Ревизор: возвращение в СССР 30 (СИ) - Винтеркей Серж. Страница 16

— Очень вас прошу не затягивать, — убеждал я замдиректора Агееву. — Очень много желающих с других предприятий, боюсь, нас оставят на второй дом, а когда он будет, никому не известно.

Потом позвонил нашему прорабу Жукову и попросил его о встрече.

— А на объект когда поедем? — недовольно спросил он. — Середина апреля уже!

— Евгений Семёнович, надеюсь, или на этой неделе, или, в крайнем случае, на следующей, — ответил я.

— Ну смотрите. Сами затягиваете, — недовольно ответил он и предложил мне подъехать к нему ближе к концу рабочего дня.

Хорошо, когда человек так в бой рвётся. Или денег заработать побыстрее хочется? Ничего-ничего, скоро я ему предложу подзаработать у нас в Коростово…

Пока я решал, на что потратить часть дня до стрельб, раздался звонок. Это был Ильдар из Комитета по миру, поздоровался с ним, как будто не знаю о предстоящем рейде, подумал, вдруг он про меня забыл, а Витя Макаров ему напомнил. Потом только, уже в процессе разговора сообразил, что они ещё не могли увидеться. Витя ещё в университете, а звонить Ильдару на эту тему он вряд ли стал бы.

— Павел, ты просил сообщить, если мы соберёмся в рейд по сигналу из детского сада.

— Все верно. Таки решились?

— Мы-то с парнями давно решились. Партком долго согласовывал, только в пятницу, наконец, согласовал.

— И когда?

— В эту среду.

— Отлично!

— Ты с нами?

— Конечно. Спасибо, Ильдар Ринатович, — искренне поблагодарил я и мы попрощались.

Ну вот, и не надо думать, чем время занять, — мысленно усмехнулся я. — Партком их, значит, со скрипом, но тему эту согласовал… Так-так… Надо срочно ехать к нашим.

Собрался быстро по-армейски и вышел из дома. Прежде чем ехать в Пролетарский райком, позвонил из автомата Сатчану, уточнил, будет ли он на месте, мол, идея одна появилась.

Он только услышал, что я начал разговор с парткома Президиума Верховного Совета, так сразу повёл меня к Бортко.

— Понимаете, товарищи, не просто так затянулось это согласование, — говорил я им обоим. — Я уже и забыл, когда мы с Валиевым этот сигнал обсуждали. А тут на тебе. В пятницу только согласовали, а в среду уже рейд.

— Так… Ну, и? — недоумённо смотрел на меня Бортко.

— Я ещё тогда думал, что можно сделать, чтобы прекратить это повсеместное воровство еды у детей? И появилась у меня мысль создать комбинаты школьного питания, где еду централизованно готовили бы и развозили в готовом виде по садам и школам. В каждом районе свой комбинат. Ну будет их несколько десятков по Москве, там жёсткий контроль установить легче, чем в каждом садике и в каждой школе. И не только в них! Есть же ещё училища, техникумы, детские дома… Но тогда я подумал, что не получится преодолеть сопротивление огромного штата столовых в учебных и дошкольных заведениях. А вот на волне от этого рейда, кто знает!.. Надо кому-то эту идею обязательно предложить. Тем более я фельетон ещё напишу…

— Как ты сказал, комбинаты школьного питания? — уточнил Бортко и потянулся за чистым листом бумаги.

— Да, Михаил Жанович, — повторил ему всё, а пока говорил, ещё и мысли в развитие появились. — Контроль и охрану на этих комбинатах, как на военных объектах ввести. Строгая отчётность. Обязательный общественный контроль. Чтобы уже оттуда мясо сумками повара не таскали, а то поменяем шило на мыло. На комбинатах пусть, допустим, депутаты этим занимаются, а приёмку на местах и размеры порций должны родительские комитеты контролировать, — Бортко старательно конспектировал за мной, а я продолжал. — Конечно, будет сопротивление и очень жёсткое, надо быть готовыми к откровенному саботажу. Тут на одну Москву продукты сотнями тонн в день отпускаются. А по всей стране? Это же золотое дно! Воруй — не хочу!

— Это точно, — озадаченно взглянул он на меня.

— Если родителям будет некогда надзором заниматься, можно при родительских комитетах пенсионеров организовать, они с радостью будут питание внуков контролировать. А выявившим факт хищения премия — книга дефицитная.

— Представляю, какие начнутся истерики среди поваров, — хмыкнул Сатчан.

— Не то слово, — кивнул озабоченно Бортко. — И рейд уже в среду… А вообще, Паш, мысль здравая.

— Очень здравая, — поддержал его Сатчан.

— А времени очень мало, — с сожалением констатировал я. — Это предложение ещё надо сформулировать, оформить, а главное, подать на рассмотрение в Моссовет, до того, как выйдет мой фельетон и в парткоме Президиума Верховного Совета увидят результаты рейда и начнут делать оргвыводы. Предложивший эту тему заметно выделится рвением за подрастающее поколение москвичей. И снискает лавры за то, что упредил проблему. Одно дело постфактум что-то предлагать, а другое — заранее угадать.

— Ладно… Тогда я звоню Захарову, — подвинул он к себе телефон, и мы с Сатчаном вышли из его кабинета, чтобы не мешать.

— На тренировку-то пойдём сегодня? — спросил он меня. — Или у телевизора будем дежурить?

— Точно. У Марата же тренировка в половине девятого только заканчивается. Пока все уйдут, пока они с Алексеем Леонидовичем зал закроют… Не увидит он ничего.

— Блин. Я о нём и не подумал, — виновато проговорил Сатчан. — Хотя… Я в заводской комитет комсомола сейчас позвоню, пусть телевизор нам в спортзале организуют к девяти часам.

— Серьёзно? А где они его возьмут?

— Да есть у них всё! — хмыкнул он.

— Ну, тогда нет смысла и тренировку пропускать, — улыбнулся я. — Все вместе и посмотрим. Только скажи им, чтобы антенну получше притащили. И, кстати, что у Марата с очередью на жильё?

— Нормально всё, поставили его уже на очередь. Правда, пришлось пообещать, что он из неё выйдет в ближайшее время и никому дорогу не перейдёт.

— Но ты включил его в списки «Народного дома»?

— Разумеется.

— А тестю что надо сделать? У них тоже вот-вот жилкомиссия собираться будет, они там уже со всеми договорились. А потом им как?

— Письмо будет нужно от МВД…

— Да, им уже сказали. А на какую организацию?

— В наш исполком Пролетарский пусть пишут.

— Понял, — кивнул я. — Передам. Эх, не спросил Бортко про Мещерякова… Нам же в Городню давно надо ехать, середина апреля уже. Не знаешь, как там у него эпопея с фальшивыми монетами продвигается?

— Пока нет никакой информации, — сразу помрачнел он.

Похоже, он сразу несколько монет взял, в отличие от меня. Обидно, конечно…

Не стал его больше задерживать, пусть организовывает коллективный телепросмотр в секции самбо. Он пошёл к себе, а я на выход.

По времени прикинул, что на стрельбы уже не успеваю и решил перенести их на завтра. Догеев же сказал, что в любой день можно. Вернулся домой за сумкой со спортивными вещами. Выезжать на тренировку было ещё рановато. Решил зайти к Загиту, сказать, куда письмо адресовать с просьбой о включении его в «Народный дом».

Москва. Детский дом № 19.

Женьке и в голову не приходило, что ей могут не разрешить усыновление. С её точки зрения, они с мужем были идеальными кандидатами. С отдельной квартирой, с работой и зарплатой, а то что они оба учатся, так это же наоборот плюс… Но слова свёкра запали в душу тяжёлым камнем и сразу после института Женя поехала в детский дом наводить справки.

— Александра Мироновна, — нашла она директрису в комнате у старших мальчишек. — Можно вас?

— Что случилось? — сразу заметила её встревоженное состояние та и вышла с ней в коридор.

— А это правда, что нам с Костей могут не разрешить усыновление? — начиная заранее хлюпать носом спросила Женя.

— А кого вы собрались усыновлять? — удивлённо посмотрела на неё директриса. — А дай, я сама угадаю. Ларочку Сачкову?

— Да, а свёкр сказал, что мы студенты-очники и нам никто не разрешит ребёнка усыновить…

— Ну, нет, дорогая, — обняла её за плечи Александра Мироновна. — Это конечно, может стать препятствием, но если кто-то начнёт к этому цепляться, ну, переведёшься на заочное. Потом восстановишься на дневном, если захочешь.