День (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 13

— Ничего не выйдет — они давно привыкли. И тронуть нельзя — весь аппарат, от центра до периферии забит их ставленниками. Тут «чистку» вроде тридцать седьмого года устраивать нужно, вот только при первых же приготовлениях саботаж будет в ответ организован тотальный. И тогда поражение в войне будет неизбежно — они ведь везде, коррупция разъела государственный аппарат. Отдать на заклание сотню-другую особенно проворовавшихся еще согласятся, даже сами камни в них метать начнут, но не всех сразу. Ты учти — у сбежавших олигархов здесь еще много сторонников и прислужников, особенно в банковской сфере, если тронуть главных, то финансовую систему ждет коллапс. Потому трогать нужно только их помощников, там статью любую бери, шить ничего не нужно — с головы до ног замазаны в махинациях. Вроде мелочь пузатая, но активов на миллиарды рублей, не считая «зелени». А вот на «головенки» такие аресты производят неизгладимое впечатление — они сами начинают шевелиться, к бойкоту уже не прибегают как раньше, и поручения начинают выполнять. Заставить их нужно работать во благо страны, не во вред — заменить некем, а эти все прожженные интриганы ходы и выходы знают, поднаторели за столько лет. И хоть «партию мира» не разогнать, но заставить ее выполнять военные заказы можно и нужно, и это делается без лишней шумихи — все прекрасно понимают, что принятие «новых правил» неизбежно, куда им деваться с подводной лодки.

Полковник хохотнул, вот только глаза сузились в недобром прищуре, словно кого-то к стенке поставил, и сейчас прицеливается. Но расслабился, обмяк, и негромко закончил:

— Истерику наши «патриоты» и «правдолюбцы» потому и поднимают, чтобы ситуацию раскачать изнутри, и самим дорваться до штурвала. Учти — много стран было, что воюя, реформы начинали. Но нет среди них тех, что стали победителями, устраивая внутри себя еще одну войну — гражданскую. Вспомни семнадцатый год, и чем все закончилось…

Глава 18

Яркий солнечный свет ослепил глаза — потекли слезы, и Алексей почувствовал невыносимую слабость. Ноги и руки совсем стали ватными — миновав завесу, он даже не смог выйти из пещеры, выполз, извиваясь земляным червем. И помотал головой, не в силах поверить увиденному — у подножия буйствовала весна во всех ее красках, снег и лед исчезли, на земле пробивалась зеленая трава, чирикали и щебетали птички.

Птицы? Откуда они здесь — «Дед» говорил, что живности тут никогда не наблюдал. А это что — камни и земля теплые, хрен — они горячие. Опа-на — генератор заработал, причем на повышенной мощности, как я мысленно попросил скорее его включить, на максимальном режиме.

Мысли теперь в голове текли привычно, в том темпе, в котором он научился думать в пещере. Странное сочетание — обычная человеческая плоть, и необычайно быстрая мысль, с бушующим внутри костром непонятно чего, будто самому «генератор» поставили, и вот-вот он заработает сам.

Только «топливо» нужно, поесть бы не помешало, желудок к хребту прилип и съежился. Странно, но чувства голода нет, хотя как таковой он имеется — ведь дней восемь там внутри был в полном анабиозе, заключенный в «конус». Интересно, чем меня напичкали — такое ощущение, что постарались своей телепатией весь мозг «загрузить», как пустые файлы.

Алексей усмехнулся — и, собрав все силы, встал. Колени начали сгибаться, но усилием воли он сделал шаг, второй. То, что не упал, несказанно обрадовало — сейчас парень как бы заново учился ходить. И направлялся он к «лагерю», до которого нужно было идти с километр — старик проявлял свойственную ему предосторожность, и ни в коем случае не стал бы рисковать, разбивая стоянку рядом с пещерой.

— Нет, я так не дойду, попробую иначе, а заодно проверю — получится ли послать «зов». И услышит ли «Дед» его…

Алексей устало опустился на теплый камень, как на табурет, и «включил» звуки в голове — мозг стал работать как радиостанция на множестве каналов, впитывая в себя русскую, английскую, китайскую речь, и вкупе с ними еще «двунадесять» языков. И это его нисколько не удивляло — прикоснувшись к знанию, он уже иначе все оценивал, и свое состояние особенно. И сейчас сам настроился, послав мысленный сигнал в сторону лагеря и мысленно представив «Деда» — он его отчетливо увидел, старик навязал охапку валежника, и бодро загрузил себе на плечо, Вот только сделав пару шагов, остановился как вкопанный, замер, словно тигр, увидевший добычу. Бросил вязанку, и рванул с места словно спринтер за олимпийской медалью, и не скажешь что два с половиной века прожил,, просто тело это оболочка, а что скрывается под кожей никому знать не дано. А внутри идет постоянная регенерация, так что физические кондиции на соответствующем уровне, до которого не каждый здоровяк дотянет…

— За восемь дней любой оголодает, ты бы не ел много, сдержись — как чай с молоком попьешь, то бульон тебе сварится, его и пить будешь из чашки. Я на рябчика силки поставил, вот птаху поймал.

Старик уже ощипал птицу, вернее содрал шкуру с перьями, и быстро ее разделывал, с немалым мастерством, будто всю жизнь потрошением кур занимался на птицефабрике. А как только в котелке, что стоял на «партизанском» костре, в который щедро подбросили сухого валежника, закипела вода, Павел Иванович сразу же принялся за дело — окатил кипятком фарфоровый чайничек, засыпал травы, и залил водой. Костерок прикрыл кострюлькой с рябчиком — осторожный стал неимоверно, видимо были причины.

— Вертолет летал пару раз, вот я лагерь в ельник и перенес. «Дымовую трубу» выкопал, с коры и камня сделал, землей засыпал. Дым охлаждается, и под еловые лапы уходит — с воздуха не увидишь, даже если дрон отправят. Но малые «птахи» не долетят досюда, а больших у бандитов нет. Оплошки нам давать нельзя — ищут нас, не иначе — поверь, так просто сразу четверка татей потеряться не может, «Мамед» давно всех на уши поднял. А у нас оружия нет — сам понимаешь, автомат здесь не положено держать, только «холодняк» — «благородная сталь» не оскверняет.

Старик вопреки обыкновению был разговорчив, но при этом чай уже был заварен и он налил его в кружку, протянув Лешке.

— Ты медленно пей — за восемь дней оглодал, щеки впали, весь усох, одна кожа да кости остались, худоба несчастная…

— Я не атлант, чтобы энергией питаться, но она и поддерживала, пока все запасы в теле не кончились. Обезвожен организм, вся моча переработана. Так что весь котелок выпью, все в кровь уйдет.

— Ты их видел?

Голос старика дрогнул, Алексей ему кивнул в ответ, он и так сказал слишком много, и не собирался раскрывать тайны близкому человеку. Хотя прекрасно понимал, что тот изнывает от любопытства. Тихо ответил, показав на камень рядом с собой:

— Садись, зажмурься. Сейчас я ладонями виски тебе сожму — сам все увидишь. Ты вроде приемника — принимать мыслеграммы можешь, а я как передатчик уже — так что приготовься.

Ладони сделались горячими, старик едва сдержал стон — Алексей старательно «перелил», другого слова он подобрать не мог, то, что увидел внутри пещеры. И отнял руки, с усмешкой поглядывая на замершего истуканом «Деда». Взял кружку с чаем и принялся его отхлебывать, не обращая внимания, что тот горячий — сильно хотелось пить. Выпив кружку, налил другую, щедро плеснув заварку, так и оприходовал весь чайник, после чего долил котелок водой из канистры, подбросил на уголья костра валежника, с жадностью посмотрев на варящуюся в кастрюле птицу — вот теперь он понял, что такое настоящее чувство голода…

Глава 19

— Это не «генератор», это сама планета так устроена, и насколько я понял, она не только «живая», но и «думающая», со своими законами функционирования. И очень не любит, когда люди над ней различные эксперименты устраивают, а тем паче сейчас, когда уровень радиации внутри земли значительно вырос, и «переварить» такое уже не в состоянии. А стоит добавить еще, то все — произойдет планетарная катастрофа.