Потомок Микеланджело - Левандовский Анатолий Петрович. Страница 80
Ибо игрока звали Наполеон Бонапарт.
6
Когда он высадился в бухте Жуан, близ дороги, ведущей на Канн, его маленький отряд насчитывал тысячу сто человек. И этой тысяче предстояло завоевать, не стреляя, всю страну, с ее городами и деревнями, крепостями и гарнизонами.
Колонна двинулась в путь сразу после полуночи. Быстрыми переходами Наполеон миновал Альпийское предгорье и 6 марта был на пути в Гренобль. Здесь его ожидало первое испытание.
До сих пор его отряд не сталкивался с правительственными войсками. А редкое население тех мест, по которым он проходил, не выражало ни огорчения, ни радости. Избрав трудный путь через горы и оставив в стороне прямую дорогу на Лион, Бонапарт знал, что делает: так его отряду удалось избежать густонаселенных районов Прованса, роялистских по своему настрою, а также уклониться от встречи с высланными против него частями.
Начальник военного округа Марселя маршал Массена узнал о высадке вечером 2 марта. Немедленно отправив отряд, которому надлежало задержать «узурпатора» (и с которым Наполеон удачно разминулся), маршал послал депешу в центр. Но военная почта Людовика XVIII подвела, и в Тюильри узнали о случившемся только три дня спустя, когда, успешно миновав горные перевалы, Наполеон спускался к Греноблю. Известие это поначалу не вызвало особенного переполоха в придворных сферах. Военный министр заявил, что против тысячи Бонапарта будет выставлена целая армия, а маршал Ней пообещал королю незамедлительно привезти «мятежника» в железной клетке. Людовик и его близкие успокоились совершенно. Суетливый граф Артуа решил отправиться в Лион, чтобы лично руководить событиями, а король издал указ, призывая каждого солдата и гражданина «содействовать погоне за бунтовщиком».
И вот тут-то пришли новые известия, сразу разрушившие иллюзии Бурбонов. От «погони» пришлось спасаться самому автору указа, равно как и его ближайшим приспешникам.
7
Он долго рассматривал в подзорную трубу позицию правительственных войск. Опытным взглядом стратега оценил: позиция была выбрана на редкость удачно. Расположившись в ущелье перед Греноблем, укрепив оба фланга артиллерией, войска были надежно защищены от возможности окружения.
Впрочем, какое окружение? Что значила его горстка по сравнению с этой массой, занявшей всю дорогу на подступах к городу? Если бы сражение началось, он и его отряд были бы смяты, раздавлены в течение нескольких минут…
Он искоса взглянул на своего помощника, полковника, строившего людей. Полковник придирчиво следил, чтобы каждый правильно держал ружье, взятое «на изготовку»; ведь их так мало, что ни мельчайшей оплошности быть не должно!
Наполеон улыбнулся. Старательный офицер! Вспомнил имя: его звали Малле. Какое странное совпадение!.. Нет, не родственник, просто однофамилец, и даже не однофамилец — орфография имени другая… И все же… Почему Малле? Именно Малле в такой момент?.. Уж не перст ли судьбы? Не намек ли на неудачу? Тем более что не в меру старательный Малле делает совсем не то, что нужно…
Он отозвал Малле в сторону и тихо сказал:
— Полковник, прикажите вашим людям переложить ружья в левую руку и повернуть дулом вниз.
Полковник оторопел.
— Но сир, это же самоубийство! Если в нас начнут стрелять, они не успеют переложить ружей и будут поражены огнем противника все до единого!
— У нас нет противника, Малле, пора бы это запомнить. Начнись перестрелка, и, как бы ни держали наши ружей, в правой или в левой, мы все равно погибли. Но перестрелки не будет, Малле. У нас нет противника, эти солдаты не могут им быть.
— Сир…
— Делайте, что я вам приказал, полковник…
…Он шел впереди четким военным шагом, его небольшая плотная фигура в столь всем знакомом сером сюртуке и неизменной треуголке четко выделялась на фоне следующего за ним отряда. Подойдя на расстояние выстрела, он остановил жестом свой отряд и дальше пошел один.
Солдаты в ущелье с ружьями наперевес стояли как вкопанные.
— Вот он! — вдруг истерически крикнул офицер, указывая шпагой на императора. — Стреляйте!.. Стреляйте же, чего вы ждете?..
Но ни единого выстрела не раздалось. Людей словно заворожила эта одинокая серая фигурка.
Пройдя еще несколько шагов, он остановился и произнес громко и внятно:
— Солдаты пятого полка, вы узнаете меня?
— Да, узнали! — раздалось из рядов.
Он расстегнул сюртук и обнажил грудь.
— Кто из вас хочет убить своего императора? Стреляйте!..
Расчет был точный. Выдержать подобное люди были не в силах.
Единодушный крик: «Да здравствует император!» — потряс воздух.
Ряды мгновенно расстроились. Солдаты бросились к Наполеону, обнимали его, целовали руки, падали перед ним на колени. Словно психоз восторга и обожания охватил людей.
А из города двигалась новая волна.
Это командиры вели части седьмого полка на соединение с силами императора.
8
…Он шел среди несметной толпы.
Солдаты смешались с крестьянами соседних деревень и рабочими пригородов.
И все это людское море испускало непрерывный вопль:
— Да здравствует император!
Отцы города предусмотрительно заперли ворота. Но рабочие выбили их и разнесли в щепы. А затем осколки были поднесены Наполеону со словами:
— Государь, мы не смогли вручить тебе ключей от твоего верного города. Прими их замену…
Гренобль его встретил бурно.
Те из представителей власти, которые не успели бежать, спешили выразить верноподданнические чувства.
Народ ликовал.
Наполеон не преминул изложить новую программу, тщательно продуманную и разработанную еще на Эльбе.
Он не побоялся подвергнуть критике свои прежние помыслы и действия. Да, он слишком уж любил величие и хотел сделать Францию владычицей над всеми народами. Он пренебрегал общественным мнением и думал со всем справиться один. Но теперь все ошибки осознаны. Он понял, что на нем лежит миссия сохранить и укрепить принципы Великой революции. Защитить крестьян от претензий помещиков-эмигрантов. Дать людям свободу и счастье. Его государство отныне станет всенародным. И да будет мир, всеобщий и полный мир на земле!..
Эти слова эхом разнеслись по всей Франции.
Он повторил их в Лионе, встретившем его столь же восторженно, как и Гренобль.
Ней, похвалявшийся, что привезет «корсиканское чудовище» в железной клетке, перешел вместе со своими войсками на его сторону.
Толпы крестьян провожали его вплоть до Парижа.
Казалось, начинается новая эра.
9
Но вернемся на момент в Гренобль.
Возможно, читатель недоумевает: ведь именно в этом городе находился Филипп Буонарроти, высланный туда в начале 1813 года; почему же ничего не сказано о его встрече с императором, переменившим свой политический курс? Ибо как раз теперь эта встреча могла бы дать очень много!
Увы, встреча не состоялась.
Так уж складывалась судьба этого человека, что ему ни разу не довелось встретиться с теми людьми, которые сыграли определяющую роль в его общественной жизни.
Он ни разу не свиделся ни с Моро, ни с Уде, ни с Мале — великими архонтами филадельфов, людьми, в сообществе с которыми отдал столько лет борьбе. Не довелось ему повстречаться и с близким приятелем его юности, с его другом-врагом Наполеоном Бонапартом, ни в годы Консульства, ни в годы империи, ни сейчас, когда, полный новых идей и планов, тот возвращался в столицу.
Но почему же они не встретились с е й ч а с, именно сейчас, когда волею судьбы оказались рядом и когда встреча их могла бы иметь и с т о р и ч е с к о е значение?
Волею судьбы…
В это время Буонарроти уже не было в Гренобле.
Сразу после воцарения Людовика XVIII он вернулся в Женеву, которую успел полюбить, в которой находились многие из его соратников и которую он считал лучшим местом для тайной революционной деятельности.