с большой Любовью, влил в каждую частичку Своего творения океан Нежности, Красоты и Благодати.

Скажу вам, что в духовной практике понимание Святой Троицы стоит на самом высшем месте, потому как осознать и прочувствовать это таинство возможно только высокодуховным лицам. Ведь постигнуть, как Господь проявляется в трех лицах, простому разуму не посильно. Для понимания Троицы нужно настежь распахнуть свое сердце, душу. И тогда в них ворвется ветер бесконечной радости, блаженства и любви. Благодарности Всевышнему за то, что ты просто живешь, просто дышишь и любуешься великолепием мира.

Редко кто знает, что в истории человечества зафиксировано всего лишь два явления Святой Троицы. Первое явление трех Странников было Аврааму (2000 л. до Р.Х.), второе — Валаамскому. подвижнику и молитвеннику преподобному Александру Свирскому в 1508 году. Три Мужа, облаченные в светлые одежды, осиянные Небесной славой, посетили монаха Александра.

Много храмов на Руси построено в честь Святой Троицы. В канун этого чудного праздника храмы украшают растениями, травами, цветами. И я, как никогда, постарался нарядить свою часовенку зеленью. Будто чувствовал, что делаю это в последний раз. Если бы вы тогда заглянули внутрь часовенки, то ахнули, насколько красиво, необычно, просто сказочно получилось! Будто попадаешь в иной мир, страну детства, радости и леса. Воздух часовенки наполнился ароматами трав, восковых свечей, ладаном. Сладость, покой, безмятежность заполнили все пространство. Каждая икона, а их было более двухсот, была украшена цветами, а большие иконы — еще и рушниками.

Было много гостей, немало слов, добрых пожеланий. Много было колокольного звона. Я залезал на колоколицу, а там всегда было ветрено, и небо будто становилось ближе. Один колокол, большой, носил имя Владимир, второй, поменьше, Ольга, и еще два куска рельса здесь висели. Что за чудный перезвон получался! Будто весь мир наполнялся весельем, радостью, а главное, верой в добро и в то, что все самые лучшие наши мечты сбудутся.

Уже поздно вечером я, оставшись один, совершал вечернее молитвенное правило в часовенке. Я стоял на коленях, опустив на пол руки, а на них положил голову и закрыл глаза. В таком положении я был, наверное, долго. Как вдруг я ощутил физически, что одна моя рука лежит на одном большом крыле, а другая — на другом, и эти крылья, то есть по сути пол, разделившись на две половины, стали взмахивать вверх-вниз, и мы все вместе стали подниматься вверх! Будто часовня действительно была застывшей деревянной птицей, которая вдруг ожила и стала взлетать. Мы поднимались все выше и выше. Это было чудесное переживание, будто наяву я летал на деревянной птице за облака.

Потом, выйдя из часовни на поляну, я осмотрелся вокруг. В лунном серебристом свете на поляне стояли часовня и колоколица и виделись они как два странника: один маленького роста, полный, мудрый; другой высокий, худощавый, сложенный непропорционально, чуть сгорбившийся, на голове шляпа, слегка съехавшая набок. Можно ли передать такое необычное видение словами — странники шагают по земным дорогам и небесным просторам среди мерцающих звезд. Они остановились на мгновение на поляне, перевели дух и вот-вот тронутся в свой бесконечный путь по Вселенной. Куда они следуют? Зачем? Какие тайны мира разгадали они? О чем они могут поведать тем, кто встретится им на пути?

Я спустился к домику, оглянулся назад и вдруг увидел, что с небес упала ярко-синяя звезда прямо на крест часовни и своим светом «облила» все строение.