Война вампиров - Леруж Гюстав. Страница 3

Дарвел был в восторге от этого путешествия, которое оказалось быстрым и настолько легким, словно было продумано и подготовлено давным-давно. Когда они прибыли из Коломбо в Карикали, носильщики отнесли их в паланкине во дворец богатого раджи, где обоим был приготовлен достойный прием. В отдельном зале путников ждал роскошно накрытый стол, но, кроме многочисленных слуг, готовых предупредить их малейшее желание, там больше никого не было. То же самое не раз повторялось и дальше, отчего поездка превращалась в сказку наяву. В каждом дворце, где они останавливались, их ждали комфорт и покой.

Наконец однажды после полудня путешественники достигли монастыря в Келамбре. Его грандиозные купола возносились над вершинами пальм и магнолий, а стройные минареты четко вырисовывались на безоблачной лазури неба. Огромный, поросший лотосами и лилиями пруд окружали храмы и дворцы из белого мрамора и черно-розового гранита, а некоторые из них смело могли бы посоперничать со знаменитыми святилищами Египта. Там были аллеи, по обе стороны которых возвышались каменные слоны, несущие на спинах статуи многочисленных богов, и целые леса великолепных колонн, украшенных искусной резьбой.

Дарвел оглядывался по сторонам, восхищенный всем этим великолепием, а брамин, служивший ему проводником, привел ученика на огромный двор, в центре которого бил несказанной красоты фонтан. Неожиданно для себя Роберт испуганно вскрикнул. На берегах священного водоема, где брамины по несколько раз в день совершали омовения и обмывали статуэтки божеств, ом увидел множество людей, сидевших в самых странных и неестественных позах. У Роберта болезненно сжалось сердце. Он почувствовал, что увиденное зрелище причиняет ему невыносимые страдания, и ему на миг показалось, что он очутился в преисподней.

— Что это и где мы? — с трудом прошептал он.

— Это место, где факиры добровольно подвергают себя всевозможным испытаниям и мукам, чтобы снискать благорасположение божества, — ответил Ардавена. — Погляди, вот этот, чтобы сохранить обет молчания, зашил себе рот, оставив только маленькое отверстие, которым втягивает через трубочку рисовый отвар. А вон тот много лет назад велел прибить себя за уши к дереву. За это время ствол его раздался вширь, растянул уши, и теперь они похожи на крылья нетопыря. Вот еще один. Он так долго держал руки, связанные веревкой, сжатыми в кулаки, что отросшие ногти вонзились в тело и вышли с наружной стороны ладони. Теперь он, подобно животному, бежит на четвереньках к своей плошке с рисом.

Роберт молчал. Все увиденное казалось ему сном, каким-то невероятным кошмаром.

На верхушке невысокой колонны неподвижно сидел человек, напоминавший больше высохший скелет. Похоже, жизнь уже давно покинула его. Седая борода спадала ему почти до пояса, а в пыльных всклокоченных волосах свили гнездо птицы. Маленькие золотистые гекконы бегали по нему, проскальзывали между пальцами коричневых, как у мумии, нот.

Там было еще великое множество добровольных калек, измысливших себе столь изощренные муки, что Роберт с трудом подавил приступ накатившей дурноты.

— Идем отсюда! — взмолился он. — Яне могу больше на это смотреть! Как вы можете допускать подобное варварство?!

— Я не могу этому препятствовать, — ответил брамин. — Запрети я пытки, на которые обрекают себя эти бедняги, монахи и послушники сразу перестанут подчиняться мне. Скоро ты убедишься, что я и так уже многое сделал, чтобы смягчить жестокость древних нравов…

— Но это просто возмутительно!

— Мы побеседуем на эту тему после, а теперь я покажу тебе более приятное зрелище.

Роберт промолчал. Он уже понемногу начинал сожалеть, что столь поспешно принял предложение брамина и полностью сдался на его милость.

«Возможно, он и впрямь добился моего согласия стать его учеником, используя свои чары… Я и опомниться не успел, как мы уже ехали сюда!» — размышлял Роберт, вспоминая истории о купле-продаже души нечистому.

От этих мыслей его прошиб холодный пот. А хуже всего было то, что старик с мудрыми светлыми глазами читал теперь в его душе, как в открытой книге, и Роберт ощущал, что он себе не хозяин.

Однако немного погодя тягостные думы развеялись, и Дарвел сказал себе:

«Нет, Ардавеиа не может лгать. Я чувствую, что он кристально чистый человек, и доверяю ему. Значит, я должен научиться у него отличать добро от зла и постараться постичь причину того, что привыкли именовать чудесами».

Наконец они вышли к роскошным садам, окружавшим дворец настоятеля, которому позавидовал бы не один могущественный раджа. Тут царила первозданная тишина. Изваяния бесчисленных божеств оживляли густую зелень зарослей, отражаясь в зеркальной глади прудов. Роберт остался очень доволен, заметив, что отведенная ему башня стоит особняком, окруженная живой изгородью из колючих кактусов и акаций.

«Здесь я буду совершенно свободен», — подумал он.

Ардавена, однако, обрадовал его еще больше, когда по выбитым в скале ступенькам провел в просторный сводчатый зал, куда свет лился через отверстие в куполе. Это была самая настоящая научная лаборатория, оборудованная по последнему слову техники. Там имелась отличная библиотека, шкафы, заполненные химическими препаратами и ретортами, готовые для работы электрогенераторы, а соседнее помещение, выложенное от пола до потолка белым мрамором, предназначалось для проведения секций.

— Ну вот, здесь ты найдешь все необходимое для работы, — сказал брамин. — Если что-то понадобится, дай мне знать, и я выполню твою просьбу в самое кратчайшее время.

— А раньше здесь кто-нибудь жил? — спросил Роберт.

— Нет, ты первый. Все приборы прямо со склада, ни одна бутылка и колба с препаратами не распечатаны, а книги даже не разрезаны.

Обозревая свои владения, сверкавшие стеклом, хромом и никелем, Роберт радовался, как ребенок, но восторг его достиг апогея, когда он обнаружил целую кучу книг и фотографий, посвященных Марсу.

— Вот видишь, я знаю, что тебя больше всего интересует, и в меру сил своих позаботился о том, чтобы ты мог заниматься, чем душа пожелает, и проводить исследования любым методом, который сочтешь наиболее подходящим. Более того, в своей работе ты можешь не считаться ни со временем, ни с расходами. Не один ученый позавидовал бы таким условиям.

Роберт снова почувствовал вкус к работе и принялся мечтать об открытиях, способных изменить мир. На время он погрузился в чтение научных трудов и много дней не виделся с Ардавеной.

А брамин, словно для того, чтобы окончательно завоевать доверие молодого человека, предоставил ему полнейшую свободу позволив покидать пределы монастыря, а огромный слон вместе с погонщиком был готов в любой момент отвезти Роберта в близлежащие леса.

В распоряжении Дарвела было двое слуг, а в лаборатории ему ассистировав малаец, раньше бывший аптекарем в Сингапуре, так что на жизнь Роберт не жаловался.

Каждое утро он прогуливался по саду наполненному запахом тропических цветов и пением птиц, а когда становилось слишком жарко, отправлялся в лабораторию которую покидал только под вечер, чтобы подкрепиться. День обычно заканчивала мечтами при лунном свете, озарявшем аллею, обсаженную гигантскими баобабами и тамариндами.

Ардавену Роберт навещал довольно редко. Тот чаще всего что-то читал или писал, затворившись в своей тесной холодной келье, где был только тюфяк, набитый сеном, и кувшин с водой. Там же нашел себе приют и тигр Моуди, с которым Дарвел очень подружился. Едва завидя Роберта, зверь подходил к нему и начинал тереться о ноги с ласковым мурлыканьем, а Дарвел гладил его мягкую черно-желтую шерсть.

Молодой человек чувствовал себя так спокойно в своем уединении, что теперь вовсе не жалел о суете покинутого им добровольно шумного мира. Следует добавить, что Ардавена никогда не пытался навязать ученику той аскезы, которую исповедовал сам. Еда, которой кормили Роберта, была легкой и вкусной, сочетая в себе изысканность европейской и восточной кухни.

Для полного счастья Дарвелу не хватало только хоть каких-нибудь известий о Ральфе, которого он полюбил как брата, поскольку у Роберта было мало друзей. Однажды, когда они с Ардавеной шли по длинной и широкой подземной галерее, освещенной светом факелов, молодой человек вновь посетовал учителю на тоску о друге, и тот спросил: