Спартак - Лесков Валентин Александрович. Страница 62

Однако законные царевичи из рода Селевкидов не собирались отступаться от своих прав. В 74 году в Рим с большой свитой и дорогими подарками явились молодые сыновья Антиоха Благочестивого. Они просили сенат вернуть одному из них сирийский престол, а другому египетский на том основании, что притязания на Сирию для них вполне законны по отцу, а Египет — по матери (она являлась дочерью Птолемея Евергета II).

Царевичи пробыли в Риме почти два года. Они усиленно уговаривали и обхаживали виднейших сенаторов, истратили массу денег, но успеха не добились. «Благодаря неблагоприятно сложившимся для нашего государства политическим обстоятельствам, — говорил Цицерон, — они не могли добиться от сената того, чего хотели, и отправились обратно в свое отечество, в сирийское царство».

В соседней с Сирией Парфии все больше крепла партия, стоявшая за войну с Римом на стороне Митридата. Письмо, присланное понтийским царем Фраату III, внимательно изучалось. Озлобленный поражениями Митридат писал чрезвычайно резко: «Этот сброд (то есть римляне. — В. Л.) людей когда-то без отечества, без родичей, стал теперь бичом всего мира. Никакие ни человеческие, ни божеские законы не удерживают их от того, чтобы предавать и истреблять своих союзников, расположенных далеко и близко, слабых и могущественных, и чтобы все, что не в рабстве у них, особенно царства, считать себе враждебным. Ведь немногие стремятся к свободе, большинство хочет иметь справедливого господина: мы для них подозрительные соперники, которые со временем окажутся мстителями» (Саллюстий). Свое письмо Митридат заканчивал следующим увещеванием: «Тебя ожидает слава, если ты, выступив на помощь царям, разгромишь разбойников, угнетателей всех народов. Убедительно прошу тебя сделать это и не предпочесть ценой нашей гибели продлить существование одного только своего царства тому, чтобы в союзе с нами оказаться победителем».

С этим письмом Митридата римский сенат ознакомился вполне своевременно благодаря копии, добытой путем шпионажа. Письмо вызывало тревогу. Успокаивало лишь заверение Л. Лукулла, что Фраат боится римского могущества и не посмеет решиться на войну. Впрочем, сенаторы считали, что такое положение не обязательно будет длиться долго и что упрямого царя военная партия может устранить с дороги ударом кинжала или кубком с ядом.

Достаточно непрочным считалось и положение в Египте. Здесь, при дворе, открыто властвовала царская гвардия из наемников. Она свергала и возносила вверх министров, считала себя вправе осаждать царя в его дворце, когда он отказывался повысить ей жалованье, п всячески препятствовала проримской партии, желавшей присоединения Египта к Римской республике на правах провинции, на основании завещания Александра II, убитого в Александрии через несколько дней после вступления на престол (81 г.).

Со своей стороны, сулланцы хотели появления Л. Лукулла в Египте. Но остальные сенатские группы, не желавшие превращения богатейшего царства Средиземноморья в вотчину политических недругов, решительно протестовали против нарушения прав дружественного царя Птолемея.

Благодаря коренному расхождению интересов различных групп в сенате новому египетскому царю путем взяток удалось купить у сената признание своего титула. Но сенатское постановление не было еще утверждено народным собранием, поэтому он не мог чувствовать себя вполне спокойно.

Еще меньше оснований для спокойствия имелось у другого Птолемея, царя Кипра. Его небольшим владениям в первую очередь угрожало поглощение Римом. Царь это отлично понимал, и, не осмеливаясь вступить с римлянами с открытую войну, старался вредить им тайно, поддерживая пиратов.

Последние же в 72 году находились на вершине своих успехов, и П. Сервилий никак не мог разгромить их. Вопрос о борьбе с пиратами вновь и вновь всплывал на заседаниях сената. Но бешеная борьба различных групп не давала возможности положительно разрешить трудный вопрос.

Что касается Африки, то там положение было достаточно безрадостным. В Кирене с 74 года, не переставая, действовали повстанцы. На запад от нее мавретанские цари Бокх и Богуд (властители восточной и западной Мавретании), оба сторонники Сертория, и царь Нумидии Гиемпсал II, союзник Помпея, вели между собой упорную, но безрезультатную борьбу. Все попытки сената склонить мавретанцев к прекращению сопротивления не давали результатов.

Наконец наряду с внешнеполитическими вопросами сенат на своих заседаниях рассматривал вопросы внутриполитического характера, в первую очередь связанные с войной против Спартака. Особенно остро дискутировался вопрос о допустимости заключения мира со Спартаком путем уступки ему обеих Галлий. Все группы в сенате высказывались единодушно против какого-либо мира с предводителем восставших рабов.

II

В конце июня 72 года, как обычно, в Риме состоялись выборы магистратов на следующий, 71 год. Так как оба консула находились на театре боевых действий, выборами руководил междуцарь Л. Валерий Флакк (Старший) — принцепс сената, назначивший Суллу диктатором, брат марианского консула Флакка, погибшего на войне с Митридатом во время солдатского мятежа (86 г.).

В результате острой борьбы партий консулами стали П. Корнелий Лентул Сура и Гн. Аыфидий Орест. Оба были боевыми сулланскими офицерами, участниками войны с Митридатом и марианцами. В сенате первый из них припадлежал к сторонникам Кв. Катулла, второй — Л. Котты. В качестве политического деятеля Орест так быстро сошел со сцены (командуя римским флотом, в 71 г. он потерпел от пиратов поражение у Остии и погиб), что даже имя его не оказалось зафиксированным в обширной переписке Цицерона. Иной оказалась судьба его коллеги Лентула Суры, любителя хорошо пожить, щедрого устроителя народных увеселений. Ему суждено в ближайшем будущем принять самое активное участие в крупных событиях. Девять лет спустя он выступит как видный руководитель и соучастник так называемого «заговора Катилины» и с четырьмя другими товарищами, тоже руководителями заговора, будет казнен Цицероном, тогда консулом.

После выбора консулов на 71 год были также избраны десять новых народных трибунов (среди них оказался М. Лолий Паликан, храбрый офицер Помпея, ненавистный всей сулланской знати, помешавшей позже ему добиться консульства), восемь преторов (самыми влиятельными среди них были М. Красс, соперник Помпея, и легат последнего М. Петрей, прибывший из Испании), а также четыре эдила.

Красс, которому не понравилось внезапное прибытие из Испании влиятельных военачальников Помпея — Петрея и Афрания (второй руководил избирательной кампанией первого, и избранию не удалось помешать), ожидал со страхом, что Петрей немедленно выдвинет свою кандидатуру на пост командующего в войне со Спартаком. Но Петрей медлил. Вскоре Красс понял, в чем дело: Помпей велел легатам подготовить военные и политические позиции к его возвращению и ждать, пока сложится абсолютно критическая ситуация.

По завершении выборов магистратов сенат, раздраженный поражениями консулов, объявил о намерении заменить их одним военачальником и предложил желающим выставлять кандидатуры. Каждая из партий усиленно рассматривала все имевшиеся в ее распоряжении возможности и делала соответствующие предложения наиболее видным из своих офицеров. Однако все возможные кандидаты отказывались наотрез. Никому не хотелось рисковать своей военной репутацией, взявшись за столь неблагодарное дело, как война с талантливым предводителем рабов.

Сенат, не находя кандидатов на пост командующего, был в большом затруднении. И когда Спартак оставил вдруг Цизальпийскую Галлию и двинулся на юг с намерением идти на Рим, город квиритов охватила паника, увеличивающаяся еще больше при известии о новом поражении консулов. Положение стало критическим, и «государство испытывало почти не меньший страх, чем когда Ганнибал стоял угрожающе у стен Рима» (Орозий).

Ввиду опасности положения сенат немедленно объявил мобилизованным весь призывной возраст. Во всех частях города под началом городских преторов были расставлены когорты: одни — на степах, другие — для охраны Яникульского холма, где находилась государственная казна, у деревянного моста через Тибр и т. д. Часть преторов спешно отправилась в гавань, привести в порядок корабли и лодки на тот крайний случай, если враг все-таки ворвется в город и сенату придется бежать за море — в Малую Азию к Л. Лукуллу или в Испанию к Помпею и Метеллу. Была усилена охрана всех ворот — Капенских, Коллинских (Соляных), Виминальских, Тибурских, Эсквилинских, а также аристократического квартала Палатина. Этот квартал, где жили самые знатные и богатые граждане (Сулла, М. Красс, Гортензий, Метеллы, Курион-отец и др.), всегда играл большую роль в жизни Рима. Он располагался на меньшем из семи холмов Рима и получил название в честь богини — хранительницы скота Палес. Здесь находился древний «квадратный Рим» и священные остатки седой старины, предмет гордости народа квиритов. Все они бережно сохранялись в течение веков потомками: пещера волчицы, по преданию, вскормившей Ромула и Рема; источник и смоковница, под которой их нашли в корзине; шалаш пастуха Фаустула, их воспитателя; хижина Ромула — на самой вершине холма; жертвенник Пана; жертвенник «квадратного Рима»; курия жрецов-салиев (они хранили авгурский жезл Ромула и 12 щитов Марса — «отца» Ромула и Рема); лестница великана Кака (по ней Геракл тащил побежденного им страшного разбойника) и великий жертвенник, поставленный в честь этого подвига царем Эвандром, выходцем из Аркадии, называвшим себя сыном Гермеса; храмы Весты, Фортуны, Приваты (покровительницы семьи), Матери богов; наконец, древний храм Юпитера-Статора (Хранителя, Спасителя), рядом с которым жил некогда царь Тарквиний Древний родом из Этрурии.