Ревизор: возвращение в СССР 30 (СИ) - Винтеркей Серж. Страница 9

— Да уж. Без сообщников в охране тут не обойтись, — кивнул Иван. — Да даже не в охране, это должен быть кто-то посерьёзнее. Зэк в колонии отсутствует. Это ж до первой поверки! Если это правда, помяните моё слово, там без начальства колонии не обошлось… Но без железных доказательств нас даже слушать никто не станет. Под своих копать у нас не любят. Ну видел Ширшик кого-то, показалось ему, что это Водолазов. Железным доказательством это не назовёшь, тем более, он под протокол ничего не скажет… Да и какое доверие словам зэка…

— Ну, подожди… Допустим, это правда. Водолаз же сюда зачем-то приезжал?

— Хотите сказать, что часть похищенного где-то здесь?

— А что? Вполне может быть. Получится найти, вот тебе и железные доказательства. У тебя клады искать хорошо получается, найдёшь, звание получишь… Походатайствую…

— Фух… Александр Викторович, — улыбнулся Иван. — В понедельник с Рыковым поговорю.

Компания дипломатов уже успела нагулять аппетит на свежем воздухе, и я попал аккурат к обеду.

— О, Павел, проходи, проходи, — приветствовала меня Витина мама Вера Георгиевна.

За большим столом собралась солидная компания, у женщин такие украшения в ушах, что даже удивительно. Зачем на природу драгоценности надевать? Или они их попросту не снимают? Необходимо постоянно демонстрировать свой статус?

В соседней комнате резвились дети. Через открытую дверь было видно несколько сорванцов от пяти до десяти лет.

— Знакомьтесь, товарищи! Павел Ивлев, журналист и однокурсник моего сына, — увидев меня, Витин отец, Семён Николаевич, начал знакомить меня ещё с тремя своими коллегами и их жёнами.

Одного из них, Евгения Викторовича Олейника, я сразу взял себе на заметку, про него Семён Николаевич, многозначительно глядя на меня, сказал, что он только недавно с Кубы прилетел.

Маша с Витей уселись за стол напротив и уставились на меня с таким видом, как будто приготовились слушать. Остальные тоже с интересом чего-то ждали. И что я должен им рассказывать, по их мнению?

— Вить, у вас ничего в Молодёжном контроле Верховного Совета нет для меня интересного? — решил я отплатить замминистру за помощь. Выставлю его сына в положительном свете перед его гостями, и отец будет этому искренне рад. Он мне поможет по Кубе, а я ему вот таким образом. У человека его статуса все есть — квартира, дача, машина, драгоценности для жены — так что для него успехи сына имеют большую ценность, чем для многих других родителей, постоянно озабоченных беготней за дефицитами или решением квартирного вопроса.

— Рейд в детский сад планируем, — небрежно махнув рукой, ответил он. — Там детям котлеты без мяса делают.

— О! Когда? Я же говорил, что с вами! — удивился я. А что же мне-то Ильдар не позвонил?

— И что, ты в детский сад с ними пойдёшь? — удивился Семён Николаевич.

— Конечно. А откуда, вы думаете, я свои темы беру? Последний их рейд с таксистами так нашумел на всю Москву! До сих пор некоторым икается…

— А причём здесь?.. — удивлённо переводил он взгляд с меня на сына. — Там же Президиум Верховного Совета всё организовал и МГУ, вроде…

— Ну, как же? — не менее удивлённо посмотрел я на него. — Инициатор рейда как раз Группа молодёжного общественного контроля при Президиуме Верховного Совета. Туда, считай, только наши парни из МГУ и входят, Ираклий Тания, Евгений Булатов, Алексей Сандалов, Костя Брагин и ваш Виктор.

— И Миша Кузнецов из МИИТа, — добавил Витя, смутившись под взглядом отца.

— Да, это ещё один наш друг, — согласно кивнул я. — А МГУ представлял «Комсомольский прожектор», который Мария Шадрина возглавляет, — показал я на покрасневшую от смущения Машу.

Я оценил скромность Вити. Похоже, он отцу ничего не сказал. Макаров-старший явно не был в курсе. Он знал, что сын работает где-то там, но что он причастен к таким громким событиям, ему и в голову, похоже, не приходило.

— Молодцы, ребята! — похвалила Витю с Машей Вера Георгиевна. — И статья про таксистов была очень смешная, — повернулась она ко мне. — Вы все молодцы!

— Н-да, Семён Николаевич, — сказал, улыбаясь, один из его коллег. — Яблоко-то от яблоньки недалеко укатилось…

— Ага, прямо на пятки уже наступает, — подколол Олейник.

При всей внешней невозмутимости замминистра, он все же профессионал, я видел, что он счастлив и горд за сына. А Витька бросил на меня благодарный взгляд. То ли радуется за то, что его в присутствии отца так разрекламировали, то ли что я и Машу так выгодно подсветил, как его партию.

С подачи Витиной мамы гости переключились на то наше приключение, и мы развлекали их некоторое время рассказами, как изображали приезжих. Сначала Маша с Витей рассказывали, как они в молодожёнов играли.

Потом я рассказал, как сотрудник Верховного Совета Марк Анатольевич моего папашу изображал. Витя так смеялся, чуть под стол не съехал.

— Марк небритый⁈ — хохотал он.

— Ты что! — улыбаясь, вспоминал я. — Да в нём настоящий артист пропал! Он был в стареньком пальто, в довоенной шапке из каракуля со старым саквояжем и очки круглые… Ни дать, ни взять, старый деревенский доктор. И вел себя полностью соответственно.

— Ой, не могу, — продолжал смеяться Витя. — Он не рассказывал об этом! Сказал только, что вы очень приятно провели время.

— Да, — с гордостью ответил я. — Ему супруга собрала всякой еды и мне моя полсумки с собой дала. Мы с ним, когда нас уже по Москве покатали, на Казанском вокзале сели как две сироты на бортике, под табло и пока всё не съели, провожали поезда… Так было весело!

— Как же вы интересно живёте! — с завистью проговорил Олейник.

Сделали перерыв. Мужчины вышли покурить. Оставшись за столом с женщинами, развлекал их рассказом про несчастных жителей одного из московских районов, про свою переписку с тамошним исполкомом и МПС по поводу перехода через железнодорожные пути.

— Вот кому хотелось бы помочь, — сказал я в итоге.

Но помогать мне никто не вызвался. В принципе, я и не ожидал, у МИДа совсем другой профиль. Ну как у людей, которые то и дело пропадают из страны то на три года, а то и на шесть лет, уезжая на работу в посольство СССР за рубежом, могут оказаться крепкие связи в других министерствах? Все контакты требуют постоянной работы над их поддержанием. Появишься у какого-то былого знакомого в кабинете спустя шесть лет, он не факт, что и узнает тебя. А уж на помощь в чем-то действительно существенном точно рассчитывать не приходится…

Вернулись мужчины, и гости стали разбиваться на группы. Кто-то из женщин на детей переключился. Вера Георгиевна организовывала замену блюд под горячее. А я решил воспользоваться моментом и расспросить Олейника про Кубу. Вообще-то, по этому поводу я и приехал.

— Евгений Викторович, — обратился я к нему, — а не могли бы вы меня просветить по поводу условий отдыха на Кубе?

— Да, мне Семен Николаевич говорил, что вы можете поинтересоваться. А как появились такие планы? — спросил он.

— Да вот, не решил ещё. Предлагают путевку по комсомольской линии этим летом, и надо определиться. А у нас дети маленькие, в сентябре только год будет близнецам. Не знаю, стоит ли лететь в этом году? Что там с питанием? Что с медициной?

Он оказался интересным собеседником. Быстро выяснил, что он работал вторым секретарем нашего посольства в Гаване. Сорок лет. Вернулся после трех лет работы.

— Слушайте, ну, мы все там с семьями жили. С детьми, с большими, маленькими… Фруктов очень много! — развел он руки в стороны, словно обнимая ящики с фруктами. — А если привезти с собой побольше советских лекарств, тот же аспирин, на них там вместо денег можно что угодно выменять. Ну и, конечно, надо держать связь с посольством. Раз вас замминистра рекомендовал, для вас это проблемой не будет, — многозначительно улыбнулся он. — Посольство у нас огромное, врачей полно, если что… И у них оборудование самое современное. А если что-то слишком сложное, то по первому звонку из посольства кубинцы нам самых лучших своих врачей организуют. Медицина у них развита получше, чем в подавляющем большинстве стран Латинской Америки. С нашей помощью, конечно, учитывая, что это наш самый близкий партнер в регионе.