Вперед в прошлое 8 (СИ) - Ратманов Денис. Страница 8

Знание, что любовь у некоторых приобретает уродливые формы и скорее напоминает одержимость, отходит на второй план, и теплится надежда, что рано или поздно Наташка бросит своего старикашку. После встречи с Андреем в театре заеду домой перекусить и — к отцу, поговорить о «Славянах». Как там Лао-Цзы сказал? «Если кто-то причинил тебе боль, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывает труп твоего врага».

Вот отец и поможет мне понять, есть ли возможность ускорить процесс падения трупа в реку.

В моем любимом фильме была замечательная фраза монашки, когда главный говнюк ударил ее по щеке: «Иисус учил подставлять вторую щеку. Но, наверное, он просто не встречал таких говнюков, как ты». Далее последовал удар в пах.

Что и куда повернется, пока неясно, одно я знаю точно: не стоит нарываться, но и лапки опускать нельзя.

Потом — суббота, поездка с кофе на электричке в областной центр. Надеюсь, Илья меня подстрахует, все-таки огромную сумму буду везти. Но даже если нет, риск минимален, потому что все клиенты меня знают, у нас более-менее доверительные отношения, и они видели меня в сопровождении здоровенного лба — Канальи. Несколько выездов пройдет прежде, чем они поймут, что я теперь один.

В воскресенье все то же самое, только маршрут другой.

Как жаль, что я так мало помню, и знания мои не привязаны к конкретным датам. Не помню даже, сколько просуществовало МММ: три месяца, полгода, год, два… Скорее полгода-год. То есть в зависимости от того, когда стартовала продажа акций, можно позволить маме порезвиться несколько месяцев, а в феврале вынудить ее все продать. Она как раз добьется, чего хотела, и неплохо заработает.

Так я думал, готовя себе тосты в стиле девяностых: без масла обжарить кусочек батона до золотистой хрустящей корочки, намазать тонким слоем масла и, пока он горячий, положить два ломтика сыра. Приготовить веточку укропа и ломтик помидора. Тут главное — проявить силу воли и дождаться, пока сыр расплавится. Укроп, помидор сверху — и вуаля! В сочетании со сладким кофе — чистый и абсолютный кайф. Корочка хрустит на зубах, соленый мягкий сыр контрастирует со сладостью напитка, а помидор и укроп придают лакомству пикантность.

Как здорово, что теперь я могу есть что хочу и сколько хочу! Все-таки еда — самое доступное удовольствие. Поборов желание сделать еще бутербродов и объесться, я побежал в библиотеку. Сперва — в нашу, расположенную в пяти минутах ходьбы от дома.

Библиотекарша отчитала меня за то, что я не в школе, и сказала, что «Коммерсантъ» они вообще не выписывают. Чтобы вхолостую визит не пропал, я спросил, есть ли «Хроники Амбера», последние книги. Оказалось, что были только две, но первую не вернули злые люди, потому вторая — только в читальном зале.

Пришлось мне ехать в центр, потому что, если сейчас пойду в школу, надо будет сидеть на уроках. Отправился я туда на автобусе — мопед рискованно надолго оставлять без присмотра, а в библиотеку его закатить не дадут. Вышел на конечной, возле рынка, где все было по-прежнему: роился народ, орали зазывалы, старушки продавали зеленые шары маклюры — для суставов, от геморроя, импотенции, слабоумия и порчи. Самое смешное, что эта маклюра в ста метрах от рынка растет, падает на дорогу, и машины давят плоды колесами.

Виноград у торговцев еще был, а также изобиловали груши и яблоки, а вот инжир в наших краях уже не спел — похолодало. Зато на подходе хурма, и она здорово разнообразит наш с дедом ассортимент, ведь то, что продавалось на московских рынках, есть было невозможно.

Возле главного входа в рынок, который с другой стороны, наверняка уже стоял на посту тезка-валютчик. Проведать его, что ли? Узнать, последовал ли он совету не поддаваться панике по время событий Черного октября? А заодно дам ему команду скупать ваучеры. Нет, рано. Это надо делать, начиная с апреля, когда инфляция разгуляется.

Решив отложить встречу с Павлом до субботы, когда придется менять доллары, я двинулся к библиотеке Прошел метров сто, и тут мне на глаза попались два натужно улыбающихся паренька, они напоминали одуванчики: один сдутый, второй — со светлыми волосами, торчащими в стороны. На обоих, как жилеты, были надеты огромные таблички: «МММ», ждем вас! Мы рядом!' — и зеленая эмблема в форме яйца с тремя веселыми буквами.

Так… Похоже, библиотека мне больше не нужна.

Я подошел к пареньку справа, с одуванчиком на голове, и сказал:

— Привет. Вы же «МММ» рекламируете, да?

Парни закивали, синхронно перетаптываясь с ноги на ногу.

— А где тут пункт продажи ваучеров?

Оба так же синхронно кивнули на универсам, и ответил парень, бритый наголо:

— Пока там. Стоит будка сразу за входом, увидишь.

— Спасибо. А как давно пункт открылся? — уточнил я, не особо рассчитывая на ответ.

— Да фиг знает, — дернул плечами одуванчик. — Мы тут толькопятый день стоим.

— Ясно, спасибо.

Я направился к универсаму, вошел внутрь. Парень не обманул: возле входа стоял маленький ларек с эмблемой «МММ», похожий на те, где продавали билеты «Спортлото», весь обклеенный Леней Голубковым, Мавроди и графиком, где вместо цифр — сапоги, шуба, автомобиль. Акции желали купить две замызганные тетушки и школьник, примерно мой ровесник.

Метрах в десяти от ларька работал сварщик, монтировал железный каркас, где угадывался дверной проем. Я пристроился за школьником. Очередь двигалась медленно, женщина-кассир долго объясняла второй тетушке, не решающейся расстаться с деньгами, что акции стремительно набирают в цене, завтра дороже, чем вчера. И дальше в том же духе. Наконец ликбез закончился, покупательница, разинув рот, уставилась на листок с курсом купли-продажи акций, прикрепленный над окошком: покупка 5300, продажа 5350. Смотрится все, как курс обмена валют, и можно рассказать экономически неграмотному человеку, что эти 50 рублей разницы и есть то, что обеспечивает фантастический рост цены акций.

Паренек передо мной приобрел ваучер и понес его перед собой, как флаг, блаженно улыбаясь. Наверное, разбил копилку, все сбережения выгреб.

— Здравствуйте, — сказал я в окошко. — Скажите, а как давно открылся этот пункт купли-продажи?

Наверное, это был самый глупый вопрос, который услышала продавщица, распахнула глаза. Но все-таки ответила:

— Недели три как.

— Спасибо, — кивнул я и удалился, чем привел ее в замешательство.

Значит, в Москве торговля ваучерами началась примерно полтора месяца назад — гораздо раньше, чем я приехал спасать деда. Очень, ну просто чертовски интересно! Значит, я путаюсь в датах, а не реальность так стремительно меняется. А еще это значит, что на обогащение у мамы есть в худшем случае два месяца, в лучшем — четыре. Правильнее ориентироваться на два.

Спросив у прохожего, который час — двенадцать двадцать — я, обходя рынок по дуге, направился к своей остановке мимо стихийных торговых рядом, дивясь ценам. Виноград — в среднем четыреста (нам сдают оптом по 250). Груши — столько же, яблоки так вообще по сотке, но в Москве свои есть, и они дешевые, перепродавать их нет смысла: больше замучаешься все это таскать.

Взгляд зацепился за знакомую фигуру стоящего спиной мужчины, его под руку держала щебечущая блондиночка в беретике и короткой клетчатой юбке и спортивной олимпийке. Мужчина повернул голову, и я узнал отца. Он знатно раздобрел, и на бритом затылке появились складки.

Я мотнул головой — а вдруг показалось? Думал, девчонка, которая ему в дочери годится, случайно его так взяла, скоро она отстранится, будет держать дистанцию, но нет! Папаня положил пятерню на ее задницу и сжал пальцы. Девочка захихикала.

Сердце затарабанило, казалось, в горле, меня захлестнуло возмущение. Первым желанием было поравняться с ними и прямым текстом спросить, как здоровье Анны, не мучает ли ее токсикоз. Но есть ли у меня право так делать? В конце концов, он не матери моей изменяет, а Лялиной, с которой они даже не расписаны.

Женщине, которая от него беременная, и Мартыновых в апреле или мае станет больше, даже если отец не даст ему свою фамилию, и мелкий останется Лялиным.