Торнан-варвар и жезл Тиамат - Лещенко Владимир. Страница 90

– Нет никакого жезла и никакой девки! – упрямо проговорил Саректа.

– Спрашиваю в последний раз!…

– Торн, он, кажется, не врет! – успокоившаяся уже Марисса протягивала какой-то пергамент, найденный ею на столе. – Он тут писал про нас донесение… Вот: «Задержано трое, из них одна женщина, именующая себя посланницей храма лжебогини Тиамат…» Тьфу! «При них обнаружены грамоты и письма, и я полагаю, что надлежит их допросить не мне одному, а нескольким из облеченных правом…» Понимаешь?!

Чего уж тут не понимать – жезл, видимо, остался там, в развалинах храма, вместе с Лиэнн. Если только эти уроды не выбросили его, не придав старой реликвии значения.

– Ладно, нужно уходить.

– Торн, тут еще остались мои клинки!

– Они в оружейной, распутная поганка, – прошипел обер-инквизитор. – Можешь сходить туда и забрать их…

Торнан посмотрел на камин, где в углях рдела кочерга. Затем, не забыв запихать кляп обратно в рот, перевернул пленника ничком, благословив изобретателей станка, завернул сутану, обмотав ее подолом голову, и распорол серые штаны аккурат на заднице. Взял кочергу и клеши, предварительно надев валяющуюся тут же рукавицу.

– Эй, ты меня слышишь?

Инквизитор промычал что-то в ответ.

– Так вот, – щипцами он раздвинул бледные вялые ягодицы Саректы, – ты выродок и ублюдок, но ты еще и мужеложец… Если бы ты не лез ко мне, я бы просто свернул тебе шею. Но раз ты так, то… – Торнан сделал паузу. – То пусть и смерть твоя придет через задницу! – И стремительным движением вогнал кочергу в прямую кишку митраиста.

Покончив с Саректой, Торнан, не обращая внимания на потрясенные взгляды друзей, заглянул еще раз в стол покойного. Он был почти пуст. Пара деревянных фаллосов, при виде коих Торнан брезгливо поморщился, раскладная наваха, давно не точенная, какие-то свитки. И пригоршня серебряных и медных кулонов с тремя языками пламени – знаков инквизиторского ордена. Все-таки то, что было нужно им, местный жрец хранил у себя.

Внезапно зазвонил дверной колокольчик. Все трое замерли на месте.

Совершенно непонятно было – что делать? Бежать прочь, не разбирая дорогу, затаиться, не отзываясь, или хотя бы спросить – кто там?

Торнан принял решение. Схватив большую медную бляху, он нацепил ее на шею, взял какой-то свиток и вооружился клещами. А потом, подойдя к двери, грубо осведомился:

– Кто там?

– Это брат Морк, с ведомостями на подпись к приору.

Обернувшись, Торнан показал спутникам один палец – мол, только один. Марисса кровожадно ухмыльнулась.

– Отец Саректа занят, никого не принимает, – сообщил Торнан.

– Я все же хочу с ним побеседовать, – настаивал служитель. Вряд ли он что-то заподозрил – скорее, просто считал свое дело слишком важным.

– Хорошо, проходь, уважаемый, – Торнан сбросил дверной крючок.

«Ты сам этого хотел, урод», – подумал капитан, опуская тело худого монаха с переломанной шеей на пол и вновь запирая дверь.

Фомор, не дожидаясь команды, уже переодевался в сутану одного из слуг.

Они опять торопливо принялись осматривать кабинет.

– Так, – сообщил Торнан две минуты спустя. – Боги определенно за нас.

Кабинет местного обер-инквизитора имел две двери – обычную, через которую его ввели сюда, и выходившую на черную лестницу, запирающуюся изнутри на простой засов. Тут же, в предбаннике кабинета, стояли прислоненные к стене волокуши, полозья которых еще блестели от сала.

Дальнейшее произошло быстро, как только можно. Торнан, сунув за пояс несколько инструментов из коллекции Саректы, завершил экипировку большим острым топором, став окончательно похожим на заплечных дел мастера, каким ему и положено было выглядеть. Потом сорвал с пальца мертвого инквизитора перстень с рубином.

Они бросили вторую сутану на доски, сверху легла куртка Торнана и ятаган – чтобы в случае чего схватить сразу. Затем, вымазав Мариссу в крови, добытой из канцеляриста, и обильно окропив кровью ее же лохмотья, они уложили девушку на волокушу, набросили сверху рогожу и вытащили в коридор. Осталось лишь задвинуть засов с помощью шелковой нити, сложенной вдвое и наброшенной на рукоять щеколды. Пусть теперь гадают, чем там ихний приор занимается…

Теперь осталось лишь выбраться наружу, запудрить мозги страже, и они будут спасены.

Они стащили волокушу с лестницы, пройдя узким коридорчиком, двинулись по освещенному факелами проходу, почти безлюдному.

– Э, постойте-ка…

Еще секунду-другую жила надежда, что это относится не к ним, но увы – похоже, удача не могла улыбаться бесконечно.

– Э, я вам говорю, двое с бабой…

Торнану потребовалась вся выдержка, чтобы не рвануться прочь, расшвыривая идущих по коридору инквизиторов. «Только бы Марисса не сорвалась!» – подумал он, нарочито неторопливо останавливаясь и разворачиваясь. Но Марисса не потеряла хладнокровия и смирно себе лежала под рогожей, весьма натурально постанывая.

К друзьям неспешно подошли, шаркая сандалиями, два инквизитора, судя по серебряным кулонам – довольно высокого ранга.

– Э-м-м-м, – пренебрежительно морщась, произнес один из них, – куда это вы тащите эту… грешницу?

– Велено отволочь за стену, да и зарыть там где-нибудь, – глядя прямо в глаза митраисту, поведал Торнан.

– Но она же еще живая? – удивился второй.

– Точно так, – закивал Чикко, – вот так и велено закопать.

– И кем же это, позвольте спросить? – не унимался второй.

– Великим инквизитором Саректой, ими самими, – подобострастно ответил маг.

– А ты, милейший, будешь, если я не ошибаюсь, палач? – с той же высокомерной гримасой спросил старший из двух. Судя по длинному костлявому лицу с тонкими чертами и темным волосам – дворянин чистых кровей.

– Точно так, – кивнул Торнан. – Палач мы будем.

– В таком случае па-атрудись пройти с нами, – распорядился благородный. – Как раз есть для тебя срочная работа. Думаю, послушник, вы и сами сможете зарыть эту заблудшую. Судя по всему, она от вас не убежит, хотя в вашей, с позволения сказать, епархии все возможно, – он каркающе рассмеялся. Второй, круглолицый и курносый, похоже, из западных земель, тоже усмехнулся, поддерживая начальство. И добавил на альбийском:

– Пойдемте побыстрее, брат Гачко, к вечеру надо все закончить.

«Как все-таки хорошо понимать языки», – думал Торнан, шествуя по запутанным коридорам тюрьмы за своими новыми хозяевами.

– Я продолжаю настаивать, – вещал Гачко. – Все эти дыбы, клещи, топоры и грубые скоты, ими орудующие, – мимолетный взгляд в сторону Торнана, – все это давно устарело и не дает должной меры устрашения врагов Митры, брат Друк. Даже эти печки, что придумал магистр Будган…

– И что же вы предлагаете взамен? – бросил круглолицый. Видимо, они возобновили спор, который вели до того, как наткнулись на друзей, пытавшихся улизнуть из этого проклятого места. – Не эти ли ваши машины – плод развращенного восточного ума?

– Вы не правы, брат мой. Вот, например, в своем путешествии в Куттэх я видел занятную штуку – устройство, заменяющее кузнечные меха и нагнетающее воздух в плавильные печи… Представьте себе такую картину – на помост выводят еретика, вставляют ему в зад трубку, соединенную с такой машиной, и начинают качать воздух. Еретик надувается, словно жаба, а потом лопается! Кровь, страх, требуха летит во все стороны… Подумайте – какое потрясение для темных людей! Ведь быдло падко на всякие зрелища…

– Не знаю, не знаю…

В этот момент Торнан вполне отчетливо представил, как лопнули бы почтенный брат Гачко и брат Друк и безо всяких хитрых восточных штучек, а просто если их связанными уложить на землю, а потом от всей души шваркнуть по ним валуном, который поднимают шесть здоровенных парней. Именно так казнили на его родине самых отъявленных злодеев.

Тем временем Друк искоса посмотрел на бредущего следом Торнана.

– Все-таки где, интересно, наш приор откопал такой экземпляр, – проговорил он. – Просто не по себе становится, что в наших цивилизованных краях на воле бродят такие дикари. Определенно, норглинг или еще какой-нибудь борандиец…