Танец со Танец со смертью (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 27

— Отчего не сделать хорошее дело, — хитро улыбнулась Нечаева.

Привратник поприветствовал нас поклоном.

— Добрый день, Павел Филиппович. Князь ожидает вас, — произнес он, открывая ворота.

Я взглянул на него и невольно подумал, что мужчина служил у нас так много лет, что я по привычке принял его за призрака. Но заметил, что когда-то темноволосый человек стал седым и понял, что время не щадит никого.

— Он в гостиной?

Привратник покачал головой:

— Филипп Петрович велел накрыть для встречи стол в зимнем саду. Идемте за мной.

Я кивнул. Вероятно, отец нарочно сделал так, понимая, что мне будет не особенно уютно внутри дома. Или ему хотелось подышать свежим воздухом.

Мы обошли особняк, и пред взором предстал купол из стекла, часть которых были раскрашены еще во времена моего детства.

— Какая красота, — восхитилась Арина Родионовна.

— Когда-то моя мать занималась садом, — пояснил я. — Она выписывала с юга много диковинных растений, которые цвели по очереди. И внутри всегда можно было найти цветы, над которыми порхали бабочки.

— Она была природницей? — уточнил Питерский.

— Мама была воздушницей. Не особенно сильной, но она умела направлять потоки воздуха, которые заворачивались и кружили…

Перед моим внутренним взором всплыла картина, как красивая женщина движениями тонких пальцев заставляет цветы взмывать вверх и вращаться в причудливом танце. Я часто любовался нежными лепестками, которые продолжали летать под куполом сада, ведомые легким ветром, не затихающим много часов.

— Наконец освободился, — послышался голос отца, который вышел через двустворчатые двери зимнего сада. — Рад, что ты не один. Мне захотелось немного воздуха. В доме в последнее время появилось странное тягостное ощущение. Быть может, ко мне заглянули какие-нибудь кочующие призраки. Не знаешь, такие бывают?

— Раньше я сказал бы, что такого быть не может. Однако сейчас воздержусь от подобных заявлений. Если ты впрямь считаешь, что в доме кто-то завелся, то я взгляну на него по-некромантски.

— Сделай милость, — совершенно серьезно согласился Филипп Петрович и поцеловал руку Арине Родионовне, затем пожал ладонь Питерского. — Как служба, Фома Ведович?

— Жаловаться грех, — серьезно отозвался парень, польщенный вниманием старшего Чехова.

— Верно говорите. Однако, если понадобится помощь, то прошу обращаться. Даже если вам покажется, что дело пустяковое. Поверьте, порой свежий взгляд со стороны или визит в отделение кого-то мрачного очень помогает восстановить дисциплину. Я знаю, что под ваше начало попало несколько отпрысков важных людей. Не удивлюсь, если они попытаются вас продавить. Не вздумайте играть с ними в дипломатию. Одного точно придется прилюдно высечь.

— Розгами? — удивился Питерский.

— Я о другом, — тотчас поправился князь. — Кого-то надо будет наказать так, чтобы другим не повадно было. И лучше, если это наказание одобрит кто-то вроде меня. Тогда семья обиженного не станет выдвигать претензий. Может, даже попытается откупиться от позора и вернуть сына в отделение.

— И его надобно будет принять обратно? — живо осведомился Фома.

— Ни в коем случае. Не надо вам иметь рядом того, кто затаил обиду. Его заберет к себе кто-то другой. К примеру, я сам. В своей вотчине я прижму бедолагу так, что ему мир покажется меньше острожной каморки. Я умею выбивать дурь из таких вот избалованных мальчишек. Он будет бегать быстрее молнии, работать без отдыха и выходных. Забудет, когда в последний раз снимал сапоги. И вот тогда он сам приползет к вам с просьбой взять его назад. Поверьте, Фома Ведович, это будет лучший офицер в вашем отделении на долгие годы вперед. Он станет верным, трудолюбивым и честным. А главное, что к вам у него не будет никаких претензий.

— Но к вам будут, верно? — уточнил парень.

— Меня он будет считать хозяином преисподней и бояться до тьмы перед глазами. Но предъявить мне не сможет ровным счетом ничего. Потому как превышать своих должностных полномочий я не стану. Поверьте, я знаю толк в воспитании хороших сотрудников правоохранительных служб.

— Говорил же я вам, Фома Ведович, что у моего отца есть чему поучиться, — усмехнулся я.

Мы вошли в сад. Тут все было так, как и в моих воспоминаниях. Над цветами порхали невесомые бабочки, которые порой казались лепестками. Воздух был напоен приятным ароматом.

— Здесь все так ухожено, — вынужден был признать я.

— Содержать этот сад — довольно дорогое удовольствие, но я не могу дать ему погибнуть, — смущенно признался отец.

Он не стал говорить, что это место любила моя мать. Но мы оба это понимали без слов.

Мы расселись по креслам за накрытым столом, который расположился в изысканной беседке среди розовых кустов. Отец разлил по кружкам чай и взглянул на меня:

— Ты хотел спросить о Щукине?

— Сначала я хотел бы поговорить о старой банде жандармов, которая работала в городе в Смуту, — ответил я.

Рука Филиппа Петровича дрогнула, и несколько капель отвара пролились на белоснежную скатерть, растекаясь темными пятнами.

— Это всего лишь городская легенда, — начал было он, но я покачал головой:

— Легенды не убивают людей, отец. Она может существовать со времен Смуты?

— Я не понимаю, к чему этот разговор… — начал было отец, и я вкратце пересказал ему историю с призраками, которые внезапно появились в опорном пункте и разорвали там все отделение.

— И сделано все это было очень аккуратно, — заключил я. — Они словно знали, что некромант обязательно посетит это отделение.

— А что с трупом Андросова? — поинтересовался отец.

— Теперь он не может говорить, — уклончиво ответил я. — И мне кажется, что это дело рук тех, кто посетил опорное отделение.

— Вот оно что, — протянул Филипп Петрович и скрипнул зубами.

За столом повисло неловкое молчание. Я вдруг понял, что отец что-то скрывает от меня. И скрывал всю жизнь. И сейчас Филипп Петрович раздумывает, стоит ли раскрывать эту тайну.

— Один из моих призраков был бандитом во времена Смуты, — произнес я. — И он точно знает, что эта банда вовсе не городская легенда. Потому что его вместе с напарником убил главный этой самой группировки. В попытке найти общак.

Этот козырь подействовал. Филипп Петрович тяжело вздохнул, а затем произнес:

— Ладно, слушай.

Глава 14

Срывая покровы

Филипп Петрович отставил чашку с нетронутым чаем и ненадолго замолчал, словно подбирая слова. А затем произнес:

— Но я хочу попросить вас дать слово аристократа, что информация, которую вы услышите, никогда не выйдет за пределы этой комнаты.

Один за другим мы дали клятву, и старший Чехов кивнул:

— Смута сильно пошатнула позиции жандармерии. Количество уличных банд начало стремительно расти, а дела против них разваливались, не доходя до суда. Люди массово увольнялись из жандармерии. И я не могу их винить. Казна империи была пуста, и жалованье государевым слугам в те времена платили нерегулярно. Да и мало платили. В дело даже вступали частные фонды, которые спонсировали жандармерию. Но когда зарплату выдают коммерсанты, забота о защите прав людей сменяется на отстаивание интересов тех, кто дает деньги. Так что сотрудников в жандармерии не хватало. Особенно в патрульных отделах. Доходило до того, что банды сами патрулировали свои территории, убивая чужаков на месте. Чтобы на улицах был хоть какой-то порядок. Это не могло продолжаться долго. Действие само должно было создать противодействие. Так и появилась организация, состоящая из жандармов. Банда из своих.

— Ты хочешь сказать, что состоял в ней? — с сомнением спросил я.

— Я ее основал, — с грустной улыбкой поправил меня старший Чехов. — И еще один человек.

Я удивленно поднял бровь, глядя на отца и отказываясь верить в услышанное. Фома же, наоборот, взглянул на старшего Чехова с еще большим уважением. Только Нечаева пила чай, с интересом слушая историю.