Двуглавый. Книга первая (СИ) - Казьмин Михаил Иванович. Страница 6

— Я, как ты понимаешь, из тех дворян, что принадлежность к сословию сохранили, — закончил свой обзор тёзка. — В обмен на обязанность служить царю и отечеству на военном либо гражданском поприще.

— А кто не захочет служить? — захотелось мне уточнений.

— Не поступит до двадцатипятилетнего возраста на службу без уважительной причины — всё, вывод из дворянского сословия и самого, и всех его потомков, — пояснил дворянин Елисеев.

— Строго, — уважительно прокомментировал я. А что, революция сверху она всегда лучше, чем снизу, есть тут кого и за что уважать.

— Строго, — согласился тёзка. — Ты вот недоумевал, как я так ловко с пистолетом управляюсь. А у нас право на оружие имеют все, кто не псих и не судим, но дворяне владеть оружием просто обязаны, как и учиться его применять. У меня и матушка стрелять умеет, и старшая сестра, младшей рано ещё, но тоже учиться придётся.

— Есть ради чего или власть просто держит вас в тонусе? — удивился я.

— В тонусе? — переспросил тёзка. — Да, скорее так, — правильно понял он смысл незнакомого выражения. — Просто оружие дисциплинирует. Служба, кстати, обязательна только для мужчин, женщины служат по желанию лишь, но уметь обращаться с оружием дворянки всё равно должны. Нас и на особые стрелковые сборы собирают ежегодно.

Хм, а неплохо придумано… На случай каких-то социальных потрясений иметь под рукой целое сословие, верное и дисциплинированное, да ещё и не просто вооружённое, но умеющее хотя бы простой лёгкой стрелковкой пользоваться, может оказаться очень полезным. Если я понимаю правильно, то у дворян тутошних имеются и свои оргструктуры, помню, читал когда-то про дворянские собрания, то есть и мобилизацию провести, если что, найдётся через кого. Опять же, немало дворян среди офицеров, а это тоже не просто так. Да и без потрясений такой вооружённый кадровый резерв лишним не будет. Тем более, держать дворян в тонусе — дело, насколько я мог судить, не шибко и затратное. Ну что там за сборы? Какая-нибудь воинская часть, хоть тот же батальон, где тёзкин папаша командиром, и место предоставит, и кормёжкой обеспечит без особых затруднений, и стрельбищем. Впрочем, тут, похоже, и ещё что-то есть…

— Виктор, — мягко начал я, — скажи, пожалуйста: что ты мне не договариваешь?

Ну точно, уже через несколько мгновений я примерно понял, что именно старательно обходил стороной тёзка, но выглядело то, о чём он умалчивал, как-то очень уж странно, не сказать бы грубее. Ладно, вот сейчас и разберёмся.

— Так и будешь всегда читать мои мысли? — тёзка, похоже, обиделся.

— Как и ты мои, — примирительно ответил я. — И мог бы заметить, кстати, что не настолько это легко. Я, например, почти ничего из того, о чём ты сейчас думаешь, просто не понимаю. Так что давай уж, рассказывай.

— А стоит ли? — задался тёзка риторическим вопросом. — Раз ты не понимаешь, так оно, может, и к лучшему? Да и не настолько это важно…

— Стоит, — нажал я. — Во-первых, ты всё равно будешь о том думать, тогда и я узнаю. Во-вторых, ты, конечно, лучше меня разбираешься в вашей жизни, но в жизни как таковой лучше разбираюсь всё-таки я. Просто потому что жизненного опыта у меня больше, а, уж поверь мне, большая его часть и здесь пригодится. И для нашей с тобой задачи лучше будет, если твоими познаниями ты поделишься со мной скорее и как можно в большем объёме.

— Нашей задачи? — недоумённо переспросил он. — Это какой же?

— А что, наше с тобой выживание в твоём молодом здоровом теле на такое звание не тянет? — искренне удивился я. — Стрелял-то тот урод на дороге в тебя, и стрелял умышленно. И что, друг мой, из того следует?

— Что же? — не сообразил тёзка.

— Что будет и повторная попытка убить. И заметь, не только тебя убить, но и меня добить окончательно. Может, кстати, и не одна. А я, как ты понимаешь, ну о-о-очень хочу этого избежать. Жить только в виде второго сознания в чужом теле один хрен лучше, чем не жить вообще. Или у тебя на этот счёт иное мнение?

— Похоже, ты прав, — со свойственным ему благоразумием признал тёзка. — Но это в том лишь случае, если убить и правда пытались меня.

— Вообще-то ты сам говорил, что стрелял он в тебя, — напомнил я. — Да и всё случившееся это подтверждает.

— Каким же образом? — затребовал тёзка разъяснений. Ну, такого добра для хорошего человека не жалко…

— Ну, смотри сам, — принялся я ему разжёвывать. — Ты ехал в Москву, он из Москвы. Так?

— Так, — согласился Виктор.

— Значит, двигался наперехват, — пояснил я. — Опознал этот козёл, скорее всего, твою машину, она у тебя приметная, да и номер он наверняка знал. Я так понимаю, он собирался завалить тебя именно на дороге подальше от Москвы, чтобы нашли не сразу и у него было время скрыться. Может, кстати, и тело планировал спрятать или вообще сжечь с машиной вместе.

Тёзку передёрнуло. Хорошо так передёрнуло, и страх его я очень даже явственно почувствовал.

— Но это, дорогой мой, ещё не всё, — принялся я дожимать товарища. — Я, видишь ли, точно знаю, что там, в моём мире, меня никто убивать не собирался. Не за что потому как.

— А меня, по-твоему, есть за что⁈ — тёзка от души возмутился.

— Получается, что есть, — не стал я щадить дворянина Елисеева и вывалил на него итоги своих ночных размышлений. — И меня, сказать по правде, очень печалит, что ты не можешь этого вспомнить, — добавил я. — Смог бы — нам с тобой было бы намного легче. Есть, конечно, возможность, что тебя с кем-то перепутали, но я бы на такое надеяться не стал. Речь о нашей с тобой жизни идёт, и перестраховаться тут куда лучше, чем недобдеть.

— Не поспоришь, — вздохнул тёзка. Вздохнул, что меня обнадёжило, не сразу, хорошо подумал предварительно. Приятно всё-таки иметь дело с умными людьми, хорошо бы, в данном случае оказалось ещё и полезно. — Но всё равно, ничего похожего я припомнить не могу.

— Вспоминай, дорогой, вспоминай, — наседал я. — Не сейчас, так завтра, послезавтра или ещё когда, но лучше бы поскорее. В идеале — раньше, чем случится вторая попытка нас с тобой прикончить.

— И когда, по-твоему, она случится? — встревожился тёзка.

— Когда до заказчика дойдёт известие о провале первой, — ну да, никакой особой конкретики мой ответ не содержал, но откуда ж её сейчас взять? — Плюс какое-то время на подготовку второго захода, — добавил я в том же духе.

Тёзка замолчал, погрузившись в раздумья, явно невесёлые.

— Я так и так в Покров на лето вернуться собираюсь, — наконец выдал он. — Значит, надо тут в Москве поскорее дела закончить и уезжать. Там, думаю, спокойнее будет…

Пришла моя очередь задуматься. В принципе, ничего плохого я в этом тёзкином плане не увидел. Да, просто, примитивно, я бы даже сказал, но в маленьком городе, где тёзкина семья наверняка не из последних, убийцам будет действовать уж всяко сложнее. Так что вполне себе может и сработать…

— Ну и хватит пока о грустном, — я решил вернуться к тому, с чего начал. — Так о чём там ты умолчал?

[1] У Виктора Михайловича глаз-алмаз:) 1 чарка = 123 г

[2] Манифестом 5 апреля 1797 года Павел I ограничил работу помещичьих и государственных крестьян на господина (барщину) тремя днями в неделю и запретил привлекать крестьян к работе по воскресеньям. Самое же главное — царь разрешил крестьянам жаловаться властям на помещиков, не исполнявших это повеление

Глава 4

О страшных тайнах и храмах науки

— Сказать по чести, я и сам толком не понимаю… — не особо уверенно начал тёзка. — Разное говорят…

Сосредоточившись на беседе, я не стал прислушиваться к его мыслям. Так, пожалуй, даже интереснее, если тёзка сам расскажет.

— Когда Николай Первый крепостное право отменил, для многих дворян это было как конец света, — кажется, тёзке удалось наконец собраться с мыслями. — Тогда дворянство увлеклось всяческой мистикой — спиритизмом, прорицаниями, прочей разной чепухой.