24 часа (СИ) - "Arne Lati". Страница 9

      "Может и не надо. У тебя осталось девять часов, потом ты умрешь."

      Спасибо, что напомнил, а то я забыл, но, сказать честно, рассветное восходящее солнце стало для меня открытием. Время пролетело слишком быстро, но пытаться понять, куда оно было потрачено, бессмысленно. Ответы все равно не будут найдены.

      - Жень, мы выходим? - спрашивает Мишка, когда до нашей остановки остается всего ничего. И я понятия не имею, что это за маршрут такой, о котором я раньше не знал, ведь прямого рейса до меня нет.

      - Да, - соглашаюсь, чувствуя, как вместе с восходом солнца постепенно отпускает напряжение ночи, и дышать легче, и словно мир оживает. Вот только руки ломить начинает, ненавязчиво, но вполне надоедливо, в тех самых местах, где совсем недавно резал вены. Это знак или предупреждение, но почти уверен, что скоро мне придет конец. И я готов, страшно немного, теперь страшно, но готов. Просто невозможно существовать в двух мирах одновременно. Тот я, который из прошлого, сейчас в командировке, нынешний я умер в будущем, значит и в этом времени меня быть не должно, но как сказать об этом Мишке? Как подготовить?

  Часть 5

      - Ты отвратительно выглядишь, - ставит меня перед фактом Мишка, неспешно поднимаясь по лестнице, тяжело шагая передо мной. А что ему ответить? Что два года, пока он, лежа на дне гроба, червей кормил, я подыхал от тоски? Что жить без него не мог? Что сдохнуть хотел и сделал это, и не жалею о содеянном? Это он хочет услышать? Совсем не уверен.

      - Устал, - произношу максимально отстранено, но, по тому, как напряглись его плечи, понимаю - вышло у меня на редкость паршиво.

      Почему все обернулось так? Все просто. Я до нервных колик, до больных криков не хочу подниматься в эту квартиру и так же сильно хочу этого. Хочу почувствовать то давно забытое тепло, запахи, атмосферу, когда Мишка был еще дома, со мной. Но так же сильно боюсь, что банально не сдержусь и расскажу ему все, сдамся, сломаюсь под прицелом его уставших глаз, разрушу ту крохотную, миниатюрную, почти незаметную, но ощутимую мною надежду, что все у НЕГО будет хорошо.

      Остановившись на нашем этаже, пару минут шарит по карманам, беззвучно матерится, доставая связку ключей, возится с замком, а мне так обнять его хочется... слишком сильно, чтобы сдерживаться. Физически ощущаю, как у меня начинает сносить тормоза, как утекает отведенное нам на прощанье время...

      Делаю шаг к нему, порывисто прижимаюсь к его спине, утыкаясь лицом во влажную шею, сжимаю руками куртку на животе и просто дышу... им дышу. Родной, любимый, самый нужный... Как? Ну как можно жить без того, кто стал не просто частью твоей жизни, а самой жизнью, смыслом существования? Я не понимаю и от этого нежелания принять реальность лишь сильнее сжимаю его в своих руках, возможно, причиняя боль, пугая, но не могу поступать иначе...

      Он замирает в моих руках, выдыхает как-то слишком обреченно, все же открывает дверь и заходит в квартиру, утягивая меня за собой.

      - Я вообще-то сюрприз тебе готовил... - Замолчи, прошу тебя, не говори об этом ни слова. - Но раз уж ты соизволил хоть раз приехать вовремя, а я ждал тебя вечером, то вон лепестки роз, - указывает пальцем на ведерко с лепестками в углу коридора, - а ужин в холодильнике.

      - Я не голоден, - хриплю сквозь зубы, пытаясь проглотить вставший поперек горла ком и просто вздохнуть.

      - Вообще-то, я старался, - обижено и немного дерзко.

      - Я ценю. Спасибо, - голос сел и я уже не стараюсь его выровнять или сделать вид, что хоть немного адекватен. Как же чертовски больно и тянет так противно под ребрами, скручивает всего изнутри и... улыбаться хочется.

      Мишка, психанув, вырывается из моей хватки, забирая с собой призрачное спокойствие, и смотрит на меня яростно и немного испугано.

      - Да что с тобой?! - орет на весь коридор, оглушая меня ультразвуком. Глаза горят, руки нервно сжимаются в кулаки и, того и гляди, мне прилетит по ебалу. А я ничего с собой поделать не могу! Да! Я псих! Да, я сдался и не могу взять себя в руки, поэтому улыбаюсь - безумно так, глупо, - смотрю на него и улыбаюсь, пока он кидается от стены к стене. И знаю, что пугаю его, я даже себя начинаю бояться, потому что совершенно перестаю понимать самого себя. Мысли плывут, все ощущения обострились настолько, что кажется меня сейчас размажет в просторах вселенной.

      - Ну, хули ты молчишь?! Жека, я тебя добром прошу, объясни что случилось? Я живой, - подлетает ко мне, хватает за плечи и грубо встряхивает, отчего мир перед глазами начинает качаться. - Не упал я с крыши, живой, - повторяет как заклинание, видимо списав мое состояние на шок после случившегося. - Ты же сам на труп похож! Бледный, исхудал, небритый и пиздецки заебаный. Ты где, сука, шлялся, что за такой короткий промежуток времени словно постарел лет на десять?! - его крики становятся приглушеннее, в голове жуткий звон, перед глазами туман и это мерзкое тиканье, будто старые, пропыленные от времени и порядком заржавевшие часы возобновили давно прерванный ход. Мотаю головой, чтобы отогнать наваждение. Помогает слабо, но уже что-то, по крайней мере я его вижу.

      - Миш... - зову, не уверенный, что сказал это вслух, это кричит душа, если она все еще у меня есть.

      - Что?! - рявкает на всю квартиру и хорошенько впечатывает меня спиной в стену. Черт, больно.

      - Люблю тебя, - как долго я мечтал сказать эти слова так, чтобы он услышал, поверил.

      - И это повод так изводить себя? - резко затихает и снижает голос почти до шепота. - Жека, ты долбоеб, что ли? Че ты из себя мученика делаешь? - он не понимает, ничего не понимает, и это к лучшему.

      Отшатывается от меня как от чумного, сдергивает куртку, матерится, когда застревают руки в рукавах, скидывает ботинки и, чуть подумав, хватает меня за шкварник и заталкивает в комнату, швырнув аккурат на диван.

      - Я понять не могу, - садится передо мной на корточки и тяжело дышит, - ты чего добиваешься?

      - Просто побудь со мной, - прошу, переходя на жалкий скулеж, тянусь к нему рукой, желая прикоснуться, почувствовать, что он живой, настоящий, а то все больше мое состояние смахивает на больной бред, но он, с силой отбивает мою руку, не желая моих прикосновений. И одно его такое неосторожное действие, один безразличный взгляд, и у меня сердце разлетается в клочья... так хочется исчезнуть.

      - Жень, - тяжело выдыхает, сам подается ко мне, плюхаясь на колени между моих ног, и, протянув руки, заключает мое лицо в свои ладони. Видимо мой убитый и до отвращения к самому себе жалобный взгляд выбил из него всю решимость и желание на меня орать. - Я тоже тебя люблю, родной, - смотрит мне прямо в глаза, скользит по лицу, что-то ищет, хмурится, - но если ты не возьмешь себя в руки, я вызову скорую или дурку. Ты на психа похож и мне реально становится страшно... за тебя страшно. Ты посмотри, - скользит пальцами по лицу, очерчивая подбородок и скулы, хмурится, ощущая щетину на лице, - у тебя же морщины, реальные морщины, а еще неделю назад их не было. Глаза потухли, и... блять... - запускает пальцы одной руки мне в короткие волосы, что-то рассматривая, - у тебя седина, - последнее почти шепчет, чем добивает меня, окончательно утопив в своей искренности.